В июле месяце я вернулся в Москву из недолгой поездки в... ладно, неважно, просто «вернулся в Москву». Разумеется, в поезде мне прохватило плечо, поспать толком не удалось, и поэтому я был несколько взвинчен. Злобно продравшись сквозь толпу, что почти намертво закупорила не только выход с платформы, но и вход на нее тоже, я миновал бесполезные металлоискатели и, подхватив с ленты транспортера свой рюкзачок, отправился на улицу.
На улице было жарко и душно, небо заволокло низкими серыми тучами, и все шло к тому, что быть дождю. Я спустился к автодороге, свернул налево и, уже подходя к метро, буквально налетел на лоточника, продававшего уцененные книги.
Мне нравятся уцененные книги. Среди них иногда можно раскопать иногда совершенно неожиданные поразительные вещи. То, что у меня было с собой, я уже успел прочитать в поезде неважно откуда, зато в карманах имелось немного денег, которые можно было потратить на какую-нибудь ерунду. Или не ерунду – как повезет.
Я склонился над заставленным коробками столом и почти сразу же обнаружил одну странную книгу. Она своим темно-серым корешком выделялась среди темно-зеленых «азбучно-классических» книжек, но окончательное решение мне помогло принять ее название. Нелепо изогнув шею (название было напечатано вверх ногами), я прочитал: «Загорьевский, шесть» – и тут же принялся вытаскивать книжку из коробки, что удалось не сразу, слишком плотно эта коробка была набита. Я торопливо отдал продавцу сорок рублей и, поскольку дождь уже начинался, быстро сбежал в метро, сунув книжку в карман безрукавки.
Сесть в вагоне было, разумеется, некуда, поэтому я прислонился спиной к надписи «не прислоняться» и углубился в чтение. А как еще мне было узнать, что там написал автор про дом, в котором я живу вот уже двадцать семь лет?!
Замысел – особенно на первый взгляд – оказался совсем неплох. Автор, правда, писал в старомодной (все эти был-была-было сыпались из текста как рис из дырявого мешка) и несколько многословной манере, но ему удалось из вроде бы простой истории соорудить нечто весьма захватывающее, при этом не громоздя один рояль на другой.
Разобраться, что к чему, оказалось непросто. Например, появление Григорьева на пятой странице я ухитрился позорно проморгать, решив было, что это какой-то статист-кушать-подано. Зато жене Сергеева я отвел несоизмеримо более важное значение – и потому мне пришлось впоследствии вернуться аж на девятнадцать страниц назад, чтобы еще раз перечитать и переосмыслить упущенное. Хорошо, я сразу сообразил, что имею дело с научно-фантастической повестью, а не с, допустим, мистическим детективом, иначе после явления инженера с его пресловутым чемоданчиком (страница тридцать третья) книга была вы выброшена в открытое окно вагона.
Замечу, что сам автор отнюдь не стремился облегчить мне задачу по идентификации направленности произведения, периодически то и дело опасно заваливаясь в сторону абсурда – как, например, уже на странице третьей, в беседе Сергеева с дворником (оказавшихся впоследствии одним и тем же лицом), и при этом втыкая в сюжет сцены, которые иначе как мистическими не назовешь. Чего стоит один только придурковатый Вениамин, с которым автор пол-книги носится как с писаной торбой лишь затем, чтоб сунуть его – к моему вящему удовольствию – головой в духовку! Причем в зажженную. (Тут, кстати, все критерии реализма отказывают начисто: я вынужден признать данную сцену скорее аллегорической, нежели какой-то иной.)
А девочка?! Та девочка, что появляется в книге всего четыре раза (на приснопамятной двадцать четвертой странице, потом на семидесятой, на сто одиннадцатой и, наконец, на сто шестьдесят третьей), и каждый раз с лыжами на плече (дело происходит в мае месяце). Нет, ну до чего прекрасная находка! И ведь можно было бы обойтись без нее – но тогда один из смысловых слоев исчезнет бесследно, а этого бы не хотелось.
К сожалению, где-то к середине третьей четверти повести автор, как мне кажется, принялся прятать за деревьями лес. Иначе я объяснить скачкообразное увеличение количества персонажей и их постоянную перетасовку не могу. Не спорю, говорящий загадками участковый с загипсованной левой рукой (кстати, в книгу вкралась опечатка – один раз в гипсе оказывается правая рука), чудесная бабка-матершинница со своим извечным зонтиком, зануда-пенсионер в трико и валенках (nota bene: это уже автоплагиат – после девочки с лыжами нужно было придумать что-то пооригинальнее) – это все очень удачные и значимые для сюжета герои... Однако шестеро старшеклассников, произносящих при встрече с Григорьевым одну и ту же фразу – простите, неостроумно, а с появлением карлика во фраке отчетливо потянуло не то Соловьевым, не то Линчем, и очень странно, что корректорское перо не вычеркнуло его вместе с хотя бы парочкой вышеупомянутых школьников и таксистом со сто сорок седьмой страницы вместе с его дурацкой машиной. К счастью, автор вовремя спохватился, а то не миновать бы сюжета какому-нибудь ушибленному агенту ФСБ, занимающемуся в частном порядке секретными архивами НКВД и Аненербе...
Тут объявили, что «осторожно, двери закрываются, следующая станция Курская», я успел выскочить из вагона и, нащупывая в кармане паспорт с вложенным в него билетом на «Сапсан», потащился вверх по эскалатору, морщась от боли в плече.
И только здесь, сидя в удобном кресле в четвертом вагоне поезда, я вспомнил, что не только никогда не жил по адресу «Загорьевский проезд, дом шесть», но и что самого этого дома не существует.
Во всяком случае, не существовало. Это я проверю через неделю, как только вернусь в Москву.
Но такую книгу... Жаль, я не запомнил фамилии автора – очень уж хочется узнать, чем там все кончилось.
Автор: Валеев Иван
Источник: https://litclubbs.ru/articles/5346-zagorevskii-shest.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#поезд #москва #книга
