События нынешнего года привели к еще одному явлению - публичное пространство облепили собиратели донатов. Вообще, профессиональные донатье у нас народились давно, о них я не раз писала. Вроде бы, даже и слово я придумала. Были у нас и политические донатье, и НКО-шные, и откровенные мошенники тоже из года в год собирали на лечение троюродных бабушек и их ослепших кошек. Были и те, кто сборами донатов прикрывал истинные источники финансирования: типа, нет, это не американский фонд и не Форин Офис прислали, а бабульки десятирублевками по смс нажертвовали.
Все у нас было. И профессиональные интернет-нищие тоже появились, которые открывали сборы на поддержание своих штанов. Ситуация нынешней весны отличается от предыдущих лет тем, что в хронические попрошайки бросились журналисты и политактивисты. Заметьте, я включаю сюда убежавших в спешке и просивших подаяния из Турции или Израиля безумцев, которым не хватало пять долларов на хостел - это отдельная категория.
Для меня примечательны мои коллеги, а также разные фемактивистки, помогатели беженцам, какие-то странные никому не известные люди, которые рванули в Европу и заявили, что оттуда будут бороться за нашу свободу. Все они оказались без денег и стали выкладывать свои реквизиты. Где-то к концу мая размах стал грандиозным. Если раньше мошенники и прочие хитрюги с лентяями кричали: "Дай! Дай! Дай!" и нормальная публика внимания на эти крики не обращала, то тут сборами на поддержание штанов занялись журналисты с именем, которых сложно не замечать. В марте-апреле рунет сотрясся серией объявлений разных журналистов о том, что теперь они будут жить на донаты. Все бросились собирать. Даже те, кто еще недавно работал на пропаганду или, наоборот, болтался в круге приближенных к либеральной кормушке и достоверно зарабатывал сотни тысяч в месяц, после увольнения или закрытия СМИ бросились собирать. На что? Ни на что - просто собирать.
Я была удивлена тем, сколько нормальных, казалось бы, людей, в том числе моих личных знакомых, вдруг решили, что они могут и достойны жить на донаты
А еще больше удивляло, сколь быстро они пошли их собирать: люди, которые зарабатывали сотни тысяч в месяц и стабильно демонстрировали повышенное потребление, как будто бы не сделали никаких запасов. Если бы я несколько лет работала с доходами в 350 тыс., у меня бы даже при моих огромных расходах на строительство еще на несколько лет остался бы запас. А у них - не остался? Или они просто решили, имея на счете пару-тройку миллионов, что приток денег иссякать не должен, и тут же выложили реквизиты?
Кстати, заметили, что теперь число таких сборщиков из околожурналистской и активистской среды потихоньку снижается? Сейчас объясню, почему и как работает рынок донатов в этой сфере. Именно рынок, потому что здесь есть конкуренция, покупатели и конечный объем денежной массы.
Когда сборы только начинались, люди слали деньги зоозащитникам, поисковикам. Потом пошли сборы на штрафы для политактивистов. Для зеков. На содержание правозащитных НКО. Потом придумали собирать на частное телевидение. Следом - на ведение ютьюб-каналов. Потом стали делать стримы и монетизировать треш-аудиторию. Параллельно где-то обретались профессиональные попрошайки, которых мы в расчет не берем, и геймеры за донаты, которые нас тоже не интересуют - мы говорим только о нашей среде - журналистов, активистов, правозащитников.
Все брали деньги за конкретную работу. И раньше, чтобы их собирать, нужно было делать ее хорошо
Работа должна была быть общественно важной, иначе не привыкший к благотворительности и гражданской ответственности обыватель деньги слать не желал - не понимал, за что.
Потом рынок так извратился, что собирать стали все и на все. Когда кругом стали просить деньги, человек дезориентировался и начал их отправлять на все подряд, лишь бы отстали. Внизу приведу свою колонку об этом. Именно в этот момент на рынок вышли профессиональные журналисты, публицисты, писатели - тоже стали собирать.
