Меня просто трясло от страха и напряжения, когда я шла к входной двери, не забыв прихватить ножницы. Краем глаза я заметила свечку и стопку с краюхой хлеба на столе, отчего струхнула еще больше. Казалось, запах трупа все еще витал в этом доме.
- Ты чего?
Меня словно подбросило от звука женского голоса, и я повернулась, чувствуя, как кровь отливает от лица. На лавке стояла баба с кухни и поджигала лампадку возле иконы.
- Ничего, а что? - я судорожно соображала, что делать и уже понимала, что не позволю себя снова запереть. Пусть даже не приближается.
- Кушать, наверное, хочешь? - женщина слезла с лавки. - С церкви пришла, когда еще, и ни разу не поела. Пошли на кухню.
Она не знает, что меня заперли!
- А что готовили? - с интересом спросила я, стараясь держаться непринужденно.
- Щи, кашу гречневую, курицу жарили, - ответила она и я улыбнулась.
- Хорошо. Пойду в уборную схожу и сразу за стол.
- Давай, теперь ты тут хозяйка, - вздохнула баба. - А наше дело маленькое...
Она вышла, а я шмыгнула следом и направилась в сторону деревянного туалета. Никто не смотрел на меня и, обойдя сие монументальное строение, я благополучно оказалась по ту сторону забора. Оставалось найти Таньку.
- Ой-еей! Помогите!!! Помогите!!! Доча пропала!!! Доченька мо-оя-яяя!!! Ой, Господи!!!!
Я остолбенела, услышав этот крик и, выглянув из-за угла Плясовского дома, увидела женщину, у которой Ленька чуть не украл ребенка. Она бежала по улице, вырывая на голове волосы, ее одежда была в беспорядке, а лицо залито слезами.
- Что случилось?! - из окна соседнего дома выглянула молодушка с красным от печного жара лицом. - Кто пропал?!
- Любашка моя пропала! - завыла она. - Я выскочила корову подоить, вернулась, а дитя нет! Аааа! Куда идти мне, где помощи просить?! Горемычная я!
Больше слушать я не стала, и мысленно извинившись перед Танькой, помчалась к лесу. Куда я бежала, зачем и что буду делать, я не особо понимала, но знала одно - ребенок не должен погибнуть! Тем более что Плясов ушел недавно и был шанс, что Любашка еще жива.
Бежала я как оглашенная, ветки стегали меня по лицу, я несколько раз упала и разбила коленку, но остановить меня мог только локомотив или китайская стена. И то вряд ли.
Показались первые скрюченные деревца, под ногами зашевелилась зыбкая почва, и я сбавила ход. Болото. И тут раздался детский крик. Испуганный, тоненький и жалобный, от которого у меня сердце заныло с невероятной силой.
Я ринулась было вперед, но словно в дурацком дежавю, меня схватили мерзкие руки.
- Ты куда, дрянь?! Вынюхиваешь?! Убью гадина!
Плясов швырнул меня на землю и поднял длинную палку. Его глаза превратились в щелки, а губы вытянулись в тонкую линию. Я понимала, что он будет бить меня, и попыталась вскочить, но первый удар вернул меня в лежачее положение. Боль показалась адской, но сдаваться было нельзя, иначе это конец. Прапрадед замахнулся снова, но я увернулась и, подскочив, кинулась ему под ноги.
С жуткой руганью Григорий рухнул и недолго думая, я воткнула ему в глаз ножницы.
Он схватился за них и завыл как раненный зверь. В распахнутый в болезненном крике рот текла кровь с белыми кусками слизи и меря чуть не вырвало.
- Сука! Сука!!! Я тебя уничтожу! Живьем в землю закопаю!
Я не стала слушать этот ужасный вой и побежала дальше, морщась от боли. Я знала, что случится нечто ужасное, но остановить эту махину событий уже никому было не под силу...
