Я слышал, что вам пришлось поучаствовать во Второй чеченской кампании и послужить в Сирии. Где было легче, где тяжелее?
Сирия – курорт! Я был в Чечне во Вторую чеченскую кампанию. Спецназ ГРУ. Походил в рейды в составе поисково-штурмовой группы, был пулемётчиком, снайпером, командиром звена подгруппы. Там, конечно, всё по-другому было. Партизанская война исподтишка, мины, засады, обстрелы.
В Сирии, совсем недавно, служил уже на беспилотниках, потом зрение начало садиться, и я стал дежурным по тылу в подразделении тылового обеспечения. Полное превосходство наших в артиллерии и в авиации в Сирии очень хорошо ощущалось. Основная опасность для нас исходила от беспилотников. Беспилотники досаждали, но их регулярно сбивали у нас над головой. ПВО была на высоте. Один раз парни даже отстрелялись по стае голубей, но это лучше, чем если бы какой-нибудь внезапный шар с пятью зарядами сбили бы прямо над нашей головой.
А здесь... Все, даже мои друзья, с которыми прошёл Чечню, все говорят - это другая война. Применение артиллерии, авиации, реализация разведданных, спутниковое слежение, мониторинг телефонов. Многие по первости, просто используя свой смартфон и отсылая СМС маме, получали в ответ мину или снаряд. А еще учитывая, что отправитель немножко отошел, то «гостинец» получал кто-нибудь другой.
Я лежал в госпитале с командиром роты. У него ноги нет, пальцев на руке. Им перед заходом сказали: воздух наш, аэродромы наши, население наше, мы заходим, просто окружаем города и вынуждаем к сдаче. Ни в кого стрелять не придется. А началось вот такое месиво... Пленные прямо сообщали: «Да мы вас ждали! Мы знали, что вы зайдёте». Естественно, СБУ работало. Минировали мосты, начинали обстреливать колонны – кто не очень опытный и останавливался, пытаясь принять бой, ожидаемо разбегался по заминированным заранее оврагам (это одна из тактик засады). Что, естественно, приводило к очень тяжёлым потерям.
Сразу после начала СВО меня вызвало руководство. Едешь! «Есть, поеду». Как едем? 60 машин. Водители - неопытные. Прикрытия – нет. Связи – нет. Едет один офицер, один прапорщик, и ты – потому что у тебя есть боевой опыт. Да уж, это даже не Чечня. Мы ж не вернёмся! Давайте хоть дымы получим, дымовые гранаты. Не получили. Дымов нам не положено. Я говорю: «Ну давай тогда хотя бы водки возьмём!» Зачем? Выменяем у пехоты на дымы. Пошли получать оружие, а выезд, слава Богу, отменили. Вот примерно так колонны уходили, «аля-улю» вместо продуманности.
По сравнению с Сирией, в Чечне всё зависело от твоих навыков пулемётчика, стрелка. Как я бегаю, как я стреляю, как мы взаимодействуем в группе, как быстро я ставлю мину, как я датчики применяю. У нас были мины с гравитационными датчиками. Они закапывались на глубину 20 сантиметров и в радиусе 50 метров снимали показания с грунта. Ставим два датчика, между ними 100 метров. И я точно знал, что если первый датчик запищал (на расстоянии 2 километра он выдаёт сигнал, а у меня приёмник) – есть цель. Если идет до 5 человек, то у меня высвечивается «Ч», если свыше 5 – высвечивается «А» (автомобиль). Между датчиками стоит фугас управляемый. Первый датчик запищал и прекратил, запищал второй – я точно знаю где находится противник.
А здесь даже мой командир, с которым мы вместе воевали, человек, который прошел все локальные конфликты, с которого начиналась ССО, озадачился. Он мне говорит: поеду сейчас, хочу бронежилет себе купить за 160 тысяч. Побыл здесь 2 недели – прилетело раза три. Слава Богу, повезло.
Лично для меня Сирия вообще была курортом. Ну что там – попрятались мы от этих беспилотников и всё. Чечня - это работа, но работа, которая от тебя зависит. А здесь от тебя не зависит почти ничего: накрыли тебя артиллерией или РСЗО, ну и накрыли. Я так понимаю, это как Великая Отечественная. Армия на армию, причем с той стороны одна из самых многочисленных, хорошо обученных, с иностранными инструкторами, подготовленная, самое главное – хорошо замотивированная. А это мне представляется одним из самых главных условий – чтобы у солдата была мотивация. Мотивация жестко стоять насмерть.