Вообще, по факту, первыми были те, кто работал по подписке на Патреоне, Boosty (кстати, где там мой визави Евгений Шестаков, кто что про него слышал?) да и, по сути, на Репаблике. Люди писали для закрытой аудитории за деньги. Это пишущему человеку очень тяжело, особенно если ты серьезный автор. Делать текст для 100 человек (а это очень хорошая база на Патреоне том же для публицистики) - все равно что писать в стол. Горько. Это хуже графомании.
Поэтому многие решили писать в открытые соцсети, чтобы читали их десятки и сотни тысяч, а самая лояльная аудитория оплачивала создание текстов добровольно. Хороший ход. Бабченко, конечно, тоже оказался у истоков этого явления.
Но потом случилось неприятное: собирать стали просто так. Не за работу
Тот же Бабченко сначала ставил свои реквизиты под большими текстами, которые он считал профессиональными. Потом стал откровенно просить денег на жизнь. Потом... что было потом, мы помним.
Вот сегодня это "потом" наступило для сотен других. Люди вдруг вывалили свои реквизиты и решили, что им будут слать деньги:
- просто за имя или бренд медиа, в котором они раньше трудились рядовой рабочей лошадкой;
- лишь за ведение канала или страницы с перепостами и короткими комментариями.
По моим подсчетам, последних было больше. Люди, имея в Телеграме несколько тысяч и даже - сотен подписчиков, вдруг повесили в шапку просьбы слать деньги "на ведение канала". Так сделал, помню, питерский юрист Павел Смоляк, у которого 3000 подписчиков, но он решил, что канал может стать его единственным источником дохода. Не буду перечислять, кто еще так сделал: многих я знаю и не хочу портить отношения. Назову лишь имя человека, который на волне безумия решил так не делать: это Екатерина Винокурова, которая публично рассуждала о перспективах жизни на донаты, но в итоге не стала их собирать и пошла писать для СМИ.
Еще появились медиа, которые решили жить на донаты - таких море, я понимаю, что раньше они получали гранты и какое-то теневое финансирование, а потом все это прикрылось.
Наконец, есть журналисты, которые, решили дублировать свои закрывшиеся СМИ в Ютьюбе и тоже просить за это донаты. Это вообще дело глухое, никому уже эти видеокомментарии неинтересны. Я считаю, что люди, которые сделали ставку на видеоконтент, прогадали. Ну кроме звезд, кто успел заработать на пике расцвета. Человек читает быстрее, чем слушает, это закон, так что вся Ютьюб-журналистика свернется. Примечателен в этом контексте недавних ход экономиста Владислава Иноземцева - либеральнейшего либерала, которого я ценю за чистоту взгляда и умение признавать неприятное.
Так вот, Иноземцев объявил, что прекращает на время давать любые видеокомментарии, потому что... потому что каналов и видеоконтента стало так много, что участие в его создании не окупается даже в части привлечения аудитории
Проще говоря, смотреть перестали, это трата времени. И те, кто хочет зарабатывать на стримах, Ютьюб-телевидении, проиграют.
По факту мы имеем сегодня, вероятно, до тысячи человек, которые решили, что их рутинная работа, которую могут делать тысячи других таких же, стоит больших пожертвований. Именно рутинная, потому что те, кто делал эксклюзивную работу, почти все давно ушли из СМИ, а многие не первый год собирают донаты. Раскрою секрет: на работу пишущих людей с именем текущая ситуация мало повлияла: доходы потеряли рядовые работяжки, которые делали то, для чего имя не нужно.
Весной они повалили на рынок донатов. И, надо сказать, судя по тому, что суммы переводов одно время уменьшились (хотя тут еще общая ситуация и лето), они существенно оттянули на себя свободные средства, то есть, им все же слали деньги. Но еще в марте мне было понятно, что это ненадолго: люди отправляют такому человеку (будь то ушедший сам с телевидения журналист или, как та Муся, собиравшая себе на ноутбук якобы для облегчения помощи беженцам) деньги из жалости. И такие донаты быстро иссякают.
