Теперь поговорим немного о жестоких петровских указах и жестокой практике их применения. Что ж, законы тогда действительно были суровые, и с этим трудно поспорить. Сам Александр Сергеевич Пушкин высказался как-то, что законодательство Петра Великого написано кнутом, и это правильно, потому что наказание кнутом, Сибирью или плахой за неисполнение законов прописано в них сплошь и рядом. Но…
Про Артикул воинский, на который обычно ссылаются историки, когда речь у них в трудах заходит на эту тему, я уже немного написал и возвращаться к нему не буду. Расскажу о другом, вернувшись снова к цитате из романа «Петр Первый»:
«Напоив подходящего человека, такой приказчик, – уговорами или обманом, – при свидетеле-кабатчике подсовывал кабальную запись: поставь, мила голова, крест чернилом вот туточко. И – пропал человек. Сажали его в телегу, если буйный – накладывали цепь, везли за тысячу верст, за Волгу, за ковыльные киргизские степи, за высокие лесные горы – на Невьянский завод, в рудники.
А уж оттуда мало кто возвращался. Там людей приковывали к наковальням, к литейным печам. Строптивых пересекали лозами».
Читать это жутковато. Где ж это видано – рабочего насильно лишать свободы?!! А между тем петровские законы действительно это предусматривали. Работодатель, будь это государство или частное лицо, вправе был насильно удерживать работника на месте работы, – при необходимости даже и кандалами, – возвращать и наказывать беглых. Но не будем слишком спешить со своими оценками такой практики, а сначала вновь соотнесем эту информацию с нравами и обычаями именно той эпохи.
Сейчас, работая на заводе, я получаю за свою работу аванс и получку. Тогда тоже так было принято. Рабочим выплачивали аванс и получку (кроме того работодатель обеспечивал в счет зарплаты работника питанием, жильем и одеждой). Но между «сейчас» и «тогда» имеется одна очень существенная разница. Сейчас я получаю аванс, уже отработав на заводе определенное количество смен, и величина аванса даже ниже фактически заработанной мною к этому времени суммы. А в те времена аванс действительно был авансом. Его выплачивали работнику не тогда, когда он эти деньги уже заработал, но даже раньше, чем он прибывал к месту работы. Таким образом, приказчик-вербовщик Никиты Демидова где-нибудь в московском кабаке не только подсовывал вербуемому на подпись «кабальную запись» – трудовой договор – но и выплачивал ему деньги за эту подпись. И именно эти полученные при свидетеле деньги, а вовсе не чернильный крестик, становились фактическим основанием для доставки завербовавшегося к месту работы и удержания его там потом любым способом, в том числе и приковав цепью, если он не желал исполнять своих обязанностей по договору добровольно.
И в государственном секторе все обстояло точно так же. Землекоп, пригнанный на три теплых месяца на строительные работы из Киевской губернии в Петербург в 1710 году по разнарядке, аванс получил, ещё даже не стронувшись с места у себя дома на Украине.
Кроме того, все трудовые договора тогда заключались на определенный срок или на исполнение определенного объема работ. Никаких оснований для досрочного разрыва договора по инициативе работника обычаи и законы тогда просто не предусматривали. Так было до Петра, так оставалось и ещё долго после него. Ничего нового в этом плане он в русские законы не привнес.
Но давайте взглянем на это и с современной точки зрения. Разве в наше время человек, укравший или путем мошенничества присвоивший себе чужие деньги, – а именно таким человеком становился работник, получивший аванс и сбежавший по дороге к месту работы, – не разыскивается? Разве не лишают его на годы свободы? Разве не принудительно заставляют работать в местах лишения свободы? Вся разница лишь в том, что сейчас все эти функции по розыску и наказанию виновных взяло на себя государство, и оно же получает прибыль от принудительного труда осужденных в местах лишения свободы. А во времена Петра Алексеевича часть этих функций была передана самим владельцам заводов: сможешь вернуть, наказать и заставить работать – сделай; нет – так на «нет» и суда нет.
Рассказывая ещё о написанных кнутом указах, можно, кстати, коротко упомянуть, что в одном из них царь повелел москвичам мусор и падаль впредь не на улицу за ворота своих домов выбрасывать, а за город увозить и в землю закапывать, и грозил именно кнутом ослушникам. А петербургским купцам смертная казнь светила за третий случай продажи покупателям недоброкачественных продуктов.