С этой мотивацией за 20 лет они из нас сделали уродов, врагов, орков. Многие мои друзья-ветераны говорят, что поедут туда, хотя многие и отказываются. А наш народ наоборот - туда. Через две недели сообщают: «Да, с ранением лежу, с осколочным, сейчас опять поеду». Вот так, потихоньку жизнь всё расставляет на свои места.
Что становится причиной отказа от продления контракта?
Возвращались с рейда, переночевали в Купянске. Ночью как раз пара прилётов случилась, потом ПВО работало неподалеку, мы там встали, замаскировались. Переночевали. Утром пошел на блок-пост ОМОНа умыться. Разговорился с одним из ОМОНовцев. Он говорит - аккуратнее, вчера шла колонна, ударили по ней из РПО прямо из «зелёнки», сожгли «Урал». Одного выкинуло – живой. Второму посекло голову, но тоже живой, всё нормально.
Вскоре после этой беседы я снова уезжаю в командировку и мне водитель на blablacar-е говорит: «Сейчас заедем, еще одного военного заберём». Забираем, знакомимся. Выясняется, что это тот самый парнишка, которого выкинуло из «Урала». Он живой, здоровый. Говорит: «У меня сейчас отец туда поедет. Я командиру сказал, комбату: я домой поеду, с матерью побуду. Куда хочешь меня записывай, мне пофигу: дезертир – не дезертир. Тот сказал, что запишет, а мне наплевать: собрался и поехал».
Мои сослуживцы, кого знаю, кто ко мне заходил, привет передавал – ребята просто по окончанию контракта увольняются. Кого-то, естественно, не устраивает денежное довольствие, у кого-то семья, двое детей. Он и говорит: «Я поехал к себе на родину сейчас, там закончу контракт». Причем люди - на все руки мастера. Начиная со стрельбы из пулемета: на 500 метров все уложит в амбразуру. И теми же руками сделает из бомботары генеральский стол. Специалисты высшей категории!
Здесь против нас стоят такие же светлокожие, светлоглазые, упёртые. Против нас применяют весь комплекс вооружений – мы же не воюем с Украиной. Мы на Украине воюем со всем западным миром. Противника коллективно обеспечивают и информируют. Управление, стратегию, тактику им разрабатывают на Западе – целые аналитические центры работают. А мы в недавнем прошлом - армия мирного времени с построениями и чисткой сапог, с навыками, которые в боевой обстановке особо и не нужны.
Как-то приехал на блокпост в Сирии, а там наши рязанские рожи стоят. Знакомая бригада, служил в ней когда-то, быстро нашли общих знакомых, разговорились. И я спрашиваю: с левого плеча стрелять умеете? Стрельбу «крестом» знаете? Мины ставить умеете? На всё ответ «нет». Я говорю: вы вообще контрактники или кто? А это десантники, контрактники, которые должны всё перечисленное знать как «Отче наш». Вот 45-й, например, полк. Там – дааа! Там подготовка очень мощная, ребята поэтому и стояли насмерть, поэтому у них всё и получилось.
Есть какие-то правила, которые мне кажется самыми простыми, но без них никуда. Как выясняется, именно они и работают: как перебежать от укрытия к укрытию, как друг дружку прикрывать, как заходить в здание, как выходить из него. По моему личному мнению нашу подготовку «убили» фотоотчёты. Фоточки нафотали, фотоотчётик сделали, а заниматься, вроде бы, никому не надо. Встали, сделали красивое фото – всё, мы, типа позанимались. И вот это, я считаю, надо искоренять, опять вводить проверяющих, тревоги и всё остальное. Это войска очень сильно подкосило в плане подготовки личного состава, я это так вижу. Ну и с каждым призывом приходят люди все наглее. Чуть что сразу – я маме позвоню, пожалуюсь, а так нельзя.
Плохо, что нет нормального информационного обеспечения, идеологии нет никакой. Нам рассказывают – мол, некем наступать. А зачем? Зачем это надо, если сейчас, имея преимущество в артиллерии, можно спокойненько обрабатывать всех, а потом уже будет распутица. Ждём, пока они ослабнут и тогда уже брать их.
Что за люди с Вами служат сейчас? Насколько они опытны и профессиональны?
