Слушая как звучит пила, когда под ней замороженное дерево, боец Злыба вспоминал дом. Местность в его краях была болотистая, те деревья, что были на сухой земле, председатель на дрова пилить не дозволял, отправлял в болото. А там только зимой! Вот он, с тремя сыновьями, и наладил дорогу к вырубу. Горели те дрова плохо, жару не давали, две охапки спалишь, а щи не готовы. Отважился Злыба на старый повал сходить, там тоже председательский запрет действовал, но мужчина решил, что если с краю хворост забрать, то ничего страшного не будет. Оказалось - будет. Утром приехали люди в форме, чего-то с бумажки читали, обвинили в воровстве государственной собственности, а чего он украл, хворост? Увезли в район, а утром – война. Отпустили, сказали, потом вспомнят. Через неделю они с сыновьями были призваны в армию, двоим ребятам по восемнадцать лет - близнецы, старшему девятнадцать, а самому Злыбе уже сорок. Вышло так: молодых парней под пули, а его в запасной полк. Покидало его, с места на место перевозили, руки у него «золотыми» были, всё умел, вот и слали – там мост поправить, там научить молодёжь землянку рыть, а там - жечь костёр без дыма. Последний случай Злыбе хорошо запомнился. К госпиталю его приставили, под самый Ленинград перевели. Санитаркам горячая вода нужна, а немец как дым в лесу увидит, так сразу самолёты посылает, научил он девушек, да их завхоза, что да как, смекнули они, оставили умелого бойца при себе.
Ночью сон приснился, стреляет он по врагам из автомата, только его отродясь у Злыбы не было, старенькая винтовка, ещё царских времён, да десяток патронов. Проснувшись утром, Злыба почти забыл о сне, как пришедший в их землянку боец, напомнил.
- Велено автомат получить и в штаб явиться.
Велено, значит, надо сделать. Пришёл на склад, а там уже знают, Злыба удивился этому, кладовщик тоже, но другому.
- Чего один пришёл?
- Пока так, в штаб схожу, роту к тебе приведу, вооружишь?
- Роту нет.
Для чего всё это, Злыба догадывался, можно даже сказать, ждал этого. Немец обложил город плотно, везде посты и засады, лишь небольшой пятачок, который Красная Армия отвоевала у врага – сопротивлялся. Приезжали на склад грузовики, чего-то там оставляли, а потом формировался обоз, двое, трое саней, в охранение - отделение бойцов, дальше дорога на фронт. Везли всё: сухари, патроны, снаряды. Таких обозов отправляли по пять штук, авось кто и доберётся. Выходит и ему пришла пора. В штабе даже не поздоровались, кто-то из командиров тыкал карандашом в карту, а когда поняли, кто перед ними стоит, объяснили просто:
- Пойдёшь там, где сержант Лизин прошёл.
- Вернулся? – спросил Злыба.
- Да, только из десятерых – трое осталось. Здесь болотом, тут через речку, берите сразу вправо, а то на немцев выйдете! – командир отдававший приказ, не желал слушать мнение бойца.
Вышли утром, отощавшие лошади еле тащили сани, бойцы, которые были ничем не лучше, помогали им на подъёмах, выбрались на ровное место, впереди было поле.
- Захаров, давай вперёд, смотри во все стороны, сказали, что здесь немцев много, - Злыба отправил разведчика впереди обоза.
- А чего делать, если увижу?
- Спрятайся, нам сигнал дай.
- Как?
- «Кукушкой»! - Злыба недолюбливал этого нерешительного бойца.
- Ага, прокукую! – Захаров, завязав тесёмки шапки под подбородком, снял с плеча винтовку.
Холодный ветер пробирал так, будто одежды на тебе нет. Лошадей укрыли рваными шинелями, хотя Злыба был против. «Вспотеют, потом застудятся, как обратно возвращаться?!». Прошло полчаса, от Захарова сигнала не было, Злыба повёл обоз вперёд, выбрав ориентиром выступающую часть леса. Добрались, здесь уже не так чувствовался ветер, Захарова не нашли. Совсем близко были слышны разрывы бомб и мин, хотя, ветер мог относить их звук на пару километров.
- Где этот, шустрый? – спрашивая, Злыба крутил головой.
- На вторых санях, - возница показал за спину.
Шустрым называли молодого бойца за то, что он мог быть в разных местах почти одновременно, ну или так всем казалось, теперь ему в разведку идти.
Прошёл час, ни Шустрого, ни Захарова не было, Злыба задумался, что делать дальше.
