Предыдущие части: Часть 1 I Часть 2
Тем временем в США сотрудники ЦРУ приступили к работе с Носенко. Им предстояло решить, доверяют ли они информации перебежчика. С помощью Голицына Энглтону удалось убедить директора ЦРУ – Джона МакКуина – в том, что Носенко двойной агент. Голицын уверял, что у КГБ есть план глобальной дезинформации. Носенко наличие такого плана отрицал.
Раскрытие же Носенко схемы прослушки американского посольства в Москве и вовсе сыграло против перебежчика: когда американцы нашли микрофоны в тех местах, которые указал Носенко, они обнаружили кабель, который связывал их с микрофонами в пристройке к посольству. Об этих микрофонах Носенко ничего не говорил. Энглтон был уверен, что тот намеренно скрыл эту информацию. В какой-то момент Голицын заявил, что Носенко вообще никогда не работал в КГБ: возможно, у Голицына были личные мотивы для таких утверждений.
У Энглтона был и ещё один аргумент против Носенко: тот бежал в США через два месяца после 𝑦бий𝑐тв𝑎 Кеннеди, и, по стечению обстоятельств, именно он имел доступ к делу Освальда. Энглтон в такие совпадения не верил. Он считал, что КГБ именно сейчас заслал лжеперебежчика, чтобы убедить США, что СССР непричастен к стрельбе в Кеннеди. К тому же, поведение Носенко в первые месяцы пребывания в США вовсе не способствовало доверию. Он путался в рассказах о пребывании Освальда в СССР, что вызывало сомнение у американцев в правдивости его информации.
Носенко опрашивали не только сотрудники ЦРУ. В конце февраля 1964 г. к нему были допущены люди из ФБР, которое вело собственное расследование 𝑦бий𝑐тв𝑎 Кеннеди. Носенко рассказал им, что никаких отношений у Освальда с КГБ не было и эта информация их вполне устроила. Если Освальд не действовал по заданию КГБ, как утверждал Носенко, значит ФБР не допустило ошибки, не поставив Освальда на оперативную разработку после его возвращения из СССР. Директор ФБР, Джон Гувер, пишет представление в Комиссию Уоррена о том, что Носенко должен дать показания членам Комиссии. Это категорически не устраивает ЦРУ: они уверены – Носенко «засланный казачок». Это сильно рассорило ФБР и ЦРУ.
В результате Носенко так и не предстал перед Комиссией Уоррена. Энглтон вообще заявил о необходимости изоляции Носенко. Причин было несколько. Во-первых, нужно было заставить Носенко бросить пить. Во-вторых, ЦРУ хотело быть уверено, что Носенко не связывается с КГБ. В-третьих, ЦРУ не хотело делиться своим перебежчиком с ФБР.
Носенко было предложено пройти проверку на полиграфе. Ему задавали различные вопросы, а самописцы фиксировали его реакцию. После завершения процедуры в комнату зашёл Теннент Бэгли и заявил: «Носенко лжец, подстава». Носенко отвели в крошечную комнату на чердаке конспиративного дома ЦРУ и заперли. Здесь он провёл больше года. Позже Носенко вспоминал об этом периоде так: «Меня принуждали вставать в шесть утра и не позволяли ложиться до семи вечера. Я мог пользоваться душем раз в неделю. Кормили плохо, я постоянно испытывал голод». По сути Носенко без суда и следствия оказался в тюрьме.
А в это время в Москве Военная коллегия Верховного суда вынесла Носенко свой заочный вердикт. Его признали виновным в измене родине и приговорили к расстрелу. Приговор не мог быть приведён в исполнение из-за отсутствия обвиняемого, и он стал в какой-то степени моральной компенсацией для тех, кого предал Носенко.
ЦРУ уже не интересовала информация, которую мог предоставить Носенко. Из него последовательно выбивали признание в том, что он агент КГБ. Его спрашивали только об одном – кто его заслал и с какой целью? При американцы использовали очень суровые методы: не выключали свет, одевали на него наушники, в которых звучала на поную громкость ужасающая музыка. В таких условиях Юрий Носенко провел два года/
В августе 1965 г. его перевезли в тюрьму на территории базы ЦРУ в Кэмп-Пири. Условия содержания там были ещё жёстче – бетонный мешок без окна, Носенко постоянно находился под присмотром охранников, которые не упускали случая поиздеваться. Плюс постоянные проверки на полиграфе и ежедневные допросы с применением как п𝑐и𝑥𝑜тропных пр𝘦паратов, так и физического воздействия.