Конечно же, я даже представить не могла, что из зарослей за всем происходящим наблюдает Лида и ее лицо, перекошенное злобой, становится похожим на морду зверя. Кровожадного, хищного и очень опасного…
* * *
Лида немного подумала и быстрым шагом пошла к деревне. Что ж, соблазнить колдуна не получилось, все пошло не так. Но разве могла она оставить своего отца в беде? Она могла бы с легкостью убить эту примитивную смертную дуру, но ведь это ничего не даст и Корней с Прохором так и будут сидеть на своей заимке. Если они узнают, что отец выбрался из могилы, куда они его так безжалостно загнали, то все - они проиграли. Справиться с колдунами, сил нет, а из заимки их мог выманить только человек. Лида не сомневалась, что еще до наступления ночи Корней узнает, кто она и предпримет все меры, чтобы уничтожить. Сейчас она сделает то, что навсегда избавит их с отцом от этих мерзких колдунишек.
Она сразу же направилась в церковь и, увидев отца Сергия, крикнула:
- Батюшка! Родимый! Горе случилось!
- Что такое, дочь моя? - батюшка подошел ближе. - Чего голосишь в божьем месте?
- Колдуны с заимки детей воруют! Любашку утащили! Жрут, наверное, уже! - заплакала Лида, замечая, как бледнеет поп.
- Какие еще колдуны???
Лида плакала, и сквозь слезы было трудно разобрать, что она говорит.
Отец Сергий склонился над ней, пытаясь разобрать слова, и его лицо менялось на глазах.
- Я ходила в лес, думала груздей набрать на засолку. И вдруг слышу, ребенок плачет. Я пошла на этот плач, подумав, что заблудилось дите и тут вижу, что Корней на заимку Любашу тащит! Морда у него перекошена от злости, на руках когти. Ужас один! А еще я заметила, что на груди у него амулет висит - точно такой, как идол на болоте!
При этих словах батюшка отшатнулся от нее и перекрестился.
- Господи, спаси и сохрани. Знаю я этих нечистей! И избавиться от них очень не просто! Иди Лида, мне подумать нужно!
- А как же Любаша? - с притворным беспокойством спросила Лида, но батюшка отмахнулся:
- Иди. Нет ее в живых уже.
Лида послушно поплелась к дому Григория Плясова, довольно улыбаясь, и радостно потирая руки.
* * *
Танька пряталась за церковью, когда там появилась Лида.
- А ты сюда, зачем явилась??? - прошептала она, провожая ее глазами. – Все планы нарушила, тварюка!
Танька вспомнила Леньку, лежащего в своем подвале, и ухмыльнулась - решил хлюпик, что справится с ней. Ага, щас! Не дожидаясь пока он начнет приставать, Танька огрела его чугунной сковородой так, что острый нос Леньки, впечатался в лицо.
Вернувшись в дом Плясова, она быстро оценила ситуацию и бросилась в церковь, чтобы попросить помощи. Тут и услышала все, что говорила Лида батюшке. Значит, повернула по-другому, чтобы колдунов извести. Но где же Валя? Стоп! Какая же она дура! Валя побежала выручать девочку!
Танька охнула и бросилась к лесу, надеясь, что с подругой за это время ничего не случится.
* * *
Чем дальше я бежала, тем оглушительнее становилась тишина, окутывающая болото. Даже плач ребенка затих, рисуя в моей голове картины, одну страшней другой.
Идол словно наблюдал за мной, возвышаясь над кривыми зарослями, и мне стало неуютно от взгляда его пустых глазниц. Казалось, что за каждым кустом сидит чудище и сейчас набросится на меня, чтобы выпить кровь...
Стараясь не шуметь, не хрустеть ветками и почти не дышать, я обошла эту страшную статую и с изумлением увидела сидящих под ней девочек. Да-да, именно девочек, а не одну Любашку. Увидев меня, они приготовились плакать, но я прижала палец к губам и прошептала:
- Тише! Иначе чудовище услышит! Идите сюда!
Малышки подбежали ко мне, и, не скрывая любопытства, я спросила:
- А кто из вас Любаша?