По-моему, сейчас рынок возвращается на прежние позиции. Под рынком я имею в виду деньги, которые часть россиян были готовы платить для поддержания деятельности профессиональных журналистов, оказавшихся вне системы и при этом делающих качественные тексты
Секрет сбора донатов в нашем сегменте - в самом определении рынка. Да, немного поотправляли из жалости, но в целом рынок остался таким же и на нем по-прежнему шлют деньги за хорошую работу. По подписке или на открытой платформе. Ничего не поменялось, россияне достаточно быстро разобрались, что к чему, и, кажется, слать деньги всем подряд перестали. Потому что эти самые бросившиеся собирать донаты "все подряд" в основном ничего не делают ценного ни для общества, ни для культуры.
Что нужно сегодня журналисту, публицисту, аналитику делать, чтобы собирать сколько-нибудь заметную сумму донатов? Секрет простой:
1. нужно делать работу;
2. нужно, чтобы читатель понимал, почему ему предлагают за эту работу заплатить.
Если работа плохая, компетенции средние и нет этического оправдания просьбе донатов, даже известному либеральному тусовщику собрать удастся от силы несколько тысяч. Потому что аудитория уже начала понимать, как этот рынок устроен, а, главное, что это рынок, на котором люди конкурируют за ее внимание и ее деньги. По моим наблюдениям, прошли времена, когда люди отправляли донаты просто тем, кто им нравится и исповедует схожие идеи - сборщиков стало так много, что теперь обыватель оценивает компетенции собирателя и его реальную пользу для общества и самого обывателя.
Естественным совершенно путем самые слабые, т.е., те, кто не умеют делать хорошие тексты и видеть проблемы общества, выбыли из гонки, стыдливо забыв о своих просьбах слать им деньги. Нормальные рыночные процессы
Как вы все знаете, я в этом рынке тоже участвую. И на своем примере могу показать, как он работает и еще будет работать. Кто-то из вас мог запомнить, что я реквизиты своей карты впервые выставила под текстом "Стороны три!" о фальсификации защиты дела Юрия Дмитриева. Но заметьте, что:
- это был текст на 48 тыс. знаков, в который я вложила много труда;
- этот текст был отвергнут всеми ведущими либеральными СМИ на уровне главных редакторов;
- этот текст, если бы не корпоративный сговор либеральной тусовки и реальная ее корысть, мог быть опубликован в любом из ведущих либеральных СМИ в его первоначальном виде, без правок и редакторской проверки, т.е. это был очень качественный журналистский текст, писать такие в России умеют несколько человек. Не верите? Покажите мне читаемое расследование такого объема. Много в нашей прессе было лонгридов на полсотни тысяч знаков, который бы дочитали до конца несколько десятков тысяч человек?
- этот текст имел чрезвычайную общественную значимость и оказал влияние на конкретное дело - после моего текста общественное мнение развернулось, его тотальная поддержка либеральными СМИ и активистами ослабела и стало возможным объективное рассмотрение дела;
- едва ли не главный аргумент: все понимали, что этот текст не был опубликован по причинам корпоративной цензуры и стоил мне колонки в "Новой газете". Я выходила на рынок донатов с, грубо говоря, таким посылом: "У меня есть общественно важная информация, я ее публикую, тем самым отказываясь от сотрудничества с "Новой газетой" и закрывая себе путь к работе с другими либеральными СМИ, а вы взамен можете заплатить мне гонорар, который я за этот текст не получу, потому что СМИ вступили в сговор.
