Давно хотелось поговорить с вами о литературе, ведь по образованию я не только психолог, но и филолог. Но и не просто о литературе, а о каком-то описанном в ней психологическом явлении. Ведь по профессии я психолог, а не филолог)
И вот в какой-то момент все сложилось – и тема, о которой есть что сказать, и произведения, на примере которых ее интересно рассмотреть.
Тема травли (часто еще используют английское слово буллинг) сейчас на слуху. Она довольно популярна в сми и в популярной психологии.
Но несмотря на моду, это универсальная тема. Большинство людей имеют опыт участия в травле, хотя не все об этом задумываются.
И даже если кто-то его действительно не имел, мы все получаем его прямо сейчас, когда подвергаемся травле в масштабе целой страны за то, что мы русские.
И хотя, как я сказала, о травле говорят сейчас много, будучи переживаемой именно как личный опыт, она остается стыдным, страшным, замалчиваемым явлением.
Страшным нам кажется то, чего мы не знаем. А касательно травли мы не знаем и не понимаем еще очень многого.
Естественно, что всякое социальное явление, в котором присутствуют тайна и неоднозначность, привлекает внимание – как нас, обычных людей, так и писателей и кинематографистов.
«Чучело» – повесть советского писателя Владимира Железнякова, которая большинству из нас известна по одноименному фильму Ролана Быкова. Полагаю, что ее сюжет всем хорошо известен.
Девочка Лена Бессольцева приезжает жить к своему деду и приходит в новый класс. Одноклассники сразу начинают ее дразнить, сначала вроде бы безобидно, затем по нарастающей, а затем в результате обмана объявляют ей бойкот и осуществляют над ней коллективное унижение. Лена с дедушкой уезжают, и выясняется, что она ни в чем не была виновата.
Повесть, и особенно фильм, имели большой резонанс. Для советского массового искусства того времени тема звучала новаторски, ошеломляюще честно и пронзительно. Надо сказать, что эти произведения ничуть не утратили силы воздействия, читаются и смотрятся на одном дыхании и по сей день.
«Повелитель мух» – всемирно известный роман, его автор английский писатель Уильям Голдинг. Роман был достаточно известен в Советском Союзе, впервые он был опубликован в журнале «Вокруг Света» в 1969г, затем отдельной книгой в 1981.
И вот оно первое удивительное совпадение – в этом же году из печати вышло и «Чучело».
Очевидно, что литературный вес этих произведений несопоставим, и я не буду сравнивать их как книгу с книгой. Я ограничусь только сюжетом травли.
В «Повелителе мух» рассказывается о мальчиках, оказавшихся в результате катастрофы на необитаемом острове без взрослых. Через историю выживания Голдинг разворачивает перед нами ход различных процессов – социальных, психологических и духовных.
Среди мальчиков выделяются 2 претендента на лидерство – Ральф и Джек. Ральф – разумный, развитый и ответственный тип личности, он способен думать стратегически, у него есть чувство справедливости. Джек – более агрессивный, склонный к опасности и риску, для него главной ценностью видит выживание здесь-и-сейчас и получение удовольствия.
Поначалу ребята выбирают лидером Ральфа, он вызывает больше доверия. Ральф ставит на 1 место заботу о костре, т.к. это дает им шанс быть замеченными кораблями в море и спастись.
Сначала мальчики питаются фруктами, но оказывается, что на острове обитают свиньи, и Джек подбивает часть ребят начать охотиться. Постепенно другие тоже стягиваются к нему, привлеченные возможностью есть мясо и участвовать в охоте. Затем происходят особенные события, в результате которых двое ребят погибают.
В финале вся группа, уже не люди, а бешеная орда под предводительством Джека, преследуют Ральфа, который несомненно стал бы следующей жертвой, но тут приходит неожиданное спасение – на остров действительно приезжает корабль со взрослыми.
«Повелитель мух» – это постмодернисткое произведение, оно доносит свой смысл не прямым сюжетом, а через мерцание сюжетов, перетекающих один в другой по принципу ризомы.
Было бы очень плоско воспринимать его как историю о том, что подростков нельзя оставлять без надзора и важно правильно воспитывать. Или есть другая популярная, но столь же банальная трактовка – про отказ от божественных заповедей, которое вызвало сошествие в мир сатаны. Библейских отсылок в романе действительно полно, но они не так прямолинейны.