Могу сказать только за наше подразделение. Контрактники наши – профессионалы, которые водят всё. Чинят всё ездящее прямо на ходу. Перебрать за час топливную систему КАМАЗа на морозе и двинуть дальше – это надо уметь, это надо знать. Люди, которые сутками не спят и тащат на себе службу: водят, чинят, наваривают броню. Все делают всё. Естественно, это тяжело. К примеру: за полгода ППД переехал ВОСЕМЬ раз. Это чаще, чем раз в месяц. И каждый раз обустраивать лагерь, выкапывать щели…
Очень это непопулярно – окапываться. Почему пренебрегают такими доступными мерами лично своей безопасности в боевой обстановке?
Потому что всё как всегда. Никто на слово не верит, никому копать не надо. Причём, когда ты это делаешь в восьмой раз, поставил лагерь, а потом приехал командир, посмотрел и командует: нет, вот это – сюда, вот это – туда, а весь лагерь заново переделывать. А через две недели приезжает проверяющий и говорит: ну-ка вон туда на 150 метров перенесли всё! Хорошо еще, что сейчас пригнали трактор, он тоже копает. Я говорю: ящики от РСов есть, засыпали в них земли (старая добрая чеченская тема), в три наката настелили, сверху засыпали землей и готово.
Я даже не могу дергать людей на занятия, я провожу занятия с офицерами, потому что люди так ушатываются на земляных работах, что уже ничего не могут. И рискуют, и ночами не спят. Рискуют, повторю, но едут за «ленточку», так что язык не поворачивается сказать, что кто-то не работает. Все работают.
Насколько крепка дисциплина в боевых условиях?
Есть такое правило, по крайней мере разумные его придерживаются: командира слушаемся все. Каждый имеет право голоса, но я всегда старался донести до всех, что если мы командира слушать не будем – мы все погибнем. Командир принимает решение – мы слушаем. Конечно, когда народ устает, то кто-то не ходит на построения, кто-то не бреется. Уже никто на это не смотрит. Главное, что человек здесь и живой. Никто никого особо не строит, все понимают: мы в одной лодке.
И я повторяю, многие просто устали. В Чечне такого не было. Там никто никому не прекословил, по крайней мере у нас, не тыкал командиру, не было такого. Когда там командир роты говорил мне: мы же на «гражданке» с тобой в одном зале боксом занимались – давай на «ты». Я говорю: домой приедем, за стол сядем – вот тогда на «ты», а пока нет, товарищ капитан, я так воспитан. Оно должно быть так, иначе это будет просто сброд с оружием, который очень быстро погибнет.
Многие это понимают, и поэтому, по крайней мере у нас, нет такого, чтобы кто-то кого-то послал, или отказался куда-то ехать. Да, не парадные расчеты на плацу, мы этого не изображаем, но народ выполняет свои задачи. Есть, конечно индивиды, которые ленятся, но мы с ними скоро оботрёмся.
Алкоголь, наркотики, прочие излишества имеют место?
Алкоголь – да. Наркоты не видел ни разу. Честно, в Чечне покуривали кое-что, не буду врать. В Сирии вообще нет – там был сухой закон. В Сирии было гораздо тяжелее. Хотя казалось бы – там были нормальные бытовые условия. Ну да, жарко. Но там были стиральные машинки, по два раза в день меняешь форму, потому что ее надел и через полчаса ты весь мокрый. Там какая-то муштра была, и военная полиция за всем следила очень жестко: не дай бог даже нарушение формы одежды! Солдат без бирки, что задница без дырки, извините за фольклор солдатский. Но вот тяжело там было в моральном плане просто непередаваемо.
Сюда же я приехал – нет такого психологического груза. Я не знаю почему: то ли на своей земле, то ли привычно и знакомо все, то ли я понимаю кому и зачем это надо. В той командировке за рубежом была одна пьянка в последний месяц, просто народ уже не выдержал. Я тогда сказал, что мне нельзя, чтобы если какой-никакой проверяющий придет, то хотя бы кто-то должен гаркнуть команду «Смирно!», чтобы все разбежались.
Но по крайней мере задачи все выполнялись в срок. А задачи... Я честно скажу, что в гробу видал этот тыл. Я лучше буду красиво в вертолёте летать, или в окопе сидеть, чем вот так херачить, извиняюсь, с утра до ночи, с ночи до утра. Что-то горит, что-то не включается, что-то тонет, что-то не работает, и бегут все. И постоянно работа в таких условиях, в которых даже электросети не выдерживают: то жара +50, то в сезон дождей легкий минус – ледок на лужах. И оно все приходит в негодность, горит, плавится. И люди тоже рискуют постоянно. Но все поставленные задачи были выполнены.
Приехали, 4 часа поспали, подскочили, поехали заправились, приехали, 2 часа посидели, опять уехали, через двое суток вернулись, еще 4 часа поспали, опять унеслись. Люди с трудом успевают мыться-брится, заправлять и чинить машины. Алкоголь хоть как-то снимает нагрузку. Такого, чтобы какие-то пьянки были безумные или драки - до такого не доходит. Народ тихонько выпил пивка и расползся спать. Всё. Такое есть, но я первый плюну в того, кто скажет, что так не должно быть. Попробуйте вот так вот полгода «не поднимая головы»…
Расскажите, пожалуйста, про свой быт. Регулярное горячее питание, возможность помыться, возможность поспать нормально. Что в этом плане есть?
Самое простое есть. Умывальники на улице, подогнали два банно-прачечных комбината. Стираем мы сами, «на руках», я почему и просил хозяйственного мыла закупить - чтобы замачивать можно было. В тазике. Нам пригоняют танки с водой, у нас есть баня. В баню ходим каждый вечер. Вне зависимости от того был ты в рейде или не был – можешь пойти и спокойно помыться. Вода когда горячая, а когда не очень. Мне лично и комнатной температуры достаточно.
Готовим себе сами. Не очень качественно, откровенно говоря, прямо от слова «не айс». Те же самые пацаны и готовят. А когда ты готовишь на 5 человек - это не то же самое, что готовить на 50 человек. Другие совершенно пропорции, количество, время. Ну и как следствие – качество. Поэтому народ докупает себе какие-то вещи в магазине: майонез, фрукты, водичку. Пивка ребята берут, конечно же.
Быт и уют тоже самодельные. Полы застилали недавно, потому что бетон этот, им дышишь, там слой пыли на ботинках вот такой [показывает пальцами сантиметр]. А времени нет даже постели толком застелить. Люди постоянно в разъездах, или работают, потому что надо срочно маскировать базу. Я тоже как приехал – сразу пошел рисовать карточку огня, пулемёт пристреливать, мешки с песком раскладывать. Потом давайте щели копать, щели эти водой затопило, сразу водосбросный колодец делать нужно.
Этому кто-то обучает? Где рыть, какой глубины, чем перекрывать?
У нас получилось так. Меня поймали на второй день, когда я для себя копал щель. Командир сразу сказал: вот ты-то мне для этого и нужен! Вырыл, брёвнами перекрыл, всем показал. Этим и занимаюсь: давайте здесь плиты переложим, тут щели выкопаем. Народ всё то же самое делает, но так, больше по смекалке, опыта только набираемся, потому что мы же не на «передке» постоянно стоим, хотя и катаемся туда регулярно.
Кроме того дежурю, езжу в расчете штатным пулеметчиком.
Народу бывает лень копать. Смотришь - кто-то ездит в броне, в шлеме, а наши едут в тапочках, в рубашках, в шортах, потому что просто устали. Просто перегружается психика, перегружается сознание и уже думаешь: «да не буду я забивать голову этим дерьмом». Но в любом случае – делать надо. Командиры говорят – надо делать, и все делается. Обстановка – ну, тяжелая. Работы очень много.
Ношение брони, каски – это «обязаловка», или носи что и как хочешь?
Мы всё с собой везем, а там уже кто снимет в кабине – тот снимет. Если он в топливозаправщике едет, то имеет право сказать: «Да я в гробу эту вашу броню видал. Если в меня попадут, то что я буду в шлеме, что без шлема...».
Вот мы приехали, выгрузились, ребята тамошние говорят: «Сейчас будет удар скорее всего». Накинули броники и каски. Мы быстрей-быстрей всё выгружать. Пока разгружались, я залёг с пулемётом. А они говорят - бесполезно. Если что-то прилетит, то только сверху. Ну и как только разгрузились, я говорю: «Валим-валим-валим!», убыли из этого района, и вот можно остановиться и спокойно отдохнуть.
Хотя вот обстреляли одну колонну, обстреляли другую. Я там ребят спросил, что вы хоть прикрытыми шли? Они говорят – нет, у них даже ЗУ-шек своих нет. Просто идут «Уралы», везут РС-ы (реактивные снаряды). Попали по одному – сгорело всё. По второй, говорят, с «Иглы» выстрелили, но я не могу понять как.
Спросил у них – платят ли вам что-то, говорят - нет, с мая только голый оклад. А люди на передовой, они вообще за «ленточкой» постоянно, и без сопровождения. Как будто не было Чечни, Грузии, Сирии. Мы опять на те же грабли наступаем, всему заново обучаемся.
А так каждый для себя выбирает, мне удобно с пулеметом – я броню надеваю. Все штатные средства есть – броня есть, каски есть. Народ маскхалаты себе придумывает, в них, конечно, полегче. Есть такая расцветка, называется «сумрак» – она очень хорошо маскирует, прямо сливается с местностью. Работает и в зелёном лесу, и в сером лесу, и в жёлтом лесу. Я специально сейчас рекламирую, возможно кого-то этот камуфляж спасёт. «Смазывает» взгляд очень хорошо.
Наблюдал передвижение военных грузовиков, многие несут на кабине дополнительные самодельные бронелисты, а некоторые едут, обшив кабины короткими брёвнами, сосна и берёза. С какой целью это делают и эффективны ли такие меры?
Цель - выжить! Живучесть машины повысить. У нас «Уралы», КАМАЗы прямо металлическими листами заваривают, выглядит очень брутально. На том КАМАЗе, на котором я гонял, как будто рыцарский шлем надет на кабину. Как в художественном фильме Mad Max.
На самом деле это просто требование нашего командира: «все машины усилить допбронёй». Потому что от кумулятивного боеприпаса может помочь и обычная металлическая сетка, чтобы боеприпас сработал до попадания по броне. И это минимизирует печальные последствия.
Сосну с берёзой не встречал, видимо, это та же самая обрешётка, чтобы кумулятивный колпачок вмялся внутрь, сработала струя и не попало по машине. Может быть так. Потому что не у всех будет тандемный заряд, или термобарический снаряд. Может быть где-то в лесу парни стоят, поэтому делают из того, что есть. Ну и от осколов опять же, это тоже очень частая история, как противоосколочная защита оно хорошо должно сработать. Двигатель защищают.
Есть такое мнение, что подразделение МТО – оно тыловое, потерь, скорее всего не несёт может. Как на самом деле?
Потерь нет, наверное, только у нас. Я не знаю каким богам за это молиться, но все остальные уже не раз «попадали». Потому что идёт охота именно на колонны. Посмотрите, наша артиллерия так же работает по тыловым путям, складам, линиям обеспечения. Обрезал снабжение и с голодухи сами сдадутся, и воевать им будет нечем.
Перед рейдом придумываем как распихать машины на марше, дистанцию выдерживаем. Стараемся боевой устав соблюдать. Чем больше колонна, тем больше шансов, что тебя сдадут местные и получишь удар по машинам. Чем меньше колонна – тем спокойнее на душе.
И мы же не воюем! Когда ты воюешь, ты видишь где противник. Ты перебежал, у тебя есть заранее подготовленные укрытия. Там ты просчитываешь сектора. Есть взаимодействие с другими огневыми средствами. Доступен вызов дополнительных «плюшек» в виде артиллерийского наводчика, или, в идеале, авианаводчика. А здесь мы едем и никому неизвестно что там будет впереди.
Приехали, выгрузились. Бывает, что приехали, а там говорят: а нам не надо ничего. И куда нам это все? И стоишь, ждёшь. И местные смотрят. А потом – «бах», к тебе и прилетело. Местных тоже можно попробовать понять. У них берут в заложники детей и близких: сдавайте позиции русских, а иначе мы ваших казним.
Одна из главных целей – колонны тылового обеспечения. Это жизнь для наших и смерть для них. Хотя мы и не воюем. Приезжаем – они там ведут огонь, а мы лихорадочно разгружаемся, нет времени даже по сторонам посмотреть. Потом разворачиваемся и несёмся обратно, выпучив глаза. Несёмся и думаем – «слава Богу, пронесло». Вот так.
Советские военные водители, служившие в Афганистане, говорили, что опаснее всего было ездить в кабинах «наливников». Никто им не завидовал и все знали насколько беззащитны они были в бою. Что-то поменялось с тех пор?
