Ну что же, дорогой наш ценитель живописи. Вот и пришла пора рассказать Вам о картине-победительнице «Чемпионата портретов канала «Живопись». «Пристегните ремни», забудьте штампы, которыми потчуют Вас бездушные справочники, и не покидайте места до конца статьи. Мы расскажем то, что Вы не знали о «Даме в голубом».
Сцена первая. Константин Сомов и Елизавета Мартынова. Они были молоды, творчески талантливы, влюблены в живопись и вместе учились в Академии художеств. По законам жанра их ждёт крепкая дружба и совместное творчество. Написав её портрет, он войдёт в историю отечественного изобразительного искусства. Но это случится потом.
А пока что наш сценарий развивается следующим образом. Живая, умная, прекрасно образованная Елизавета Михайловна Мартынова становится одной из первых женщин в стране, избравших стезю живописца и допущенных к обучению по профессии. Однако, коллеги по творческому цеху отмечают, что: «... таланта она невеликого, самовлюбленна и более амбициозна, нежели трудолюбива...»*
Оттого неудивительно, что мы не можем предоставить Вам, уважаемый читатель, те немногие иллюстрации (буквально к паре книг) и несколько графических работ, сделанных ее рукой. Ибо не сохранились.
Сцена вторая. Елизавета Мартынова и другие.
Не состоявшись как художник, Елизавета Михайловна преуспевает как модель. Впервые ее образ появляется на портрете кисти Осипа Браза в 1896 году. И покоряет публику благородством очаровательно хрупких черт. Именно это изящество, граничащее с болезненностью и привлекло внимание других художников. Следом появляется ее портрет за авторством Филиппа Малявина с характерным названием «Больная девочка».
Смекнув «выигрышность» затронутой темы, и следуя наущению многоопытной подруги-писательницы Маргариты Владимировны Ямщиковой, матушка нашей героини принимается распространять слухи о тяжком недуге своей дочери. К счастью, никаким туберкулёзом Елизавета Мартынова никогда не страдала. Благородная бледность и горячечный румянец появились из-за перенесенного воспаления легких. Следы которого остались видны даже после того, как девушка спустя три года вернулась из Италии, где благополучно излечилась. Об этом свидетельствует документ, сохранившийся в архивах РГИА. Вот почему портрет «Дама в голубом», к созданию которого Константин Сомов приступил в 1897 году, был завершен лишь в 1900. Впрочем, расскажем об этом в «сцене номер три». А прямо сейчас...
Интерлюдия (по мотивам воспоминаний писательницы Ямщиковой М.В.) Действующие лица: Лиза Мартынова, 18 лет отроду. Девица Казаринова, в тех же годах.
Место действия: рисовальная школа Общества поощрения художеств.
М.: ... Всякая личность свободна избирать собственный путь и иметь свои предпочтения. И, не в моих силах отыскать прекрасное в горбе кобольда после созерцания красоты Антиноя.
Ответ Лизы прозвучал небрежно, будто бы немного свысока.
К.: ...Как любопытно. Видимо Вы, Мартынова, уже отыскали собственный путь и совершенно уверены, что станете работником искусства?
Смех. М.: ... Работником? Ну уж нет. Вовсе нежелаю быть каким-то работником. Не терплю слов «работа», «работник». Желаю повелевать, а не рабствовать.
К.: ... Властвовать? Да неужели?
М: ... Именно так. Где и как — неважно, но повелевать. Даже если вдалеке от столицы, в маленьком поместье, но среди тех, кто слушает и подчиняется тебе беспрекословно. Среди обожания и почитания. Чтобы на цыпочках ходили, боясь потревожить свой сон. Чтобы приговаривали вполголоса: «В ней весь наш смысл».
Сцена третья. И вот наконец, мы подбираемся к кульминации этой истории. На самом деле Константин Сомов написал целых три портрета Елизаветы Михайловны. Художнику полюбилась тема болезненной утонченности, которую воплощала его модель, успешно вжившаяся в сей печальный образ. А вот сама модель влюбилась в художника по настоящему и всерьез. Это видно из их переписки. Это следует из обилия подарков, которые она отправляла своему дорогому другу, ставшему предметом воздыханий. Именно поэтому портрет «Дама в голубом» получился таким эмоциональным и глубоким произведением. Мартынову сводила с ума невозможность превратить Константина из просто друга в своего обожателя и поклонника. А то в свою очередь, ужасно боялся заразиться её вымышленной болезнью. Следуя уайльдовской формуле: «Жизнь подражает искусству больше, чем искусство — жизни», художник облекает свою героиню в пышный синий кринолин и воздушные кружева образца XVIII века. Стилизует фон под тусклый гобелен, где в старинном парке играют музыканты и почти незаметна фигура самого автора во фраке и с тросточкой.
В ее глазах – боль неразделенной любви и ожидание печального финала. По большому счету неважно, где именно она находится – дома, в парке или где-то еще. Соль в том, что героиня пребывает наедине с собой. Забыв привычную роль светской дамы, перестав изображать радушие и веселье, как в те времена предписывалось благородным девицам. Английский декаданс как он есть. Мы видим как героиня портрета ищет утешение в поэзии. Но неизбывная печаль заставляет ее неосознанно прикрывать сердце рукою. И мы, зрители, одним лишь своим присутствием, своим навязчивым вниманием лишаем её последнего шанса обрести душевное равновесие.
Примечательно мнение Игоря Эммануиловича Грабаря, считавшего «Даму в голубом» чем-то сродни личной Моне Лизе Константина Сомова. Изобретшего уникальную формулу женской красоты, сделав ее слагаемыми русский психологизм, европейский эстетизм, достоверность образа и мистику композиции.
По сей день ценителей живописи притягивает, интригует картина Константина Андреевича Сомова, выставленная в Государственной Третьяковской галерее. Им чудится, что образ прекрасной дамы с бледной кожей и печальным взглядом таит в себе некую загадку, проистекающую из действительной личности Елизаветы Мартыновой. На самом же деле перед нами — живописный конструкт нереализованных амбиций, ложных ожиданий, переплетающихся стилей. Которые талантливый художник сумел смешать в нужных долях и пропорциях, дабы случился шедевр.
*передана суть оригинального высказывания
P.S. Доподлинно известно, что Константин Андреевич обращался к образу Елизаветы Михайловны еще как минимум трижды. Увы, «Женский профиль в шляпе», этюд маслом в три четверти и набросок головы красным и черным карандашами не сохранились до наших дней.
Автор: Лёля Городная. Вы прочли статью — спасибо. Подписаться
Почитать еще: