Как известно, великий наш русский поэт Сергей Есенин начал писать стихи очень рано. Но первые его стихи были примитивны, подражательны и не выдерживали никакой критики.
В его ранней юности вся Россия рыдала над жалостливыми стихами Надсона, но даже в сравнении с ними ранняя поэзия Есенина выглядит жалким подражанием.
Сравните хотя бы это Надсоновское:
Я вновь один – и вновь кругом
Все та же ночь и мрак унылый,
И я в раздумье роковом
Стою над свежею могилой.
Чего мне ждать, к чему мне жить,
К чему бороться и трудиться –
Мне больше некого любить,
Мне больше некому молиться…
И Есенинское:
И надо мной звезда горит,
Но тускло светится в тумане,
И мне широкий путь лежит,
Но он заросший весь в бурьяне.
И мне весь свет улыбки шлет,
Но только полные презренья,
И мне судьба привет несет,
Но слезы вместо утешенья.
И вдруг как по мановению волшебной палочки, Есенин начинает писать удивительно хорошие стихи, первым из которых стала знаменитая, помещенная во все детские хрестоматии и учебники по литературе, «Береза»:
Белая береза
под моим окном
Принакрылась снегом,
точно серебром.
На пушистых ветках
снежной каймой
Распустились кисти
снежной бахромой…
Все это выглядело более чем удивительно. И ведь дальше – больше.
Есенин получил своими стихами не только всенародную любовь, но и высочайшую оценку специалистов за какую-то нечеловеческую красоту, простоту и легкость.
Казалось бы – все естественно: талант его постепенно развился и стал тем, чем стал.
Но некоторые моменты его биографии заставляют задуматься.
Юный Есенин, безуспешно терроризируя издательства своими бездарными стихами, прекрасно сознавал свою бесталанность.
Вот как он писал своей знакомой Марии Бальзамовой:
«Таланта у меня нет, я только бегал за ним».
А теперь – внимание. Есенин добавляет:
«Мое я – это позор личности. Я выдохся, изолгался, и, можно даже говорить, похоронил или продал свою душу черту, и все за талант… Если я буду гений, то вместе с этим буду поганый человек».
Можно вообразить себе картину.
К Есенину является дьявол, и между ними начинается диалог:
- Ну что, Сережа, понял ты кто? Бездарь полный и жалкий подражатель. Так и будешь бегать по издательствам со своими жалкими виршами?..
- И что мне делать? Я без стихов жить не могу.
- Ну, я бы мог тебе помочь… Но ты же знаешь, не бесплатно.
- Что – продать тебе душу?
- Умница! Все знаешь. Да собственно, ничего не меняется веками. Цена одна и та же. В этом плане моя цена вполне стабильна и от инфляции не зависит.
- Но что я получу взамен?
- Сережа! Ты получишь то, чего больше всего хочешь. Ты получишь поэтический талант, которого после Пушкина больше ни у кого не было. Твои стихи будут завораживать своей красотой, простотой и музыкальностью. Ты станешь национальным русским поэтом, и тебя полюбит вся Россия. Ну как – по рукам?..
И наш Сережа, разумеется, соглашается…
Но, скорее всего, ничего подобного в его жизни не было. Было другое, но не менее роковое и страшное.
Была внутренняя готовность ради таланта, ради народной любви сделать все, что угодно.
То есть в душе появился тот самый идол, которому была внутренняя готовность принести в жертву собственную душу.
И последствия не замедлили.
Ведь еще в детстве Есенин отличался готовностью к кощунствам, шокирующей не только его родню, но даже его бесшабашных сверстников.
Он, например, сам вырезал из просфор перочинным ножичком выемки, и относил домой, якобы из церкви, а данные родней за них копейки проигрывал в бабки на кладбище.
И никакие угрозы и порки от деда не помогали. В следующий раз он сделал из картины страшного суда воздушного змея и отправил его в небо.
После этого уже не удивляют его стихотворные кощунства с угрозами снять с Христа «штаны» или надпись на стене Сретенского монастыря: «Господи, отелись!»
Но и дьявол, как говорится, сдержал слово.
Помните, что юный Есенин сам предсказал, что будет не только гением, но и «поганым человеком»?
Трудно найти поэта, который совершал столько «поганств». Прежде всего, по отношению к любившим его женщинам.
Стоило только любой из них уступить его домогательствам, как он тут же охладевал к ним и бросал.
С одной только Дункан он прокружился года полтора, но и та, на полном серьезе во время его буйств и битья, называла его «дьяволом». Но одновременно с этим и «гением» и «ангелом».
И отношение к Есенину не менялось несмотря ни на что. Это явно была не любовь, а самое настоящее наваждение или мания, ведущая по тому же пути, что и самого поэта.
Например, Галина Бениславская, которая покончила жизнью на могиле Есенина через год после его самоубийства, несмотря на то, что имела ребенка от него.
Поразительно, что сходное впечатление он производил и на мужчин, которых он «завораживал», как и женщин.
И так же, как и женщины, они прощали ему, в конечном счете, все.
Это просто не может быть объяснимо с простой человеческой точки зрения. Это была какая-то нечеловеческая сила обаяния, не объяснимая никакой народной любовью или высотой его таланта.
Люди в его присутствии буквально становились другими и забывали обо всем, кроме него самого. Чем сам Есенин пользовался без всякого зазрения совести.
Еще более поразительно, что в таком же «очаровании» находились и государственные власти.
Вопреки домыслам, что Есенина «гнали» - власти не дали хода его шести уголовным делам, связанным с дебошами, выпустили за границу и даже дали добро на издание его сочинений в главном государственном издательстве по баснословной цене (строчка – рубль).
А всемогущий тогда Троцкий лично предлагал Есенину собственный журнал, от чего тот отказался, испугавшись денежной ответственности.
Но расплата, расплата… Она наступала неизбежно.
Характерны признания самого поэта. В минуту своих пьяных слез и откровений многим своим «завороженным» и «замороченным» приятелям он плакался, что «не любит ничего».
Обратите внимание – «ничего», а не «никого». То есть о людях уже и речь не шла.
Представьте себе пустыню его выжженной (или «похороненной», как он сам предсказал) души.
Там уже не осталось ровно ничего, ради чего стоило жить.
Ведь все было достигнуто. Дьявол сдержал слово. Он стал гением, которого полюбила вся читающая Россия, но взамен действительно забрал его душу.
То есть выжег из нее все, что и стоило любви и ради чего стоило жить.
И никакого другого финала кроме самоубийства просто и быть не могло. Последний акт драмы «продажи души дьяволу» должен был пройти по неизменному сценарию.
Человек сам должен отказаться от жизни, швырнув этот величайший Божий дар под ноги дьяволу.
И не стоит сглаживать концовку Есенина предположениями, что его на самом деле убили, а самоубийство инсценировали.
Все это пустые домыслы – никто из свидетелей его гибели не сомневался в самоубийстве. Это сейчас задним числом пытаются навести тень на плетень, занимаясь его «побелкой».
Что ж – подведем итог.
Продавал ли Есенин душу дьяволу? И – да, и – нет. А на какой половине больше правды – решайте сами.