С этого дня я стала собирать донаты. У меня было моральное право. Строго говоря, оно возникло еще многими годами раньше, когда я ушла из всех медиа и отказалась работать в системе. Это право собирать донаты неоднократно у меня возникало, когда меня звали сотрудничать с пропагандой и даже на нее работать, а я отказывалась. Смешные люди нет-нет да и пишут мне, дескать, странно, что вас еще нет в пропаганде. Пишут так почти 10 лет. Смешных людей в пропаганде нет, потому что их никто не звал, а меня нет, потому что я туда не пошла. И это тоже аргумент. Я не стала сотрудничать с пропагандой, я не стала ради сохранения отношений с либеральной тусовкой, которая никогда меня не принимала за мои левацкие взгляды и позицию по 90-м (и конфликты мои с ней были всегда, а не только по делу Дмитриева)
Это позиция. Прежде чем я выставила номер своего кошелька, у меня за спиной были сначала несколько лет работы в экстремальной журналистике, а потом - работы в стресс-публицистике. И отказ обслуживать какие-либо корпорации и какую-либо идеологию
И все прекрасно понимали, что этот отказ мне многого стоил, в частности - одно время это была жизнь в сравнительной (по меркам московских моих коллег, которые всегда были при каком-нибудь СМИ) бедности. Ну а еще к моменту сбора донатов я, все же, была одним из самых читаемых и хорошо пишущих публицистов, у меня уже вышла в журнальной версии книга, готовился роман в Редакции Елены Шубиной, была премия "Либеральная миссия" за публицистику. То есть, я выходила на этот рынок, имея имя, право называться писателем и, все же, достаточно нетривиальный для нашей профессии уровень мастерства. Который на Дзене его прежнего образца, когда была лента рекомендаций и твой текст могли увидеть миллионы, подтверждался не раз: я делала публикации на несколько десятков тысяч знаков, которые порой дочитывали до конца десятки тысяч человек! Так мало кто в России умеет.
Вот с такими компетенциями и таким прошлым (действительно независимым, без единой тени на репутации) сегодня можно собирать донаты. Причем, заметьте, что я редко вывешиваю свои реквизиты и в шапке моего профиля они не висят. Я никогда не прошу у читателей денег просто так - я предлагаю оплатить свою работу по созданию конкретных текстов, которые считаю лучшими, сложными.
Если кратко, то я вешаю форму для донатов только под текстами, которые без всяких правок могли бы быть опубликованы в хорошем СМИ, если бы рынок медиа в России не ужался
Много моих текстов, под которыми здесь стоит форма для донатов, легко были бы опубликованы, к примеру, в Газете.ру, но она не резиновая - это одно из немногих в России СМИ, где сохранился качественный раздел мнений, за который тоже идет конкуренция, одну меня там публиковать не могут. Раньше у нас было много СМИ. Но кто-то почил в бозе, другие еще до закрытия так себя раздраконили, что нормальному журналисту публиковаться там было стыдно, с третьими у меня был понятный конфликт: после моих стычек с Шендеровичем, моего цикла про культуру паучьей банки, моих публикаций о либеральных благотворителях путь в либеральные СМИ был мне заказан, хотя я пишу лучше подавляющего большинства их авторов.
Грубо говоря, сегодня я выставляю форму для сбора донатов под текстами, которые по своему качеству и содержанию достойны быть опубликованы в лучших российских СМИ, но не появятся там по внерыночным причинам. И раньше каждая моя кнопка была подписана: человек видел, за какой конкретно текст он переводит деньги. Сейчас подписей нет, но это не я обленилась, а ЮМани закрыли возможность прописывать текст в форме.
Вот это моя концепция. И, кажется, сегодня это единственно верный способ собирать журналистами донаты.
Все остальное - это попрошайничество, которое быстро перестает приносить деньги, если только журналист не вешает форму для донатов для прикрытия истинных источников финансирования
Это провально в том числе потому, что наши люди отлично понимают, что уровень жизни московского журналиста от их собственного отличается радикально, даже если московский журналист потерял работу, потому что он зарабатывал столько, что обывателю из провинции и не снилось. Так что, если весной-летом какой-нибудь журналист или блогер-активист объявлял о сборе донатов, это означало, что:
- ему пришлют немного и в основном - личные знакомые, в качестве подаяния
- он не понимает, как устроен рынок донатов
- вообще ничего не понимает.
Такие дела
Подобный текст про донаты тоже не каждый их сборщик напишет. Так что, вы поняли... )))