Сурово? Да, сурово. Но как ещё в тех условиях, когда медицина была в зачаточном состоянии, можно было бороться с эпидемиями? И, если слишком жестоко насовсем отрубать человеку голову всего лишь за продажу клиентам испортившихся продуктов, то не жестоко ли людей, которым на новом месте и в непривычном климате и так тяжело живется, ещё и травить тухлым мясом и заплесневелым хлебом? Да ещё и после того, как тебя уже дважды на этом ловили и за это наказывали. Торгуй честно – живее будешь!
Теперь расскажу о практике применения законов. Начну специально не с людей, которых царь лично знал и помиловал, а с тех, кого он знать даже и не мог, по отношению к судьбам которых у него, теоретически, и дела-то никакого не было и не могло быть.
До царствования Петра Алексеевича существовал в России варварский дикий обычай – женщин, виновных в убийстве своих мужей, на городских площадях закапывали голыми в землю по шею и оставляли так умирать. Когда возникла такая практика, не знаю, но в Соборном Уложении 1649 года этот способ казни закреплен как закон в статье 14 главы XXII. Мотивы, по которым жена совершила убийство, значения абсолютно не имели, как не влияло на приговор и наличие у виновной малолетних детей. 27 января 1689 года Петр женился, а 19 февраля он уже издал указ, запрещающий впредь подобные казни. Возможно, это был первый указ, подписанный Петром, когда он стал, – по закону и обычаю, – полноправным царем.
Далее. В ночь на 30 июля 1705 года началось знаменитое Астраханское восстание. По утверждения историка Соловьева (ссылавшегося на церковные книги Астрахани) оно было спровоцировано религиозными фанатиками, распускавшими провокационные слухи об указе Петра о принудительной выдаче православных девок замуж за иноземцев-еретиков. Восставшие стрельцы и солдаты ворвались в городской кремль и стал истреблять «начальных людей» и офицеров-иноземцев. Захватив власть в городе и крае, бунтовщики двинулись вверх по Волге на Москву, но были разбиты под Царицыном. Восемь месяцев восставшие удерживали город, пока 13 марта 1706 года царские войска под командованием фельдмаршала Шереметева не овладели Астраханью и не подавили восстание.
Казалось бы, чего тут неясного. Мятеж, он и есть мятеж. Да ещё и в военное время. Чего же церемониться с мятежниками?! Но в том-то всё и дело, что, штурмуя город, Шереметев нарушил прямой приказ царя разрешить конфликт мирным путем. Никаких массовых казней без суда и следствия в Астрахани затем не последовало. Всего было взято под стражу и отправлено в Москву для следствия 273 человека.
…Подавляя восстание Степана Разина, полыхавшее ранее в тех же местах, царь Алексей Михайлович, почему-то прозванный Тишайшим, не приказал своим воеводам кого-нибудь щадить. А царь Петр Алексеевич, почему-то считавшийся Антихристом, явно в нарушение оставшихся ему в наследство от отца законов приказал своему фельдмаршалу вообще не применять силу против бунтовщиков, а договориться с ними…
Далее. В ночь на 9 октября 1707 года на Дону началось не менее знаменитое Булавинское восстание, непосредственным поводом для которого послужило появление в казачьих землях карательного отряда князя Ю.В. Долгорукого. Задачей той экспедиции был поиск и возврат по принадлежности крепостных, сбежавших от своих помещиков, и рабочих, сбежавших с Воронежских верфей. Казаки восприняли появление карателей, как нарушение своих древних привилегий и обычаев, согласно которым «с Дона выдачи нет».
Кроме того для зажиточных казаков это был удар гораздо ниже пояса. Долгорукий и его каратели били тех прямо по кошельку, так как этих беглых на Дону охотно закабаляли сами казаки.
Со школьных лет я знал об этом восстании, но лишь сравнительно недавно узнал некоторые подробности; узнал, что задачей экспедиции Долгорукого был возврат не всех сбежавших от помещиков крепостных, а лишь тех, кто в бегах не пробыл ещё десяти лет. И не всех сбежавших с верфей рабочих, а лишь тех, кто ещё не отработал полученный аванс.
С рабочими понятно, а в чем тут тонкость с крепостными, спросите вы? Тонкость в том, что крепостное право в России развивалось поэтапно. Сначала был отменен Юрьев день – право крестьян уходить от одного помещика к другому, потом были введены урочные лета – срок давности, до истечения которого сбежавший крепостной мог быть возвращен прежнему владельцу, потом этот срок стал увеличиваться. Всё при том же Тишайшем Алексее Михайловиче Соборным Уложением 1649 года урочные лета были отменены вовсе, и узаконен бессрочный сыск беглых крепостных.
Таким образом, Петр I, отправляя Долгорукого, приказал ему не обращать внимания на действующие на тот момент законы, а руководствоваться более либеральной нормой, отмененной его отцом ещё шестьдесят лет назад.