Сам Юрий Носенко впоследствии так вспоминал своё заключение: «Я должен был выжить. Я должен был завоевать доверие ЦРУ. Мне нечего было скрывать».
Носенко задумался о побеге. Он объявил голодовку и надеялся, что если его повезут в госпиталь, то по дороге он сможет обратиться к полиции или любому постороннему и сказать: «Помогите, меня похитили!» В результате голодовки Носенко похудел на 20 килограммов и едва мог вставать. Охрана пригрозила, что будет кормить его через клизму. Носенко сдался и от плана побега отказался.
В 1966 г. директором ЦРУ стал Ричард Хелмс. Работа советского отдела была на тот момент фактически парализована из-за противостояния тех, кто верил Носенко и тех, кто верил Голицыну. К тому же, Хелмс получил несколько запросов от Правительства по поводу незаконного содержания Носенко. Его дело было передано Брюсу Солли – сотруднику службы безопасности ЦРУ. К расследованию был также привлечён главный психолог ЦРУ доктор Гитинджер. В результате их работы с Носенко был сделан вывод о том, что оснований не доверять ему нет. В 1969 г., спустя пять лет после своего побега, Юрий Носенко получил свободу.
После освобождения Носенко развелся с женой и вскоре женился в четвёртый раз, на американке. Свидетелем на свадьбе стал Брюс Солли, которому Носенко был обязан выходом на свободу. Носенко приняли на работу в ЦРУ на должность консультанта по КГБ, и хотя информация, которой он владел к началу 70-х, безнадёжно устарела, его знания были востребованы и оценены в 35 тысяч долларов в год. Он купил себе небольшую квартиру в штате Мэриленд. Должность консультанта позволяла держать Носенко в поле зрения ЦРУ и время от времени подбрасывать ему какую-то информацию, а затем следить, не всплывёт ли она в Москве. Но в Москве так ничего и не всплыло.
Юрий Носенко никогда не встречался с Энглтоном. В 1975 г. перебежчик нашёл его номер в телефонном справочнике. К тому времени Энглтон ушёл в отставку с поста Главы контрразведки ЦРУ. Носенко позвонил ему с телефона-автомата, представился и спросил: «Почему Вы мне не поверили?» На это Энглтон ответил, что и тогда, и теперь он уверен, что Носенко – это подстава КГБ, и все переданные им сообщения – это дезинформация. На этом разговор был окончен.
Уже после отставки Энглтона была проведена полная ревизия всего, что Носенко сообщил ЦРУ. Результаты были ошеломляющие: Носенко дал американцам шесть наводок о проникновении советской разведки в спецслужбы США и их союзников, а ведь ни одна из них тогда не была подвергнута проверке. Записи находились в самых дальних углах сейфов Энглтона. По выражению нового Главы Советского отдела ЦРУ Ральфа Кингсли, эти наводки были отлиты из чистого золота. По одной из них был задержан шифровальщик Луис Кар, который работал на КГБ с 1960 г.. Всего Носенко выдал 238 американцев и около двухсот граждан других западных стран, которыми интересовался КГБ. Он также предоставил ЦРУ информацию о двух тысячах кадровых сотрудников КГБ. И если согласно одной из версий его предшественник – перебежчик Анатолий Голицын – действительно был подставой КГБ, может быть именно этой информации он и противодействовал. Именно поэтому он так не хотел, чтобы американцы поверили Носенко, зная, что тот – настоящий предатель.
В августе 2008 года газета « HYPERLINK "https://www.washingtonpost.com/" The Washington Post» сообщила о том, что бывший сотрудник ЦРУ – перебежчик Юрий Носенко – скончался после продолжительной болезни. За год до смерти его посетили высокопоставленные представители ЦРУ и вручили ему церемониальный флаг и письмо от Главы ведомства Майкла Хайдена, в котором выражалась благодарность за его верную службу США. Такого ли признания ждал Носенко – мы никогда не узнаем. В историю нашей страны он вошёл как предатель.