Пожалуй, остановлюсь на одном значимом для понимания мотиве – мотиве Взрослого. По ходу всего произведения рефреном звучат слова: «Значит, взрослых нет?».
С точки зрения психологии мы знаем, что Взрослый – это не характеристика возраста, а характеристика личности. Под взрослостью мы подразумеваем разумное личностное начало, способное сохранять духовные ценности, решать конфликты и адекватно взаимодействовать со средой. Попадая в угрожающие ситуации, оказываясь под воздействием сильного стресса, это начало само оказывается под угрозой, т.к его стремятся вытеснить другие части личности, более агрессивные и архаичные. По ходу романа мы наблюдаем и процесс этого вытеснения, и его кульминацию.
Для своего анализа я возьму лишь одну из сюжетных линий романа, напрямую связанную с темой травли. В «Повелителе мух» она является побочной, в «Чучело» – основной.
Я покажу вам 5 удивительных совпадений в том, как раскрывают эту тему 2 совершенно разных произведения, сознательное заимствование мотивов между которыми практически исключено.
Видя эти совпадения, скорее задумываешься о том, что оба писателя как будто рассказали нам одну и ту же историю, о чем-то тайном и страшном, что лежит в основе травли. Как будто они, каждый со своей точки, но заглянули в одно и то же место, увидели и описали, как разворачивается нечто, непостижимое обыденным восприятием.
Итак, совпадение первое –
1. Объект травли, он же жертва
В «Чучело» – главная героиня Лена Бессольцева. В «Повелителе мух» – второстепенный персонаж Хрюша.
Посмотрим, что их объединяет.
Сразу бросается в глаза некоторые внешние особенности, можно сказать, дефекты, которые дают повод для насмешек.
«Она была нескладным подростком, еще теленком на длинных ногах, с такими же длинными нелепыми руками. На спине у нее торчали, как крылышки, лопатки. Подвижное лицо украшал большой рот, с которого почти никогда не сходила доброжелательная улыбка...
Валька закричал: - Рот до ушей, хоть завязочки пришей!»
Про Хрюшу сразу сообщается, что это был «толстый мальчик» и далее говорит о себе он сам: «У меня у одного со всей школы астма, а еще я очки с 3 лет ношу».
Дальше мы видим еще одну крайне важную особенность. У детей что-то не так с семьей, им не хватает контакта с родителями. Родители Лены далеко, она живет без них, с дедом, который и сам является в городке поводом для насмешек, за его называют Заплаточником.
Так ее и встречают: «Ребята!.. Это же внучка Заплаточника!»
Про родителей Хрюши узнаем: «Папа умер, - пролепетал он скороговоркой, - а мамка… Он снял очки и тщетно поискал, чем бы их протереть. – Меня тетенька вырастила».
Но наряду с этими особенностями, свидетельствующими вроде бы о слабости, ущербности героев, от сверстников их отличает еще одна яркая черта. Они умнее, и даже можно сказать, мудрее большинства своих сверстников.
Итого, героев объединяют следующее:
1) Что-то во внешности, дающее повод к насмешкам
2) Отсутствие \ нехватка родительской заботы
3) Более высокий уровень интеллектуального \ душевного развития в сравнении со сверстниками
Как ни печально, но в случаях действительной травли такое сочетание признаков у жертвы мы будем наблюдать практически всегда.
2. Начальный контакт жертвы с группой и попытка отстоять свои границы, окончившаяся неудачей.
Хрюша называет Ральфу свою кличку, объясняя, что так его дразнили в классе, и просит не рассказывать мальчикам на острове. Ральф обещает, но не сдерживает свое обещание: «Вовсе он не Жирняй, его истинное имя – Хрюша!»
Потом, видя, что Хрюша ранен, задет и оскорблен этим предательством, Ральф использует весьма распространенную стратегию давления на жертву – «а иначе будет хуже»:
«Лучше уж Хрюша, чем Жирняй, - заключил он легко и откровенно, как подобает главенствующему. – Но все равно, если обиделся, прости. А теперь, Хрюша, вернись и займись делами». Хрюша застыл, краска негодования медленно сползала со щек. И он побрел обратно к площадке»
То же самое происходит у Ленки при знакомстве с классом. Демонстрируется пренебрежение ее чувствами в связи с кличкой дедушки, да и сам факт оскорбления вуалируется, как будто так и должно быть.