- Я, - девочка в белом платочке улыбнулась беззубым ртом. - А это Дося из Алексеевки!
Я даже рот открыла. Баба Дося??? Перед глазами мелькнула картина, как она ковыляет за косметикой в клуб. Ну и дела... И не знает дите несмышленое, что судьба ей сто шесть лет доброго здравия отмерила.
Девочки прижались ко мне так сильно, что невозможно было и шагу сделать. С превеликим усилием, мне удалось их оторвать от себя, и взять за руки.
- Пошли-ка отсюда. Да побыстрей.
Я потащила их к лесу, но тут за моей спиной раздался голос, вернее ужасный рык, от которого мое сердце свалилось в пятки.
- Куда собрались? А ну, стойте!
Я остановилась и, затолкав девочек за спину, подняла глаза на того, кто обращался ко мне.
По моей спине пробежали мурашки отвращения и страха, при виде ужасного монстра, стоящего в нескольких шагах от нас. В этом чудовище я сразу узнала того мужчину из леса, даже меховая безрукавка была на его плечах, несмотря на жару. Косматая борода, страшные, холодные глаза, непонятного, постоянно меняющегося цвета и желтые клыки, торчащие из-под усов. Он вытянул к нам руки, на пальцах которых были огромные, бугристые когти, испачканные засохшей кровью, и оскалился. Дося завыла, и я пришла в себя.
- Бегите! - я толкнула их к лесу и снова развернулась к монстру, понимая, что сейчас мне придет конец.
* * *
- Ты слышишь? - Корней замер и прислушался. - Что за крики с болота?
- Вот черт! - Прохор отшвырнул молоток и спрыгнул с крыши. - Точно что-то происходит! Пошли-ка проверим.
- Если бы оно воскресло, на кривой осине, опали бы листья, - сказал Корней, и мужчины посмотрели на одинокое дерево с изогнутым стволом. - Мы бы знали.
- Да. Это так, - Прохор медленно пошел к осине. - Но эти странные бабы с деревни, разговоры их о болоте...
- Да сказок местных наслушались, вот и несли невесть что...
- Зачем? - Прохор остановился возле зеленого дерева, шелестящего листочками. - Зачем им это?
Он коснулся ствола осины и неожиданно все листья исчезли, серой дымкой растворившись в воздухе, лишь прозрачная пыль осталась витать возле голого ствола.
- Оморочка! - взревел Корней. - Нас оморочили!!!
Лицо Прохора стало каменным, будто высеченным из гранита.
- Что ж, пора на охоту.
Вооружившись топорами, освященными древними рунами, братья пошли к болоту, готовясь к самому худшему.
- Помогите! Помогите! - срывающийся от боли голос, заставил их остановиться.
- Кто тут? - Корней раздвинул еловые лапы и увидел истекающего кровью мужчину. У него отсутствовал глаз, а лицо было искажено адской болью.
- Что случилось с тобой? - Прохор присел рядом с ним на корточки и внимательно уставился на его лицо.
Мужчина с трудом разлепил единственный глаз и вдруг отшатнулся:
- Это вы! Прочь! Прочь от меня!
- Кто ты? - грубо спросил Прохор, недоуменно сдвинув брови.
- Ваша погибель! - ощерился тот, являя ужасную картину желтых зубов, окрашенных кровью. - Поздно! Все поздно!
Он захохотал, качаясь по траве, а братья переглянулись.
- Это ты Его из могилы поднял? - Корней схватил мужчину за шиворот и поднял, отчего тот завыл как собака.
- Я! Я! Теперь никто его обратно не загонит!
- Оставь его, - сказал Прохор и поднялся. - Вша это глупая. Не до него сейчас.
Корней отпустил его, брезгливо вытерев руки о рубаху, и угрожающе произнес, склонившись над мужчиной:
- Беды ты наделал, тварь эдакая. Но сам от нее смерть и найдешь.
Братья пошли дальше, оставив его выть под пушистой елью.
