Проповедь протоиерея Димитрия Смирнова под Успение Пресвятой Богородицы. Вечер 27 августа 2002 года. Запись из архива мультимедийного издательства "Деоника".
Сегодняшний день – это не только наш престольный праздник, но и праздник всей Русской земли, потому что главный храм Русской Православной Церкви также посвящён Успению Пресвятой Богородицы – Успенский Кремлёвский собор. Там тоже завтра по этому поводу будет служба. Как хорошо, что все мы здесь сегодня оказались, потому что ничто, никакой город, никакие соборные площади не дают о Русской земле такого представления, как именно то, что мы находимся в селе, где нас окружают река, поле, лес, такая тишина особенная, трава, всё то, что мы всегда и воспринимаем, как Русскую землю. Это особенное ощущение можно получить только в деревне. Когда-то раньше, сто лет тому назад, большинство, восемьдесят с лишним процентов населения Русской державы составляли крестьяне. Они именовали себя так, потому что были христианским народом. Крестьяне – это слово означает не обработку земли и сеяние хлеба, это слово произошло от слов “крест” и “Христос”. Созвучно имя Христос слову крест. Крестьян, конечно, грамотных было много, примерно половина, но в массе своей эта грамотность была поверхностной, поэтому эти два понятия слились. Духовного противоречия в этом нет. Самоименование всего народа было “крестьяне”, то есть “христиане”. Это очень важно. Это отражалось на всём. Был определённый жизненный уклад. Мы все сейчас испытываем большие трудности с воспитанием детей, с их образованием, со строительством семейной жизни, со строительством приходской жизни, со строительством любого дела. Любой человек, который имеет дело с большим количеством людей, сталкивается с какими-то непредвиденными случаями.
Первое, что пришло в голову – в Осетии или Ингушетии обнаружили восемь мёртвых солдат. А их было десять, двоих нет. Вот думают, либо их взяли в плен, а этих перебили, хотя в теле наверняка пули есть, можно посмотреть, из каких автоматов эти пули выпущены, либо они перестреляли друг друга. Подойти к какому-то русскому офицеру лет сто назад и сказать: “Ваше благородие, Вы можете себе представить, что десять русских солдат взяли оружие, поссорились, стали бы друг в друга стрелять и переубивали бы друг друга?” Да вы что! Ни одного случая такого даже не было. А сейчас? Сейчас чуть ли не каждые две-три недели это происходит. А что происходит? Вроде говорят люди на одном языке, крещёные практически все. Что изменилось? Изменилось сознание. Раньше всё российское устроение было приходским. Село Мышкино, рядом деревня, все ходили в этот храм. Храм построен поздно, в конце девятнадцатого века, но до него здесь тоже был храм. Храм был центром всей жизни. Конечно, не было никакого радио, не было для крестьян никаких газет, никакого телевидения. Люди собирались в храм, надевали лучшие одежды. Что они в храме слышали? Они слышали церковные пения. Если батюшка был достаточно образованный, они слышали проповедь. Может быть, какие-то книжки для народа здесь были. Учились здесь молиться. Кто часто в храм ходил, он слышал поучения, читал Евангелие. Представьте себе, вместо той белиберды, которой современный человек забивает голову. Где-то в Африке родился какой-то особенный тигр, утонул дельфин, об стену стукнулся какой-то кит, какого-то очередного губернатора застрелили, депутата повесили, кого-то изнасиловали, убили, украли, взорвали, всякие сплетни. Ну а что людям интересно? Где что сгорело, у кого что украли, кого убили, этим люди живут. А раньше жили другим. Конечно, были сплетни, безусловно, они были всегда, но они были совершенно другого уровня и порядка. А главным событием для жизни крестьянской семьи был приход в храм. Жили по праздникам – на Успение это, на Георгия то и так далее. Всё было регламентировано этим. Посты соблюдали все, детей воспитывали тоже все. Если какой-то мальчишка в деревне или селе делает что-то неподобающее, его любой мужик обязательно остановит.
Воспитывало детей всё общество. Понятия у всех были одинаковые о том, как жить, как строить семью. Не кто во что горазд, когда какой-то артист по телевидению штаны снимает и показывает перед миллионной аудиторией. Совершенно другое было воспитание. Строгость, порядок и целомудрие. Всё это время от времени, конечно, нарушалось. Было и пьянство, были и поджоги, и драки, и воровство, была и каторга. Всё было, как сейчас, только в сто раз меньше.
