Начало: https://dzen.ru/a/Yves1aL7q0wNVR7n
Стас приехал на квартиру Колесникова, когда предварительные следственные действия были уже проведены сотрудниками ростовского уголовного розыска. Сын с дочерью были в школе, и Ольгу, которая выглядела совсем плохой, утешала соседка из квартиры напротив, приводя в чувство нашатырем. Из не совсем связного в перерывах между рыданиями рассказа Ольги Стас понял, что через минуту после того, как Борис вышел из квартиры, она услышала чей-то крик и, с ее слов, повинуясь ёкнувшему сердцу, мигом сбежала вниз с третьего этажа. Борис лежал у выхода из подъезда, истекая кровью. На него наткнулась женщина, жившая на первом этаже, когда выносила мусор. Крик этой женщины и услышала Ольга. Борис был еще жив, из груди торчала рукоятка охотничьего ножа, а он пытался что-то сказать. Обезумевшая от горя Ольга из короткой фразы, произнесенной мужем, запомнила только одно слово: «он».
Потом был приезд родителей, хлопоты, связанные с похоронами и так далее. Поскольку следствию стало известно, что накануне убийства Борис побывал в общежитии, Стас был вызван на беседу к следователю военной прокуратуры в качестве свидетеля. Раздираемый мучительными противоречиями, он все-таки скрыл причину, по которой к нему приезжал Борис. Стасу не давала покоя предсмертная фраза Бориса. Что он хотел сказать с использованием местоимения «он»? «Он здесь?». «Это был он»? «Меня убил он?». Если эта фраза предназначалась для ушей Стаса, то безусловно, первой пришла в его голову мысль об Ильясе. Ведь убийца не взял портфель, с которым Борис ездил на службу, не вытащил из кармана мундира бумажник. Значит, это не было ограблением.
Но, не представляя истиной картины происшедшего, Стас не решился подбросить следствию версию, связанную с прилетом в страну некогда пропавшего без вести, затем признанного погибшим друга детства. Но, если предположить, что убийца – Ильяс, то каков мотив? Почему в Геленджике он сделал вид, будто не узнал однополчанина? От всех вопросов, на которые не находилось ответов, мог закипеть мозг. И тогда Стас решил, что ключ к разгадке тайны, если таковая имеется, поможет раскрыть Ирина. Ведь он совершенно не знает ничего, что касается их гарнизонной жизни в течение многих лет. А еще вспомнилась несколько странная реакция Ирины, когда узнала о том, что Борис живет в Ростове. Возможно, что-то за этим кроется. Но о появлении в стране живого Ильяса, как и договаривались с Борисом, Стас решил до поры, до времени не сообщать Ирине. Он позвонил ей, спустя недели две после гибели Бориса, и выяснил, что терпение Ирины подходило к концу, и она собиралась уже разыскивать его с собаками.
– Нет, если на меня уже не имеется никаких планов, просто скажи об этом. Я пойму, не девочка, в конце концов! – Несмотря на бодрые и где-то даже деловые нотки в голосе Ирины, Стас уловил плохо скрываемую обиду.
– Ну, что ты, Иришка! Просто обстоятельства так сложились, – поспешил он оправдаться за свое молчание, а сам тут же подумал: – Какие обстоятельства? Я ведь даже работу себе до сих пор не нашел.
– В таком случае жду тебя в эту субботу. Только не во второй половине дня, как в прошлый раз, а часиков в одиннадцать. И не бойся, жениться на мне не заставляю.
– Есть, не бояться! – попробовал в армейской манере отшутиться Стас, хотя на душе кошки скребли, а от чего, и сам не мог понять. То ли от недавней гибели друга, то ли от невнятного начала в развитии отношений с бывшей, как теперь выясняется, вдовой друга детства.
В субботу, как и обещал, ровно в одиннадцать Стас был уже у Ирины. В этот раз к цветам и вину прибавились еще торт и коробка конфет. Но, стоило ему переступить порог, как все это немедленно было отложено в сторону прямо в прихожей, и после нежных объятий и жарких поцелуев Стас уже не контролировал своих действий. Он не заметил, как они оказались на диване. Не было никаких слов, лишь легкий вскрик Ирины: «Не надо прелюдий!». Через полчаса, отдышавшись, они продолжали молчать и смотреть друг другу в глаза, пока Ирина не рассмеялась и с восклицанием «Ну, ты и гигант!» убежала в ванную.
Потом, когда они пили на кухне вино, Ирина, глядя на Стаса влюбленными глазами, сказала:
– Ты прости меня, наговорила всякой чепухи. Но я действительно боюсь тебя потерять. Согласна на все, потому как понимаю, что привязать к себе мужика, вкусившего глоток свободы, я не в силах, имея двоих детей. Будешь приходящим воскресным любовником?
Стас не успел ничего сказать, потому что по телевизору, который был включен, передавали местные криминальные новости, и в это время тележурналист задает кому-то из милицейских начальников вопрос: «Скажите, а как продвигается дело по убийству полковника Колесникова Бориса Викторовича?».
Ирина вздрогнула и, не сводя глаз с телевизионного экрана, спросила:
– Что?
Стас молчал, пока длился сюжет. Когда Ирина перевела взгляд в его сторону, в глазах блеснули слезы.
– Почему ты скрыл от меня?
– Не успел рассказать.
– Я должна была присутствовать на его похоронах.
– Уверена? – спросил Стас, но уже понял, в чем дело, независимо от того, какой ответ ему предстояло услышать. – Ты должна мне все рассказать прямо сейчас.
– Почему это?
– Поверь на слово. Так надо.
Очевидно, Ирина поняла просьбу Стаса по-своему.
– Хорошо. Только сначала расскажи, как все произошло. Боря сразу умер?
– Нет. Он умирал на руках Ольги.
И Стас рассказал все, что ему было известно, после чего Ирина не выдержала и разрыдалась. Терпеливо ожидая, пока бедная женщина успокоится, он налил в бокалы вина.
– В общем-то, я поняла, что ты обо всем догадался, – произнесла Ирина после того, как выпили. – По прибытии в полк мы почти сразу начали дружить семьями. Сначала все шло ровно. Боря был у Ильяса командиром звена, затем как-то стремительно вырос. И, когда стал командиром эскадрильи, вскоре все и произошло. В смысле, закрутился у меня с Борисом роман. Продолжался он и в Венгрии, когда наш полк туда перебазировался из Средней Азии, затем по возвращении в Союз, в Одесскую область...
– А потом Ильяс обо всем узнал, – перебил Стас Ирину, вспомнив о нелестной характеристике Ильяса Колесниковым.
– Да, – тяжело вздохнула Ирина. – Как в песне Высоцкого: «Сколь, веревочка, не вейся, а совьешься ты в петлю». Ольга, естественно, тоже узнала. Скандал за скандалом, потом Ильяс просто перестал со мной общаться, ушел в себя. Я видела, дрянь этакая, как он мучается, превозмогая душевную боль, но мы с Борисом как с ума сошли, не могли остановиться. – Ирина еще раз вздохнула и виновато опустила глаза.
– Ильяс все это остановил, – неожиданно произнес Стас и понял, что скрывать от Ирины то, что произошло в Геленджике, нельзя.
– Это было самоубийство? – Ирина, широко раскрыла глаза от изумления.
– Я должен кое-что тебе рассказать.
Полковник Игнатов заглянул в кабинет генерала Белоусова.
– Разрешите, Вадим Сергеевич?
– Заходи, Александр Владимирович. – Генерал со всеми начальниками управлений был в хороших отношениях и наедине с каждым в отдельности общался на «ты». – Есть что-то интересное? Присаживайся.