Всё так. А едешь ты при этом на настоящей пороховой бочке. Я лучше буду в спецназе служить – это не так опасно! Там группа лиц по предварительного сговору, заранее, подготовившись, пройдя специальное обучение, вооружившись... А здесь летят ребята с огневым прикрытием ЗУшек (ЗУ-23, прим. редактора), и все равно это не убережёт от выстрела из «зелёнки». Причем, если идем вместе с танками, то между танками и «наливником» выберут «наливник», потому что постараются нанести как можно больше ущерба.
Я раньше не подозревал о таком и относился к тылу слегка свысока. Мы же спецназ! А сейчас понимаю что это за труд и постоянный риск. Сейчас я, если честно, горжусь своей службой. Сейчас задачи гораздо сложнее стоят, потому что надо обеспечить тех, кто идёт вперёд, буквально всем. Начиная от пайков и заканчивая редкой спецтехникой.
Что скажете о своей автомобильной технике?
«Урал» – это вещь! 500-й КАМАЗ – вещь, хотя скачет он, как последний шайтан, как бесовское отродье, честное слово. «Урал», конечно, помягче идет. Я не знаю почему у нас не делают нормальные легковые машины, но оружие и боевая техника у нас лучшие на свете, это я могу засвидетельствовать.
После любой грязи и пыли я могу быть спокоен и уверен в том, что я открою огонь и у меня ничего не заклинит. После таких дорог, которых нету, в принципе, где проезжает «шаланда», у нее не горят фары, потому что их оторвало, нет половины проводки, не работает ничего, но она едет и водитель сидит и орет: «Я больше не поеду по этой дороге!» Орёт он потому, что машина ему как родная. Беречь её надо.
Потом пацаны это все дело так же восстанавливают. Техники много, людей мало. При этом техника приходит в негодность не от того, что ненадежная, а потому что настолько жесткие условия эксплуатации, что просто металл не выдерживает, и ребята это чинят «на коленке» в любых условиях. Без сна и отдыха. Я на них смотрю и горжусь, что знаю таких ребят и хоть чем-то могу помочь им.
Как поощряют отличившихся?
Ребятам, которые откатались вот эти полгода, обещали медаль Жукова. Я считаю, что за каждые 10 рейсов нужно выдавать какую-то благодарность, потому что это действительно риск и тяжело. Премию выплатить. Нам никто не уточнял информации по выплатам. Командировочные же выплачиваются в конце командировки, а командировка не заканчивается. Поэтому народ живет «как-то так». Сейчас основное поощрение – домой съездить.
С родными, близкими Вы какие-то беседы проводили? Как их успокоить? Как вообще надо себя вести, отправляясь в зону СВО?
Всегда надо говорить, что я на легком и не опасном задании, у нас потерь нет, мы просто катаемся и смотрим. Моя мама, когда я был в Чечне, точно знала, что я сижу на аэродроме и просто делаю облёты.
Естественно, никому ничего не говоришь. Я приехал хромой на костылях с чеченской кампании, а ребята просят передать весточку родным. Тудым-сюдым, тогда же не было ни телефонов мобильных, ничего такого. И я звоню маме одной в Комсомольс-на-Амуре, сын там где-то в «зелёнке» шарится, я ей говорю: «Все нормально, сын на базе сидит, никуда не выходит, он потом приедет и все сам расскажет». Это будет уже потом, когда он будет дома. Тёплый, живой, здоровый.
Так что естественно, что ничего не говоришь. Я тоже своей сказал: «Что у тебя глаза такие безумные? У нас ничего такого страшного нету, у нас все нормально». И при любой возможности нужно передавать весточку домой. У меня всё нормально, я никуда не езжу, я вообще сижу на базе, пункт воздушного наблюдения, ты не переживай, всё хорошо.
Сейчас никого не удивишь сборами гуманитарных грузов для военнослужащих, то рации нужны, то носки, то трусы. Не все понимают что это и зачем, считают, что «да им платят хорошо, они сами себе всё купят». Это разумное мнение?
Смотрите сами: тот артиллерист, про которого выше речь шла, мне рассказал, что голый оклад получает. Это, с учетом звания, тудым-сюдым, в районе 27-28 тысяч, это я не считаю ФИЗО. Наши сдавали ФИЗО специально, чтобы закрыть ведомости, чтобы людям больше платили. Я сам 35 получаю. Есть еще какие-то цифры по суточным, но с ними никто не знает что и как. А такие деньги «спецы» получают и наши братья с Северного Кавказа. Вот у них да, там обеспечение.
