К 75 годам фигура Зинаиды Васильевны стала напоминать вопросительный знак. Годы и гены сделали свое дело: вся ее родня по женской линии к старости имела горбик.
Тому были, конечно, медицинские причины, однако односельчане передавали из уст в уста легенду, что на семью эту легло проклятье за грех их «прародительницы» Пелагеи. Мол, давным-давно, в каком колене никто уж и не помнит, украла Пелагея деньги у горбатенькой вдовы. Та, бедолага, собирала по крупицам на корову, чтобы прокормить детей, а после кражи буквально тронулась умом от горя. Ребятню, рассказывают, разобрали тогда сердобольные односельчане, а вдова собирала милостыню, пока в мороз не околела возле храма.
Пелагею с поличным не поймали, никак не наказали, но вину приклеили. «Всевидящее око» есть в каждой деревне, так ведь? Оно редко ошибается. А если и ошибается, кто же против него пойдет? Тем паче, «воровка» через несколько лет и впрямь как-то резко и необъяснимо разбогатела, превратившись из бесприданницы в хорошую партию. К середине жизни она превратилась в невыносимую скрягу, к старости окончательно согнулась в крючок. Вот тогда-то деревенские и вынесли приговор: «Грех в горбу носит!»
… Зинаида в чем-то удалась в прабабку. Деньги любила и умела считать сызмала. Чужого, однако, отродясь не брала! Вырвавшись в город, выучилась на бухгалтера, до самой пенсии проработала в заводской конторе. И семья у нее сложилась: муж-хозяин и две дочери. В общем, все как у людей. Крестьянское происхождение стало просыпаться в Зинаиде после 40 лет. Тогда они с мужем купили дачу, которая стала настоящей отдушиной.
А как на пенсию вышли, практически перебрались в загородный домик жить. Разве что на зиму в город возвращались. В сезон Зина самозабвенно предавалась огороду: с утра до поздней ночи могла с грядок не вылезать. К семидесяти, как и у «прародительницы» Пелагеи, голова женщины заметно наклонилась к земле, на спине нарисовался родовой горбик.
Скрюченный позвоночник болел, а слова: «Грех в горбу носит!», которые она девчушкой слышала от односельчан в адрес матери, подвигли Зинаиду Васильевну найти дорогу к храму. Ревностной христианкой она не стала, но зачем ходит в церковь, понимала. Грехи отмаливала как умела. Свои, понятно, но для детей милости просила, и для предков. На малой родине у нее остался пустующий дом да могилки, которые Зина приводила в порядок.
Как-то приснился ей сон: будто идет она по родной улице – молодая, легкая, с ровной спиной. Вокруг лето, все утопает цветах – красота! Вдруг, как из-под земли, пред ней вырастает старуха в черной одежде. Изможденная, страшная, протягивает руку и говорит жутким, загробным, голосом: «Отдай мое!»
Зинаида Васильевна вскрикнула. Проснулась. Встала, перекрестилась, да так больше и не уснула, до утра думая о том, что век ее к концу подходит, а хорошего-то что сделано? Назавтра собралась и поехала в деревню, решила – пора сходить на кладбище и лампадки на могилках родителей зажечь.
… Старенький дом встретил нежилым холодом. Она села за устланный клеенчатой скатертью стол, смахнула с него прошлогодних мух, и, обращаясь к родителям, которые, красивые и молодые, смотрели из рамки на стене, вслух погрузилась в раздумья:
– Вот уже и мне восьмой десяток. Жить-то осталось всего ничего, к земле уже клонит! Простите меня, если обидела чем! Старалась жить как вы учили: рассчитывать на себя и Бога, трудиться честно. Не воровать. На дочерей обиды не держу, хоть и чаще могли бы звонить, приезжать. Люди уважают, врагов не нажила… а на сердце все равно тяжесть! Неужто сон был в руку – скоро и за мной придут?
На последних словах у Зинаиды покатились слезы – так стало себя жалко! За родительским столом она вспомнила все. Как «горбатилась», чтобы у дочек все было как у людей. Как вечно домой работу брала. Как пошла на поводу у директора и приписывала его жене чужую зарплату, и как тряслась перед каждой финансовой проверкой. А еще как однажды поддалась напору бабника-начальника. Один раз, а грех на всю жизнь!
Словом, исповедалась тогда Зинаида родителям, прибрала их могилки, зажгла лампадки, да и Пелагею вниманием не обошла. Стоя у ее могилы, подумала, что нашелся ведь человек, который поставил ей крепкий крест, каменный – на века! Расчувствовавшись, и за грешную свою прабабушку у Всевышнего прощения попросила!
Пожилая женщина и не заметила, как пробежал этот необычный день. Она шла к автобусу через луг, где паслись две чудом уцелевшие коровы. «Как в детстве!» – начала Зинаида душевный разговор с самой собой. Наверное, он был бы долгим. Но вдруг ее практичный взор остановился на… высохшей коровьей лепешке. В голове тут же выросли силуэты хилой рассады помидоров.
Оглянувшись вокруг и убедившись, что никто ее не видит, потомственная крестьянка, а ныне городская дачница, достала из дамской сумочки клетчатую полиэтиленовую торбу, обмотала руку целлофановым пакетиком и со знанием дела принялась отдирать от травы ценное натуральное удобрение. Когда торбочка наполнилась, Зинаида Васильевна затянула сверху замочек, одобрительно посмотрела на пузатенькую ношу и с интеллигентным видом засеменила к автобусной остановке.
В городе она вспомнила, что дома закончилось молоко и зашла в универсам. Клетчатая сумка с «ценным продуктом» в ячейку не влезала, и она поставила ее под упаковочный столик. Отстояв в кассу, пенсионерка отправилась за своей торбочкой. Подошла к столику и оторопела. Сумки не было!
«Сперли! Звать охрану!» – молнией пронеслось в мозгу. «А что сперли-то?!!!»
Несколько минут Зинаида Васильевна растерянно молчала, пытаясь сообразить, как ей поступить в столь пикантной ситуации. Как вдруг в памяти всплыла черная старуха из ее вещего сна. «Может, Пелагея за своим приходила?» – подумала женщина, затем истерично хохотнула и поспешила к выходу. На какое-то мгновенье ей даже показалось, будто она расправила свою горбатую спину.
… Тем временем от магазина уносил ноги молодой мужчина с горящими глазами и клетчатой торбой в руках.
P. S. Ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал
