13 сентября 2022 года гениальному самоучке, лауреату Притцкеровской премии архитектору Тадао Андо исполняется 81 год. Вспоминаем самые яркие вехи его творческого пути
Японский архитектор Тадао Андо (Tadao Ando) учился по книгам и в путешествиях. Сегодня он преподает в Токийском университете (и консультирует Йель, Гарвард и Колумбийский университет) и наставляет своих студентов: «Архитектуру нужно чувствовать изнутри. Это физическое переживание. Эскизы, макеты, фотографии — лишь полдела. Хорошая архитектура всегда выстраивает взаимоотношения со зрителем. Возможно, нет более эмоционально-заряженного вида искусства».
В детстве Андо конструировал бумажные аэропланы и строил игрушечные дома. Затем был большой перерыв. Чем только не занимался будущий Притцкеровский лауреат (эта престижная премия — своего рода архитектурный «Оскар»): от простого разнорабочего до дальнобойщика и профессионального боксера. Но однажды ему в руки попал альбом с работами Ле Корбюзье (Le Corbusier), и это стало поворотным моментом в его жизни.
Андо накопил денег и объехал полмира, чтобы воочию увидеть памятники архитектуры, которой он буквально заболел. Он ездил по Японии, изучая традиции, и по Италии в поисках эталонов классики, конечно, побывал в Марселе, чтобы посмотреть «Жилую единицу» Ле Корбюзье, в Штаты — за Фрэнком Ллойдом Райтом (Frank Lloyd Wright) и Луисом Каном (Louis Kahn). Осаждал библиотеки. В 1969 году архитектор открыл свое бюро. В настоящий момент в портфолио мэтра под две сотни работ. Большая часть — в Японии. Самые громкие проекты последних лет — в Италии и во Франции.
Тадао Андо почитаем на родине. Его работы близки японскому менталитету, хотя выполнены из абсолютно нехарактерного для местной архитектурной традиции материала: бетона. Оммаж модернистам? Не только. Андо считает, что нет материала выразительнее: «На бетон не отвлекаешься. Он на сто процентов про форму и вместе с тем про содержание. Он не выпячивает себя и позволяет работать с пространством — не украсить, выявить или подчеркнуть, а именно создать пространство. Он формирует архитектуру. К тому же чистота этого материала воплощает духовно-эмоциональную составляющую постройки».
Действительно, внутри зданий, медитативных бетонных монолитов, созданных Андо, чувствуешь себя по ту сторону реальности, как нигде, погружаешься в себя. Японец говорит, что архитектура, как любое искусство, должна давать человеку возможность узнать свой внутренний мир. Много пишут о том, что бетон у Андо особенный, бархатистый. Считается, что этот эффект достигается за счет особого, чисто японского, гипертщательного внимания к соблюдению технологии, а также во многом благодаря предварительной лакировке опалубки. Кстати, опалубку архитектор оставляет на виду: испещренный равномерно нанесенными круглыми отверстиями бетон в своей монументальной простоте становится еще более эффектным.
Признание пришло к Андо еще в 1970-х. Молодой архитектор строит необычный жилой дом, Row House или дом Азумы (по фамилии заказчика): две бетонных башни, обращенных к улице глухим фасадом, но с панорамными окнами на торцевых фасадах и внутренним двором, выполняющим роль светового колодца.
В 1980-х появляются Храм света под Осакой и Храм воды на острове Авадзи — две программных постройки Андо. И снова глухой фасад: в первом случае он буквально прорезан крестом, из которого в помещение поступает свет (идеальная метафора христианского учения и в принципе религии как таковой), во втором—он лишь ширма, разделяющая мирское и светское, а сам молельный зал находится под рукотворным водоемом.
В портфолио Андо — музеи и реконструкции архитектурных памятников, частное жилье, несколько бутиков и штаб-квартиры крупных корпораций. Он, как никто, умеет вписать свои бетонные опусы в историческое окружение. Например, работая над исследовательским центром Fabrica Benetton в Тревизо, Андо, чтобы не перекрывать миниатюрную виллу ХVII века, спрятал новые части комплекса под землю и спроектировал их с отсылками к палладианской архитектуре, пусть и выполненной из бетона.
В случае с Палаццо Грасси и Punta dell Dogana в Венеции, где проходит Венецианское биеннале, он не тронул фасад и отреставрировал исторический кирпич, укрепив и оформив постройки изнутри своим фирменным бетоном.
Последний его громкий проект — реконструкция парижской Фондовой Биржи, где разместился Музей современного искусства миллиардера и мецената Франсуа Пино (Francois Pinault), открывшийся этой весной. Здесь архитектор снова остался верен себе: за классицистическим фасадом XIX века, кстати, бережно отреставрированным, прячется бетонный цилиндр, предназначенный под экспозицию. Архитектор говорит, что прежде всего работает с пространством, ищет средства выражения, наиболее адекватные задуманной композиции, ведь любое здание сродни человеческому телу, где все его члены — часть единого целого.