* * *
Танька бежала так, что ее светлые волосенки парили на ветру как белый парус, цепляясь за ветви деревьев. В голове пульсировала лишь одна мысль - Валя в опасности!
Чем она могла ей помочь, Танька не знала, но оставить подругу в беде она не могла.
Когда перед ней появилась фигура Лиды, Танька не успела остановиться и влетела в нее со всей мочи, отчего та даже не шелохнулась.
- Далеко собралась, недалекая? - прошипела Лида, меняясь в лице и превращаясь из молодой женщины в жуткое, злобное существо. - А ну-ка, стой... Поговорим...
Танька лежала на твердой кочке и чувствовала, как ноют ее бока после падения. Жуткая Лида таращила на нее свои ужасные глаза и улыбалась так, словно собиралась съесть. Хотя, может, так оно и было?
- Не о чем нам с тобой говорить, - Танька поднялась и сделала два шага назад. - Иди куда шла.
- А я тебя ждала, - промурлыкала Лида, клацая зубами. - Лезете куда не надо, вот и пришла пора расплачиваться.
- Куда это мы лезем? - спросила Танька, стараясь тянуть время, ища выход.
- Я бы за Корнея замуж вышла, детей от него родила, - Лида играла с ней как кошка с мышью. – Ну, как от него... Нет, конечно. Разве даст он отменное потомство для нашего рода...
- Так в чем дело? Ко мне чего прицепилась? - Танька ещё отступила назад.
- А я смотрю, ты не сильно удивилась, - прошипела Лида, готовясь к прыжку. - Что вы знаете? Что?
- Отвалила бы ты, подруга... - Танька растерянно огляделась и, сообразив, что помощи ей ждать неоткуда, кинулась на Лиду, целясь ей в глаза. Оборотень отшвырнул ее одной рукой, и ударившись о ствол дерева, Танька услышала хруст своих костей.
- Поиграюсь с тобой, и съем, дура, - весело произнесла Лида и по ее подбородку потекла слюна. - А потом и за Корнея возьмусь, хорош он очень... Тело крепкое, страстью полное...
Она резко замолчала и Танька с недоумением уставилась на большой топор, торчавший из ее лба. Две тонкие струйки крови потекли вниз по ложбинкам носогубных складок и Лида упала, неуклюже кренясь набок. Ее белый платок окрасился красным, и кусочки мозга брызнули на большие лопухи.
- Ой, мама! - завизжала Танька, вскакивая на ноги, и тут же упала снова, столкнувшись с Прохором.
- Спасибо не скажешь? - он наклонился и выдернул топор из головы Лиды. - Она бы тебя сожрала и костей бы не осталось.
- Спасибо, - Танька улыбнулась, и ее тут же вырвало в зеленые заросли.
* * *
- Отец Сергий! Отец Сергий! - закричал бородатый мужчина в грязной рубахе, увидев скорченное тело Григория Плясова. - Сюда!
Толпа народа ломанулась к кричащему мужчине и по ней пробежал испуганный шепоток.
- Гриша, как же так, Гриша, - отец Сергий упал перед Плясовым на колени и потряс его за плечи. - Кто это сделал с тобой? Кто, Гриша?
- Колдуны с заимки, - прохрипел Григорий, цепляясь за батюшку. – Они, ироды, ребенка на болото потянули...
- Дождемся ночи! - донеслось с толпы. - Смерть колдунам!!! Они детей наших жрут!
- Смерть колдунам! Смерть колдунам!
Батюшка Сергий помог подняться Григорию Плясову и обратился к народу:
- Братья и сестры! Нам нужно бороться с нечистью, поселившейся на нашей земле! Ибо они сожрут всех детей! Мы должны собраться и стать единым целым!
- Господь с нами! - закричала какая-то женщина, размахивая платком. - Сами поляжем, а тварей этих убьем!!!
- Сжечь заимку! - зазвучало с толпы. - Сжечь заимку!
- Сжечь! Сжечь! - вторили голоса. - Подожжем нечистую силу!