- Ребяты, смотрите хорошо, нельзя своих здесь оставить.
- Смотрим, - откликнулся возница первых саней, - да что тут увидишь, метёт!
«Метёт, своих не видим, значит, и нас не видят – вперёд!» - подумав это, Злыба махнул рукой. Возле крайнего дерева что-то торчало из-под снега, разбивая руками твёрдый наст, бойцы обнаружили увязанные верёвками снаряды для пушек. «Вот почему Лизин вернулся! Бросил всё, домой поспешил!». Верёвки резали ножами, те, кто пытался развязать узлы зубами, остались без них, нужно было торопиться. Подбежал Шустрый:
- Еле вас нашёл, чего там не ждали?!
- Помогай, если сказать нечего, - Злыба был зол.
- Есть что сказать. Захаров у немцев, сюда дорогу показывает!
- Врёшь!
- Сам видел!
- Быстрее, братцы, быстрее, - подгонял Злыба людей, впихивая найденные снаряды во все свободные места на его санях, - верёвки вокруг гильзы вяжите, по два снаряда на каждого! Всё ли забрали, или нет, сейчас не до этого! Нужно уйти от немцев, нужно доставить груз! Лошади отказывались идти, закрывая от ветра их головы кусками матери, бойцы уговаривали животных, тянули за сбрую, обоз тронулся.
Кто-то кричал, угрожал стрелять, Злыба этого не слышал, не мог остановиться, так прошли охранение. Через несколько минут, после того, как добрались до своих, и с них стали снимать снаряды, он упал.
- Ты чего, командир, нам обратно надо, а без тебя не доберёмся! – Шустрый, тормошил Злыбу.
- Дай отдохнуть!
- Кто командует обозом? – разрывы вражеских снарядов приглушали голос говорившего, было почти не разобрать слов.
Указали на Злыбу.
- Боец, забери раненых! Помрут здесь. Прошу!
Лицо просившего было в тумане, Злыба пытался его рассмотреть, но ничего не выходило, он кивнул головой. Обоз вышел к полю, которое совсем недавно они пересекли, ветер прижимал к земле редкую траву, слепил глаза бойцов, забрасывая их колючими снежинками.
- Вперёд, а то не довезём раненых!
Обоз двигался медленно, Злыба был недоволен. «Мы здесь на самом виду, а если самолёт?!». Прошли место, где нашли снаряды, боец решил не говорить командирам, что их здесь бросил Лизин, мало ли чего случилось, вернулся-то с потерями.
В расположении встретили горячим чаем и расспросами. Бойцы, как было велено Злыбой, про находку молчали, но командование уже всё знало, оказалось, наладили связь.
- Ты где снаряды взял, таких в твоём обозе не было?!
Пришлось рассказать, Лизина арестовали, а сани Злыбы опять грузили ящиками, сменили лошадей.
- Снова пойдёшь, до ночи успеешь вернуться.
Вернулся, всё доставил, помнил, как целовали его сморщенные и обмороженные щёки бойцы на передовой, благодарили за «подарки». Третий обоз был готов утром, только теперь было трое саней, едва успевшего проснуться Злыбу подтолкнули в спину – поезжай. Ноги заплетались, отказывались идти, но боец понимал - НАДО. На обратном пути попали под немецкие самолёты, погода наладилась, было морозно, но без ветра, вылетели «комары». Первый заход двух самолётов был неточен, пули их пулемётов прошли мимо, Злыба подгонял людей, торопился укрыться в лесу, не успели. Второй заход и трое погибших, убило лошадь, шедшую последней, связали сани, как только самолёты улетели, продолжили путь. Новая погрузка и снова в дорогу, вернулись уже ночью.
Его никуда не вызвали, командир сам пришёл:
- Не спишь, Семён Валерьянович? Сходи завтра ещё, сапёры дорогу обещают, а пока только так.
- Схожу, если надо, - Злыба позволил себе не вставать с нар, да и сил не было.
Сходил, утром прошли спокойно, а вторая ходка не удалась. Сбылся сон. Вывозя на обратном пути раненых, Злыба уже успокоился - за оврагом свои, как из леса послышались выстрелы. Прознали враги про его дорогу. Отправив возниц с ранеными, бойцы приняли бой, не давая противнику захватить обоз. Больше часа держались, две атаки отбили, когда стали кончаться патроны – отошли, немцы не преследовали. Больше той дорогой никто не ходил, а Семёну Валерьяновичу Злыбе, присвоили звание младшего сержанта и вручили орден «Красной Звезды».
