Отец с Оленькой приехали утром, ещё до завтрака. Лилька не сразу подошла к ним, притаилась за старой липой. Отец опустил голову, молча курил. Оленька что-то быстро говорила ему, руками размахивала… Даже не сразу заметила, что Лилька уже стоит у фонтана, рядом со скамейкой. С досадой взглянула на девчонку, но тут же заулыбалась:
- Собирайся, Лиленька. Мы с папой подождём тебя.
Медленным взглядом Лилька оглядела Оленьку. «Мы с папой»… Как-то горько повела плечиками: мы с папой – при чём здесь Оленька?.. Мы с папой или мы с мамой – для Лильки эти слова всегда означали, что мама и отец вместе, и по-другому просто не бывает, потому что это же одно: мама и папа… А теперь мама лежит в больнице, а Оленька уверенно говорит – мы с папой…
А Лилька не могла выговорить это слово: папа. Даже обрывочно – пап… – не могла сказать, будто такое простое и родное слово стало вдруг непроизносимым. И смотрела Лилька куда-то выше отцовских глаз:
- Я ещё на одну смену в лагере останусь.
Отец поднялся. Оленькины слова повторил:
- Собирайся, Лиленька. С пансионатом не получилось, мы с Олей сняли домик на самом берегу, – на целых две недели. – Улыбнулся, взял Лильку за руку: – Ты же любишь на каникулах подольше поспать… а тут у вас – подъём по расписанию. И на море будем каждый день ходить. Помнишь, ты хотела, чтоб на море – каждый день!
Лилька снова передёрнула плечиками: ещё зимой отец обещал им с мамой, что этим летом они поедут на Азовское море… и зимними вечерами Лилька с мамой любили говорить о том, как каждый день будут ходить на море. А весной отец ушёл жить к Оленьке.
Лилька выдернула руку:
- Мы и так каждый день на море ходим. Даже два раза, – утром и после тихого часа.
Оленька тоже поднялась со скамейки. Лилька еле сдержалась, чтоб не рассмеяться: к двойняшкам Димке и Тимке из младшего отряда приезжали родители, мальчишки сидели на этой же скамейке, метелили спелые вишни, пуляли друг в друга косточками. Несколько сочных вишен так и остались лежать на скамейке, куда потом картинно уселась Оленька в своих светлых брючках…
- Лиля, из лагеря ты вернёшься к нам с отцом. Мы так решили, что ты будешь жить у нас. Ну, а пока мы должны привыкнуть, что мы – одна семья. Сейчас отдохнём все вместе, и…
Лилька даже не посмотрела на Оленьку. А отцу сказала, – неожиданно для самой себя:
-Я лучше в детдоме буду жить, чем у твоей Оли. И никуда я с вами не поеду.
Оленька прошипела:
- Полюбуйся! Убедился, какую невоспитанную хамку твоя Антонина вырастила! Почему она грубит мне? А ты молчишь, позволяешь ей так вести себя!
Андрей закурил, чуть усмехнулся: это Оля ещё не знает, кто разбил стёкла в окнах её дома… Перед отъездом на море в шахтном дворе случайно встретились с Мишкой Елисеевым, мужем Лилькиной крёстной. Михаил подошёл к нему вплотную:
-Ты, Андрюха, вот что: если твоя… в общем, если твоя нынешняя будет по всему посёлку языком мести… и небылицы сочинять про Антонину… Я тебя, Андрюх, предупреждаю: или сам скажи, чтоб не смела невесть что буровить про Тосю, или я, – наступлю ей на грязный язык и вырву.
-Ты в мою семью не лезь, Мишка, – угрюмо взглянул Андрей. – Без тебя…
- А где у тебя семья, Андрюха? Сам хоть знаешь?
Матвеев побагровел:
- Без тебя справился бы! Тебе кто разрешал девчонку мою в лагерь отправлять?
- Мать, Тося, и разрешила. А кого нам с Татьяной было спрашивать? Ты из дома своего в примаки подался, – тебя, что ли, надо было искать? Так Ольга Стадникова тебе весь свет затмила. Не помнишь, что Татьяна моя – крёстная Лилькина. И для нас с Танюхой Лиля никогда не была чужой.
- Я сам знаю, где моя дочь должна быть летом!
- Каникулы начались, а Антонина в больницу попала… В шахтоуправлении сказали, что от тебя не было заявления на путёвку в лагерь. А лагерь отличный, на море… Мы с Татьяной и подумали…
- Подумали бы лучше, как кума ваша опозорила, – и себя, и меня… и девчонку. Не слышал, думаешь, от чего она лечится!
Михаил достал сигареты.