«А чего плохого? – ответил Лохматый. – Меня, например, зовут Лохматый. Рыжего – Рыжий. А твоего деда – Заплаточник. Звучно?»
Очень быстро Ленка и сама она получает обидную кличку, и тоже – ключевой момент – не спорит, смиряется с таким положением вещей.
«А Рыжий, разумеется, подхватил:
«Не потешная она. А чучело!»
«Огородное!» – захлебнулся от восторга Валька.
Конечно, они стали хохотать над Ленкой, выкаблучиваясь каждый на свой лад.
Кто хватался за живот, кто дрыгал ногами, кто выкрикивал: «Ой, больше не могу!»
А Ленка, открытая душа, решила, что они просто веселились, что они смеялись над ее словами, над ее шуткой, а не над нею самою».
Не случайно этот момент слома границ жертвы описан в обоих книгах подробно и пристально. На самом деле, это очень страшный момент. Потому что именно с него, кажущегося таким безобидным, механизм травли начал свой ход.
3. Отношения жертвы и лидера
Из психологии травли мы знаем, что травля – это не просто обиды и унижения, которые на изгоя группа.
За этим поведение стоит кто-то, имеющий вес в коллективе. Это может быть как формальный лидер, так и неформальный, например, при школьной травле, это часто учитель. Вроде бы он не делает ничего напрямую, но травля осуществляется с его прямого или молчаливого ободрения.
Посмотрим на фигуры лидеров – антагонистов жертв.
Это Ральф и Димка Сомов.
Первое, что сразу бросается в глаза – это какие-то особые отношения между лидером и жертвой. Это мы наблюдаем между Ральфом и Хрюшей, и между Ленкой и Димкой. Мы можем назвать их абьюзивными отношениями.
В них, с одной стороны, наблюдается какая-то уникальная близость, почти любовь. Подобных чувств нет ни у кого, они очень особенные. Но эти особые чувства не существуют сами по себе, они сплетены в неразрывный клубок с постоянным ущемлением прав жертвы. По сути, с ее насилием и использованием.
Т.е. это отношения, построенные на основе власти одного над другим. Жертва беспрекословно подчиняется лидеру, в силу своей привязанности к нему и этому специфическому состоянию избранности, которое она черпает из их отношений.
3. Наличие фигуры антилидера
Помимо лидеров, в обоих книгах мы видим также фигуры антилидеров. Это Джек и Железная Кнопка. Схожести характеров этих персонажей и их роли в повествовании можно поразиться.
По ходу того, как энергия травля в коллективе раскручивается, группа отдает лидерство 2-му претенденту. Сначала это какие-то компромиссы, шаг за шагом, но все еще в границах нормы. Но в какой-то момент происходит качественный перелом – и происходящее резко оказывается по ту сторону нормы. Апогеем этого становится сцена с платьем в «Чучело» и убийства мальчиков в «Повелителе мух».
Взяв власть, антилидер использует ее для выброса бессмысленной жестокости. Агрессия, направляемая на жертву, сбрасывает маски притворства и смешков.
Однако антилидер на этом не успокаивается, он продолжает продуцировать жестокость, и, что интересно, его следующей жертвой становится изначальный лидер. Круг как бы замыкается. Железная Конопка объявляет бойкот Димке, а Джек преследует Ральфа.
5. Описанные в книгах сцены насилия носят отчетливо ритуальный характер, что подчеркивается тотемными образами, сопровождающими насилие
Через воспроизведение архаических основ первобытной культуры мы наблюдаем нисхождения от цивилизованного, ясного, разумного сознания к его более древнему, изначальному, глубинному уровню. В обоих произведениях этот процесс воссоздается прямо-таки пугающе похожим образом.
Кульминацией травли над Чучелом становится сцена сожжения, ритуальная символика которой не вызывает сомнений. Но этому событию предшествует еще появление маски медведя, которым одноклассники пугают Ленку. Вот он, первый тотемный образ.
«И вот в это время в окне вновь появилась голова рычащего медведя.
— Медведь! — завопила Ленка и вскочила на стул.