От частных случаев перейду к общему, и здесь мне всё-таки придется вспомнить петровский Артикул воинский. Дело в том, что, вопреки утверждениям историков, этот кодекс во многих случаях предусматривал не ужесточение, а смягчение наказания по сравнению с действовавшими ранее законами, основным из которых на тот момент было Соборное Уложение.
Так, артикулы 4-й, 5-й и последующие предусматривали смертную казнь за богохульство. Такое же наказание было предусмотрено за это преступление и в первой статье главы I Уложения 1649 года. Но божба, совершенная из легкомыслия, без прямого умысла оскорбить Бога, согласно артикулу 6 наказывалась в первых двух случаях лишь двухнедельным арестом, телесным наказанием и денежным штрафом, а Уложение таких поблажек не предусматривало.
По Артикулу воинскому суровые наказания, вплоть до смертной казни, предусматривались за кражи. Так же сурово кражи карались и до Петра Алексеевича по нормам Уложения. Но толкование к артикулу 195 предусматривало снижение наказание или полное оправдание преступника в том случае, если он, будучи голоден, своровал продукты. А по Уложению подобное обстоятельство не считало смягчающими вину.
И таких поправок в статьях Артикула воинского и в других, принятых при Петре I законах, предостаточно.
По средневековым законам во всех странах, в том числе и в России, при проведении следствия применялись пытки. Так было до Петра, так было и при нем. Но до Петра пыткам можно было подвергнуть любого, а в законе, принятом при нем, имелось запрещение, пусть и весьма скромное, пытать детей, стариков, беременных женщин. Предусматривалось этим законом и наказание судьям, вплоть до смертной казни, если они станут назначать пытки без достаточных к тому улик.
Должны ли мы закон, предусматривающий суровое наказание судьи за злоупотребление властью, рассматривать, как написанный кнутом?
О петровских указах написано очень много. Но слишком часто авторы этих работ останавливаются лишь на той их части, где предусмотрено наказание (с нашей современной точки зрения слишком жестокое, явно не соответствующее вине) за неисполнение. А всё разумное и созидательное остается при этом «за кадром».
Так, например, много написано, что для охраны казенных лесов от незаконной порубки Петр приказывал устанавливать по их периметру виселицы через каждую версту и прибивать на виселицы таблички с предостережением тем, для кого они предназначены. О жестокости этой меры написано немало. Но при этом забывается, что Петр никогда не приказывал властям на местах в срок до такого-то числа обеспечить все эти виселицы постояльцами и об исполнении доложить. Каждый потенциальный порубщик сам мог решать, занимать ли ему пустующую виселицу.
А вот о Валдмейстерской инструкции, утвержденной Петром в 1723 году, написано очень мало. Точнее, о её существовании я узнал лишь в Демидов-центре на Угольной горе. Механизм действия этой инструкции объясню на примере нашего метизно-металлургического завода.
При его строительстве Акинфий Демидов обратился в Горное управление с прошением об отводе ему лесов для нужд производства. Прошение было удовлетворено следующим образом. В первый год работы завода его администрация определила, сколько именно леса требуется. Затем казной было приписано к заводу тридцать таких участков, чтобы, вырубив за год один такой участок, завод провел там лесовосстановительные работы и через тридцать лет вновь к нему же и вернулся. Инструкция, как видим, весьма эффективная; и никаких виселиц. Результаты её исполнения мы можем наблюдать сегодня. Вокруг города, где завод вырубал лес более полутора веков, стоит настоящая уральская тайга. Подальше от города, где чуть больше пятидесяти лет хозяйствовал наш леспромхоз, тайги нет, и восстановится ли она когда-либо в обозримом будущем, никому не известно.
Смею утверждать, что при Петре Великом и законотворчество, и практика исполнения законов в России пошли по пути смягчения, а не ужесточения нравов, а после его смерти этот процесс продолжился.
…14 декабря 1825 года в Санкт-Петербурге произошло знаменитое восстание декабристов. Восстание было подавлено, а его участники арестованы. После расследования пятеро заговорщиков были приговорены к смертной казни через повешение. Но палача для исполнения приговора пришлось выписывать из-за границы. Всего сто лет прошло после смерти Петра Алексеевича, а в России к этому времени даже специалистов нужного профиля уже не было.
Теперь вспомните роман «Граф Монте-Кристо». В это же самое время в центе Рима Эдмон Дантес наблюдает с приехавшими из Парижа туристами казнь, совершаемую принародно тремя разными способами. Просвещенная Европа…
