Читая «Акварель», поймал себя на мысли: «А не О. Генри ли это?» Кроме шуток, грешным делом подумал, не подворовывает ли Александр Степанович сюжеты у американца, благо тот постарше и писать начал раньше. Не поленился и перерыл сборник новелл О. Генри и, конечно, ничего похожего не нашел и вздохнул с облегчением. Но стиль и самый дух творчества обоих весьма схожи. Прочтите для примера рассказ О. Генри «Предвестник весны»: мистер Питерс оттуда и Клиссон из гриновской «Акварели» – один типаж.
Но, ближе к ветру, как говаривал старый пират Бильдер из «Капитана Дюка».
Живут вместе муж и жена, Клиссон и Бетси, два алкозависимых и основательно опустившихся человека, чья весна дано уже миновала, причем муж, как это иногда бывает, опустился гораздо глубже и практически достиг дна. Жена трудится прачкой и содержит муженька-паразита.
Жилье их напоминает декорации к известной пьесе известного пролетарского писателя. Судите сами: «В комнате не было другой мебели, кроме табуретов, двух кроватей и старого плетеного кресла. За дверью, в углу, целую неделю копился сор. На подоконнике лежали объедки, пол был усеян огуречной и яблочной кожурой. У стены огромные корзины с грязным бельем распространяли запах тлена и сырости».
Муж страдает от похмелья, супруга по инерции и, не выбирая выражений, подвергает уничижительной критике его пьянство, свою слабохарактерность и их совместную проклятую жизнь. Вот такое веселое весеннее утро.
В кабаке Фукса Клиссона ждут приятели; ждут не одного, а вместе с кроной, которую он пообещал раздобыть и угостить друзей по случаю праздничного дня. Честно выпросить денег не удалось, пришлось воровать. И вот с честно украденной кроной и с чистой совестью наш герой приближается к кабаку, в голове его рисуются приятные перспективы скромного и достойного времяпровождения в кругу старых добрых друзей. Но, что это!? Он видит идущую ему навстречу жену, которая не сводит с него глаз и многозначительно кивает. Начинается погоня: он бежит, она преследует.
После ряда более или менее удачных маневров Клиссон оказывается в зале, где проходит «Весенняя выставка акварелистов», здесь-то и настигает его Бетси.
Происходит прилюдное и весьма щекотливое объяснение, особенно неприятное для не утратившей чувствительности Клиссоновской души. «Стараясь говорить тихо, они бранились, осыпали друг друга проклятиями, и Бетси заплакала». Публика стала обращать на них внимание, кое-кто улыбнулся. Клиссон поворачивал из одного зала в другой, Бетси «…следовала за ним, как проникающее в дерево сверло». Наконец Клиссон остановился перед картиной, у которой толпилось больше всего народу. Вот что было на ней изображено. «Дорожка с полосами света, проникающего сквозь листву и падающего на заросшую плющом стену кирпичного дома с крыльцом, возле которого на деревянной скамейке валялась пустая клетка».
Супруги с удивлением и восторгом узнают на картине свой дом. Совпадают все детали, даже валяющаяся на дорожке банка из-под консервов. «Восхищенные, испуганные, перебивая друг друга подробными замечаниями, они немедленно доказали сами себе, что ошибки нет».
Стоявшая перед картиной публика обменивалась впечатлениями. Одна дама сказала: «Самая прекрасная вещь сезона. Как хорош свет! Посмотрите на плющ!»
Клиссон и Бетси приосанились и гордо посматривали по сторонам. К сожалению, никому из публики не пришло в голову спросить их: «А не ваш ли это дом?» Тогда можно было бы скромно ответить: «Да наш. Снимаем второй год».
Бетси вздохнула и сказала: «А все-таки мне больше дают стирки, чем этой потаскухе Ребен, потому что я дело свое знаю… Ну… раз уж украл, так поди выпей… только не на все».
Клиссон помолчал, потом сказал: «Пойдем. Я выпью. Завтра поговорю с Гобсоном – он обещал мне место».