В этот вечер Николай Николаевич был удивительно ловок и удачлив. Он стоял у окна, успел схватиться за медвежью морду, и она осталась у него в руке… Но в следующий момент — это он помнил очень хорошо — его посетило некоторое смущение, потому что на месте медвежьей морды перед ними появилось перекошенное от страха, какое-то жалкое и ничтожное Димкино лицо».
Перед тем, как на сцену выходит Повелитель мух, ребята также сначала сталкиваются с неведомым Зверем, наводящим ужас, особенно на малышей.
«Впереди кто-то, вроде огромной обезьяны, спал сидя, уткнув в колени голову. Потом ветер взвыл в лесу, всколыхнул тьму, и существо подняло голову и обратило к ним бывшее лицо».
Это как свита, предвестники, подготавливающие прорыв инфернального ужаса. У Голдига его воплощением становится, собственно, сам Повелитель мух, у Железнякова – Горящее чучело. Отметим еще, что именно эти образы являются названиями произведений в обоих случаях.
И хотя все описанные явления находят рациональные объяснения, то КАК они описаны, ведет нас к пониманию того, что через них проявились силы принципиально иной природы.
Это сошествие в мир нечеловеческого нечто, призванного из других миров актом человеческой жестокости.
Что-то глубинно чуждое и враждебное окультуренной природе человека, и нашей цивилизации в целом, как бы проламывается в реальность через эти образы.
Травля – есть что-то настолько глубокое и страшное, что мы беспомощны осмыслить ее своим будничным, привычным сознанием. Темный хаос бессознательного, вырвавшийся наружу.
Мы даже не можем понять, а где точка невозврата? В какой момент процесс стал необратимым?
Оба произведения показывают нам, что противостоять травле в какой-то момент становится невозможно. Она как стихия, которую не остановить.
Вот почему травля травмирует всех. Не только жертву, но и зачинщиков, и тех кто травил, и даже тех, кто наблюдал со стороны. И даже тех, кто как бы не ни о чем не догадывался.
«Все это для меня неожиданно, – продолжал Николай Николаевич. – Жили рядом, а я толком в тебе ничего не понял. Не проник в твою душу – вот что обидно».
Потому что мы оказываемся участниками потока ярости, который не выбирали. Это как будто попасть в цунами. Это не природный, а социальный шторм, но разрушений он приносит не меньше.
Единственное оружие против травли, которым мы на самом деле располагаем, – это профилактика. А профилактика – это прежде всего ответственность.
Ответственность всех и каждого видеть и реагировать на первое же проявление этого жуткого механизма, пока его воздействие еще возможно предотвратить.
Не отмахиваться от своих детей, коллег, друзей, когда они рассказывают о чем-то, что возможно, кажется вам безобидным.
Это также не означает, что любые проявления природной живости надо клеймить абьюзом. Но означает, что некоторым явлениям точно надо уделить внимание и хорошенько разобраться. И если надо уделить очень много внимания – значит, уделить его очень много.
Я хочу закончить цитатами из обоих произведений. И это 6-е удивительное совпадение. Насколько близкие смыслы и чувства звучат в этих словах. Верю, что их сила никого не оставит равнодушным.
«Чучело»:
«Все молча смотрели на картину.
И тоска, такая отчаянная тоска по человеческой чистоте, по бескорыстной храбрости и благородству все сильнее и сильнее захватывала их сердца и требовала выхода. Потому что терпеть больше не было сил.
Рыжий вдруг встал, подошел к доске и крупными печатными неровными буквами, спешащими в разные стороны, написал: Прости нас, Чучело!»
«Повелитель мух»:
«Из глаз Ральфа брызнули слезы, его трясло отрыданий. Он не стал им противиться; впервые с тех пор, как оказался на этом острове, он дал себе волю, спазмы горя, отчаянные, неудержимые, казалось, сейчас вывернут его наизнанку. Голос поднялся под черным дымом, застлавшим гибнущий остров. Заразившись от него, другие дети тоже зашлись от плача. И, стоя среди них, грязный, косматый, с неутертым носом, ральф рыдал над прежней невинностью, над тем, как темна человеческая душа, над тем, как переворачивался тогда на лету верный мудрый друг по прозвищу Хрюша».