Сейчас бросил взгляд на стекло и вспомнил. У нас при ЖЭКе был мужик. Он был с Запада, с Белоруссии, был крестьянином. В ЖЭКе он работал стекольщиком. Если какие стёкла выбьют ребята, или от ветра, он вставлял. Я спрашиваю: “У вас в деревне пили?” Он говорит: “Да. У нас в селе было пятьсот дворов, и один мужик пил. Но если он выпьет, он сидит дома до ночи. Если ему нужно куда-то пойти, он шёл только ночью, тихо, чтобы никто не видел. Или если в кабаке задержался, то не выходил, ждал”. И то всё село знало, что он пьёт. Хотя он таился, чтобы никто даже пьяным его не видел. Это из пятисот дворов. А сейчас хоть один найдётся, который бы не пил? Нет. Конечно, очень тяжело работали. Чтобы прокормить семью, нужно было с утра до вечера работать. И скотина, и птица, и земля, и ярмарка, и весь садовый инвентарь, и дом надо поддерживать. Если ещё и пить, то тогда очень быстро обнищаешь и будешь с голоду помирать. А сейчас ничего не надо делать, всё в магазине продаётся. Всё в магазине дадут, выпивку дадут. Поля практически все пустые, а народу столько же, сколько было и тогда, сто лет назад. За сто лет мы не только из крестьян-христиан превратились в советских людей, не только спились все, не только забыли все христианские понятия, не только отучились работать, но и при таком же количестве всё привели в полное запустение. Едешь и видишь эти поляны, а ведь это когда-то был лес. Наши предки все леса выпилили, сделали из них поля, тяжёлым потом поливали эту землю не одну сотню лет, пока земля станет плодородной. За сто лет, благодаря родной советской власти, это всё пришло в полный упадок. Приходится всё строить заново.
Этот храм несёт на себе этот след. Местные жители знают, какое тут было разорение. Сколько трудов тут положено и сколько ещё нужно вложить, чтобы всё это восстановить. Но восстановить деревенскую жизнь, крестьянскую, уже никакой возможности даже не предвидится. Почему? Потому что раньше в каждой крестьянской семье было в среднем пять-семь детей. У некоторых один-два, у некоторых двенадцать-четырнадцать. Некоторые ещё помнят, что у бабушек в семьях было много детей. Тогда, конечно, из такого обилия народа, которые жили на свежем воздухе, с детства приучались к труду, народ был очень сильный физически, очень здоровый, ел продукты без всякой химии, тогда она была неразвита. Конечно, с химией и всякими механизмами, комбайнами, всё это стало полегче, чем тогда, но, к сожалению, есть и большие издержки. Плюс ещё войны, всякие революции, гражданские войны, когда брат на брата идёт. Поэтому всё, к чему мы пришли – весь этот страшный двадцатый век.
Теперь Господь даёт нам новую возможность. То, что было пятьдесят-сто лет назад, уже прошло. Мы можем каждый день, хоть с сегодняшнего вечера, начать всё по-другому. Это очень трудно, на это нелегко отважиться, многое безнадёжно потеряно. Чтобы всё это восстановить, нужно очень много труда. Надо стараться и самим делать всё, что можем, только немножко больше, и к этому приучать наших детей. Тогда у нас какая-то возможность есть, что что-то изменится и в храме, и в стране, и в селе. Тогда помимо той красоты, которой Господь наделил нашу землю, мы привнесём и красоту того, что сделал наш труд. Всегда, даже если вещь не новая, её можно и погладить, и заштопать, и покрасить, придать ей новый вид. Совсем не трудно навести порядок, просто нужно немножко этого захотеть и поддерживать. Если бы, то сознание, которое когда-то было в народе, опять вернулось, это можно было бы изменить. Мы, к сожалению, привыкли жить по-свински. Нас всё устраивает. Как свинья, она лежит в грязной луже и думает, что это счастье и есть. Всё-таки мы должны помнить, что когда-то всё было не так. В каждом окне стояли цветы, в каждом палисаднике они были, все заборы были поправлены. Когда изобрели краску, они были ещё и покрашены. Всё можно и подмести, и убрать, чтобы ничего не валялось и было красиво. Сама душа наша будет тогда радоваться. И Господь, глядя на наши труды, тоже будет радоваться. Тогда жизнь наша облагородится. Я говорю, конечно, не только о внешнем, но и о внутреннем, потому что красота бывает и внешняя, и внутренняя. Почему церкви красивые? Церковь – это дом, где совершается богослужение. Здесь внутренняя красота во внешнем отражается. Так и в семейной жизни, может быть красота лица, а может быть красота души, что ещё важнее. С лица воду не пить, а красота души – это вещь гораздо более важная и стоящая. Надо потихоньку возвращаться к тому, что утрачено, к христианской жизни. Вот здесь среди такой красоты природы, тишины, где нет городской московской нервотрёпки, здесь это вполне возможно сделать. Это и по детям видно, которые приезжают сюда. Здесь для их души гораздо полезней. Спаси всех Господи!
Дорогие братья и сестры! Мультиблог - большой многолетний проект протоиерея Димитрия Смирнова для распространения его слова. Также по благословению отца Димитрия здесь публикуются проповеди и выступления священников, разделяющих его взгляды. Для того чтобы для вас ежедневно выходил качественный материал, работает большая команда людей. Почти для всех это основная работа. Поддержите дело батюшки Димитрия, сделайте посильное пожертвование. Это поможет так же активно функционировать и развиваться нашему блогу.
Мультиблог существует только благодаря вашей поддержке. Мы очень нуждаемся в вашей помощи для продолжения этого миссионерского проекта.
#успение #богородица