– Я пообщался с офицерами Службы безопасности полетов военно-воздушных сил. У них великолепная база данных о летных происшествиях, начиная с тысяча девятьсот пятьдесят какого-то года. И остановился на двух любопытных катастрофах, которые произошли на разных аэродромах истребительной авиации примерно в одно время, то есть с разницей в полгода. В конце восьмидесятых годов на аэродроме Майкоп командир звена майор Ильченко Николай Петрович выполнял полет по маршруту на истребителе МиГ-21 ночью в сложных метеоусловиях. Полет выполнялся над Кавказскими горами на высоте восемь тысяч шестьсот метров в облаках. На удалении девяносто километров от аэродрома пропала отметка от самолета на экране радара, на запросы офицера боевого управления летчик не отвечал. Был поднят в воздух самолет Ан-12 поисково-спасательной службы. Поиски ничего не дали, с рассветом возобновились, но тоже безрезультатно. Да и понятно, снега в горах много, падение самолета спровоцировало лавину, поэтому поиски был отложены до весны. А пока майор Ильченко считался без вести пропавшим.
– Ну, и что, нашли весной?
– Обломки самолета нашли пастухи. Но от летчика, конечно же, ничего не осталось. В таком случае авиаторы идут на хитрость, предъявляют какую-нибудь находку из личных вещей летчика. Например, чудом уцелевший его наколенный планшет, у которого корпус металлический.
– Понятно. Забота однополчан о семье погибшего. За военнослужащего, без вести пропавшего, пенсию не платят. То есть, теоретически можно предположить, что летчик каким-то образом уцелел. Например, катапультировался, выжил в суровых условиях и где-то скрывается. Почему бы не за бугром…
– Теоретически, да. Потом вернемся к этому разговору, Вадим Сергеевич. А теперь о второй катастрофе. Через полгода во время производства полетов на аэродроме Лиманское, что в Одесской области, во время тренировочного полета на сложный пилотаж днем в простых метеоусловиях, опять-таки на истребителе МиГ-21, пилотируемом командиром звена майором Гурьяновым Ильясом Александровичем-Агабековичем пропала на радаре отметка от самолета и, естественно, радиосвязь с летчиком. Вот только в данном случае финт с находкой типа наколенного планшета не прошел, поскольку поиски с применением множества поисково-спасательных средства результатов не дали. Командование решило, что падение произошло в болотистой местности, поэтому обнаружить самолет не представилась возможность. В особом отделе воздушной армии рассматривалась версия угона самолета летчиком в Турцию на предельно малой высоте в недосягаемости радиолокационных средств. Но инженерно-штурманский расчет показал, что топлива на такой перелет у Гурьянова было недостаточно.
– А что это за двойное отчество? Что-то новенькое.
– Товарищ генерал, это моя инициатива порассуждать о двойном отчестве, потом поясню. Так вот, теперь о личностях летчиков. Ильченко Николай Петрович, майор, военный летчик-инструктор первого класса. Из обычной крестьянской семьи в Калужской области. На тот момент был женат, характеризовался, как отличный семьянин, воспитывали с женой сына десяти лет. Взысканий не имел. Короче говоря, по моему мнению, не интересен как объект для разработки.
Игнатов сделал паузу, наблюдая за реакцией генерала. Тот просто кивнул в ожидании продолжения доклада.