Но у нас – это не у них. Поэтому большое спасибо тем, кто нам теплые слова пишет, кто письма привозит, вот люди посылки нам собирают – это все очень серьёзно влияет на моральный дух людей. Потому что не все понимают зачем это надо, почему надо и реально морально тяжело, это я могу сказать за свое подразделение, с другими пока что не сильно знаком.
Получив деньги, их есть где потратить в зоне СВО?
С карточки ребята сразу переводят семье. Что-то себе оставляют, но раньше потратить возможности не было. Потому что стояли в лесу. Сейчас в пригороде – можем доехать до магазина и что-то купить себе. Если бы у меня было 250, то я спокойненько бы в ус не дул бы, отправлял бы 200 семье и на 50 покупать себе здесь носки и трусы. Которые, кстати, три раза съездил в рейд и все рваные.
На границе у нас есть один пункт «гуманитарки». Доехали до пункта, там кормят всех, сажают за один большой братский стол – все зашли, поздоровались, сели, покушали. Причем готовят там «вообще прям». Ждёшь каждый раз, когда доедешь туда...
Сюда ехал - взял там ботинки лёгкие, кроссовки. И часы у меня в негодность пришли, разбились. Ну так вот, и я говорю - девчонки, а есть кроссовки? Есть, но только 46 размер. О, он-то мне и нужен. Потом смотрю, а у нас все в таких ходят. Часы мне какие-то там нашли дешёвые китайские. Я хотя бы время знаю. Мы же выезжаем когда – все телефоны сразу отключаются, все оставляем на ППД, потому что опасно. Вышел где-то на связь – тебе тут же прилетело.
Объясните, пожалуйста, ещё раз. Неужели это настолько серьёзно и опасно?
Привыкшие выходить постоянно в сеть и сидеть с телефоном в руке – они кругом. У нас же сейчас поколение этих самых... зумеров, стримеров, тик-токеров и всех остальных. Все привыкли быть в интернете. А там разработаны разведывательные спецсредства, которые работают очень хорошо. Как только ты в сеть вышел и что-то отправил маме, к примеру, засекают. Там где мы работали, на границе – там нет связи. А вот где связь была и люди что-то отправляли – сразу же наводили артиллерию и прилетало.
Мой товарищ с ампутацией, в госпитале вместе лежали, вот он рассказал: подъехал на БТР, а кто-то отправил СМС. Тут же прилетела мина. Это он еще за БТР стоял, его не очень сильно порвало. Так что это всё всерьёз, это реальность. Нужно работать с парнями, которые страдают пофигизмом. Часто ведь прилетает не тому, кто вышел на связь, а тому, кто рядом. Все, кто более-менее опытные, всё это знают и на связь не выходят.
Какова ситуация с ПДД на дорогах в зоне боевых действий? Правила соблюдают?
Обязательно. За эти месяцы были и пьяные водители. Были водители без прав, не буду скрывать. Передавили кучу народу на ровном месте, гражданских в том числе. Сейчас всё контролируют и военная полиция и просто полиция. С документами сейчас очень строго, потому что когда по первости «сели-поехали» на кураже – хватало серьёзных ДТП. Сейчас все наши жестко соблюдают правила. Неважно - в городе ли, нет ли. Идёт навстречу колонна танков – попробуй там нарушь!
И финальный вопрос – про прекрасный пол. Есть ли такой вопрос вообще и как он решается?
Ну вот смотри: в Чечне никого не было. Может где-то кого-то куда-то кто-то и таскал, но не мы точно. И ни у кого не было даже мысли пойти там, одному в какой-то аул, кого-то ловить. Это только нарваться на очень нехорошие приключения. Плюс сам менталитет горцев не подразумевает, чтобы они там проститутками подрабатывали.
В Сирии – там всё с этим делом нормально. «Шармутка» это называлось, и стоило копейки, но это опять надо было выехать в город. Здесь у нас ничего такого нет, но я на всякий случай зарегистрировался в Тиндере.
В той же Сирии можно было не переживать – они там наших военных очень сильно уважают и любят. К тому же они живут за счет базы, поэтому они там все ходят, кланяются и рады всех нас видеть. Здесь я не стал бы так рисковать, на самом деле. Или зарежут, или отравят, или еще какая-нибудь херня случится. Да и у большинства нет таких животных инстинктов: «бежим, там баба, о-о-о!». Я спокойно до дома потерплю, меня там ждут.