- Да нет, Андрюх. Не от того Антонина лечится, про что Ольга Стадникова мелет. Ты с Тосей больше пятнадцати лет жил, – неужто не заметил, что не пила она у тебя?.. А бросил ты их с Лилькой, и не выдержала горя Антонина… Надломилась, видно. А ты и в больницу не зашёл ни разу, – повторяешь Ольгины сплетни.
- Ну, что ты несёшь, Михаил!.. По-твоему, я к другой женщине для того ушёл, чтобы к бывшей жене в больницу заходить? По-твоему, у меня две жены должно быть?
- Ну, это, Андрюха, ты сам решай. А Ольге скажи, – пусть язык прикусит. Или сам укороти ей язык, а то он у неё – ровно как хвост у собаки… Антонину никто не собирается лишать родительских прав. Это Стадникова много на себя взяла, – решать такие вещи. Жениха бы лучше нашла себе… Чем в чужую семью лезть.
-Не твоё дело – её женихи!
Елисеев закурил, кивнул:
-Угу. Твоё. Бывай, Андрюха. Я тебе всё сказал.
Вторая смена готовилась к спуску в шахту, и Михаил ушёл.
А Андрей вдруг признался себе, что так удобнее было, – соглашаться с Ольгой, что Тося пьёт… И Лильку не воспитывает. И легче, – самому себе объяснить, почему ушёл от Тоси к её подруге… Когда Ольга задумчиво сказала, что Лильку надо забрать жить к ним, Андрей ухватился за эту мысль: не надо будет оправдываться, – ни перед собой, ни перед роднёй и поселковыми. Раз девчонка с отцом живёт, значит, и правда, – с матерью не всё благополучно…
А ещё признался, что устал, – от назойливых Ольгиных ласк и таких же назойливо-сладких её тортиков… В последнее время Андрею неловко бывало, когда в короткий перерыв в забое мужики звали его перекусить, – тем, что жёны собрали: ну, там, – хлеб, картошечка отварная, котлетки, сало, колбаска, помидоры с огорода, пирожки домашние… Раньше Тося тоже собирала ему тормозок (тормозок – это интересное слово на шахтёрском наречии обозначает шахтёрский обед. Происходит от слова тормозить, то есть – делать короткий перерыв в работе. На тормозок жена обычно собирает самые простые продукты, но – с большой заботой и любовью, – примечание автора). Чего там, – случалось Матвееву хвастаться перед мужиками Тосиными пирожками с картошкой и с капустой… А Ольгины тортики не потащишь же с собой в забой!..
А Лилька, девочка родная, доченька любимая, плечиками шевельнула, – косички за спину перебросила, бровки светленькие нахмурила:
-И не приезжай ко мне больше. Ты бросил маму и меня,– значит, отца у меня больше нет.
Что-то возмущённо говорила Ольга, – громко… А Андрей не слышал её голоса, лишь по гневно шевелящимся губам и размахиванию рук догадывался, что она говорит что-то злое… Слышал только Лилькин голосок, только её слова, что так безжалостно, по-девчоночьи неумело, отчаянно рубанули по отцовскому сердцу…
А Лилька убежала.
Андрей молча пошёл к выходу. Уже в машине бросил Ольге:
- Вещи собери. Домой поедем.
Ольга оторопела:
- Мы же отдыхать приехали! На море!
-Мне твой отдых… – Андрей провёл по шее ребром ладони. – Хочешь, – отдыхай. Я домой, в посёлок.
В посёлок?.. Домой?.. Это что, – к Тоське? – захлопала глазами Оленька…
… Артём вышел со спортплощадки, – как-то не шла тренировка, пока Лилька с отцом разговаривала… А если он прямо сейчас увезёт Лильку?.. И Тёмка изводился, места себе не находил… Побрёл за столовую, к дубкам, уселся на траву. Тут и отыскала его Рита. Присела рядом, вздохнула:
- Вот только подружились с Лилькой… А её домой отправляют, – за самовольный уход из лагеря.
Артём поднял хмурые глаза:
- Какой самовольный уход! Что сочиняешь, Полянина!
Рита улыбнулась:
- Ну, ты, Павлухин, ещё мне расскажи, что Лилька у отца была… Она от него и сбежала из лагеря. Самовольно. А за это, ты ж знаешь, отправляют домой. И Лильку отправят.
Какое удовольствие, – наблюдать, как от отчаяния темнеют синиеТёмкины глаза!..
- Конечно, я могу не сказать Ксении Максимовне, что Лилька была не у отца… А могу и сказать, – Рита медленно опустила задумчивый зелёный взгляд…
- Полянина, ты что?..
- А что, Тём?.. Могу и не сказать. Если ты, Павлухин, выполнишь три моих желания…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»