– Гурьянов Ильяс Александрович, майор, военный летчик первого класса. Школу закончил в городе Новочеркасске Ростовской области. Воспитывался без отца. Фамилия Гурьянов – по матери. Мать – русская, отец – дагестанец, по официальным данным, погиб во время массовых беспорядков, возникших в шестидесятых годах на Северном Кавказе на почве межнациональной розни. Звали его Агабек Келоев. Но мать, перебравшись в Ростовскую область, сделала все для того, чтобы Ильяс забыл об отце. Согласно свидетельству о рождении, отчество Ильяса – Александрович. Отсюда и моя ремарка о двойном отчестве. Но, по некоторым сведениям, отец во время беспорядков был ранен, остался жив и, предположительно, мог встречаться с сыном втайне от жены. Но это всего лишь предположение. Известно, что несколько лет назад Агабек Келоев умер. После окончания летного училища Гурьянов служил в различных строевых частях, последнее место службы, как я уже говорил – в истребительном авиационном полку под Одессой. Был женат на однокласснице, семья считалась образцовой, воспитывали двоих сыновей. Но… В один прекрасный момент у супруги случился роман с командиром эскадрильи подполковником Колесниковым Борисом Викторовичем. А поскольку жизнь в военном гарнизоне у всех на виду, связь эта стала достоянием гарнизонной общественности со всеми вытекающими отсюда последствиями. Финал известен.
– Это интересно, – немного подумав, произнес Белоусов. – Фотографии удалось найти?
– Только те, что были в личном деле. Конечно, по ним тяжело будет идентифицировать личность, поскольку самая свежая фотография в звании капитана. Он на ней совсем молод еще. Когда получил майора, не удосужился сфотографироваться в новом звании для личного дела.
– Хорошо. Оставь мне, Александр Владимирович, все исходники, я поставлю задачу одному из оперативных отделов разыскать супругу Гурьянова и понаблюдать за ней. Если она не осталась на Украине, то, скорей всего живет на малой родине или неподалеку от нее. Оперативники будут выходить на связь с тобой в случае необходимости. И все-таки, есть на сей счет какие-то мысли?
– Если исходить из того, что Гурьянов жив, картина складывается приблизительно следующая. Мотив симуляции гибели у майора имелся бытовой: измена жены и связанные с этим последствия. То есть, скандалы, пересуды и насмешки сослуживцев за его спиной. Позор, одним словом. Все и всё достало, жизнь – дерьмо. Не исключаю и того, что под влиянием отца, при условии, что происходили с ним встречи, но нам об этом ничего неизвестно, у Гурьянова, как представителя горских народностей, могло сформироваться негативное отношение к СССР по известным причинам. И вот появляется спасительная подсказка в виде авиационного происшествия на Северном Кавказе с участием майора Ильченко.
– Ну, да. Гурьянов выбирает удобный момент, во время выполнения задания в пилотажной зоне вблизи береговой черты снижается на предельно малую высоту и на большой скорости устремляется в сторону Турции. Затем вследствие полной выработки топлива катапультируется и на маленькой резиновой лодчонке из носимого аварийного запаса, имеющегося на борту истребителя, добирается до турецкого берега, до которого остается километров двести пятьдесят. Очень душераздирающая история, я тебе скажу, Александр Владимирович.
– У вас есть собственная версия? – понял иронию генерала Игнатов.
– Да. И ты ее знаешь.
– Догадываюсь. Вербовка одной из западных спецслужб, тщательно спланированный побег. После катапультирования в открытом море был подобран иностранным морским судном малого водоизмещения.
– А почему не рассматриваешь?
– Рассматривал. Но считаю маловероятным такой вариант. Ну, кому за бугром понадобился какой-то майор советской армии, когда у нас в то время хватало предателей в гораздо более высоких званиях и в более высоких кабинетах?
– Соглашусь с тобой, если отталкиваться от версии его вербовки, скажем, агентами ЦРУ или, к примеру, Ми-6. Но смотри, что происходит. Еще свежи воспоминания о событиях в Афганистане, На Северном Кавказе, в первую очередь на территории Чечни назревают тревожные события. Во главе государства – больной, вечно пьяный президент, и не факт, что его сменит кто-то более адекватный. А мы с тобой знаем, в отличие от остальных россиян, понимаешь, – генерал попытался передать интонацию и голос президента, – что предстоящая чеченская кампания – не стихийное бедствие. Подготовка к ней началась задолго до развала Союза. И не удивлюсь, если Гурьянов, выходец из мусульманской республики, по своей инициативе предложил определенные услуги исламистам. В общем, будем искать женщину и ее любовника, а задача по штату Вайоминг с тебя и управления Решетникова не снимается. Копайте.
И все-таки у Стаса не смог сразу повернуться язык, чтобы рассказать все, что узнал из рассказа Бориса. Сначала они допили вино, затем он попросил Ирину сварить кофе. Но та не сдвинулась с места.
– Давай, выкладывай, не тяни кота за хвост. Что ты еще хотел мне рассказать?
– Понимаешь, Иришка, это очень странное происшествие, в которое я и сам не хотел верить. Но после того как погиб Борис, я теперь не знаю, что и думать. Накануне убийства он вернулся из Геленджика, был там в командировке на гидроавиасалоне. И среди какой-то арабской делегации увидел Ильяса. Ирина, услышав имя мужа, вздрогнула.
– Что ты такое говоришь? Это глюки какие-то у Бориса были!
– Нет, уверял меня, что в тот момент был в трезвом уме и твердой памяти.
– Господи! Да как такое может быть? – Ирина вскочила со стула и начала нервно ходить по кухне. Нет, Борис ошибся, мало ли похожих людей на земле... Ты знаешь, Ильяс в детстве походил на мать, а с возрастом стал приобретать черты лица явно кавказского типа. То есть, включились отцовские гены. Так бывает. А кавказцев и азиатов трудно различить с первого взгляда. Вот и показалось Борису. – Но внезапно Ирину что-то осенило. – А они разговаривали друг с другом, что ли?
– Нет, Ильяс сделал вид, что они незнакомы, молча прошел мимо.
– Вот видишь... – Ирина вдруг умолкла, снова села за стол и задумалась.
После достаточно длительной паузы Стас спросил:
– Скажи, пожалуйста, после того как поиски Ильяса и его самолета не увенчались успехом, у тебя не возникало ощущение, что он жив?
– Ну, как тебе сказать... Конечно, любая жена, да и вообще, близкие родственники не верят в гибель родного человечка, пока не увидят его тело. Я тоже не была исключением в этом смысле. Где-то в глубине души надеялась, что вот сейчас откроется дверь и войдет Ильяс, весь израненный, измученный, но живой. Ведь были же такие случаи, когда летчика похоронили, а он несколько дней лежал в непроходимом лесу без сознания, а потом возвращался домой, да?
– Да, были, – без энтузиазма ответил Стас. – Вообще-то, несмотря на то что Борис был уверен на все сто процентов, будто опознал Ильяса, мне тоже не хотелось в это верить, пока... – Стас выразительно посмотрел на Ирину.
– Ты хочешь сказать... Нет и нет! Не мог Ильяс убить Борю. Ну, с чего ты взял?
Но Стас молчал и его молчание, очевидно, поколебало уверенность Ирины в том, что ее муж не мог быть убийцей. Она заплакала.
– Ну, почему вы скрыли от меня, что Ильяс объявился? Может быть, Боря был бы жив сейчас.
– А что бы изменилось? Ты ведь только что была уверена, что Ильяс не мог быть убийцей.
Ирина тяжело вздохнула и поняла, что не может ничем возразить Стасу на его реплику. Из глаз ее по-прежнему текли слезы.
– Вот видишь... – Стас взял руку Ирины и поцеловал ее. – Не все в этой истории так просто, Иришка. У меня есть ощущение, что смерть Бориса, хотя и связана с появлением в России Ильяса, но, скорее всего, не имеет отношения к твоим любовным делам.
– А к чему имеет, – всхлипывая, сквозь слезы спросила Ирина.
– Пока не знаю, Иришка. Но хочу узнать. Правда, как это сделать, тоже пока не могу понять. – Стас взглянул на часы. – Скоро сыновья, наверное, будут возвращаться? Извини, но я, пожалуй, пойду.
– Ой! – спохватилась Ирина. – А как с моими мальчишками быть?
– Думаю, что пока никак. Не надо ничего им сообщать, поскольку сами ничего толком не знаем.
У выхода из квартиры Ирина крепко прижалась к Стасу.
– Поцелуй меня! Что-то тревожно на сердце.
– Ну, что ты, – улыбнулся Стас, целуя Ирину. – Ничего не бойся, все будет хорошо.
При выходе из подъезда он столкнулся с мужиком в кепке, который, как показалось Стасу, неестественно опустил голову, словно опасался того, чтобы его узнали или запомнили. Поколебавшись несколько секунд и вспомнив встревоженный взгляд Ирины, Стас решил вернуться. Ни о чем конкретном он не подумал, просто хотел подняться на четвертый этаж и убедиться, что дверь за ним осталась плотно закрытой, а незнакомец поднимается выше. Но, когда оказался на площадке между третьим и четвертым этажами, услышал сдавленный женский крик и все сразу понял. Мгновенно, в несколько прыжков преодолев оставшиеся ступени, Стас ворвался в открытую квартиру.
Ирина лежала в прихожей на полу, а над ней склонился тот тип в кепке, продолжая, по-видимому, ее душить. Стас схватил непрошенного гости за голову и резко крутанул в сторону. В запале он не услышал характерного хруста и вышвырнул того из квартиры. Мужик покатился по лестнице и замер на нижней площадке, а Стас бросился к Ирине. Ее душил кашель, широко раскрытыми от ужаса глазами она смотрела на Стаса и, казалось, не совсем понимала, что произошло. Стас подхватил Ирину на руки и отнес в комнату на диван.
– Все хорошо, Иришка, я сейчас...
Он выскочил из квартиры, спустился к лежавшему на полу мужику и пощупал пульс. Тот был мертв. В это время из квартиры на третьем этаже на шум выглянула пожилая женщина. Поднявшись на несколько ступеней, она увидела Стаса, склонившегося над трупом и вскрикнула, тут же ретировавшись в свою квартиру. Раздосадованный, предугадывая дальнейшее развитие событий, Стас вернулся к Ирине. Она все еще лежала на диване, ухватившись обеими руками за горло, и плакала. Увидев Стаса, спросила:
– Что это было?
– Пока не знаю, Иришка. Тебе больно? – Стас подошел к телефону.
– Ужасно больно, но еще больше страшно.
Вызвав скорую, и позвонив 02, Стас сообщил о происшествии дежурному, хотя предполагал, что соседка, выглянувшая на шум, сделала то же самое при наличии у нее телефона. Но, даже если телефон отсутствовал, он понимал, что эта тетенька была явно не его свидетельницей. В том, что соседка будет фигурировать в числе свидетелей, Стас не сомневался, поскольку сотрудники милиции будут производить опрос жильцов всего подъезда.
– Зачем ты открыла дверь незнакомому мужику? – спросил Стас, присаживаясь на краешек дивана.
– Я подумала, что ты вернулся. – Ирина начала потихоньку успокаиваться. – Понимаешь, только за тобой закрылась дверь, и тут же раздался звонок
– В какой-то степени ты права, я вернулся, но вслед за этим типом. Понимаешь, Иришка, дело в том, что я случайно отправил его на тот свет.
– Ой! – Ирина вскочила с дивана. – Он совсем мертвый? Что теперь будет?
– Мертвее не бывает. Лежи, не вставай. Будем объясняться с милицией. Но, чтоб ты знала, на меня сейчас гарантированно наденут наручники. Когда тебя будут допрашивать в качестве свидетеля, ты ни о чем не знаешь, понятия не имеешь, что вообще происходит. Это я к тому, что не надо упоминать ни Бориса, ни Ильяса, и связывать их имена с нападением. А я как-нибудь, думаю, выкручусь. Максимум, что может мне грозить ;– условный срок за превышение самообороны.
Продолжение: https://dzen.ru/a/YvhZa5RrbkDoKuUo
