Начну с длинной и живописной цитаты Золя, простите, но она, как ни один другой текст, описывает рынок во всем его великолепии.
«Салат, латук, белый и голубой цикорий, распустившиеся, жирные еще от перегноя, обнажили свою яркую сердцевину; связки шпината, щавеля, пучки артишоков, груды бобов и гороха, пучки салата-эндивия, перевязанного соломинками, - все это звенело гаммой зеленых красок, от ярко-зеленого лака стручков до темной зелени листьев; строго выдержанная гамма кончалась, замирая, на пестрых стебельках сельдерея и пучках лука-порея.
Но самыми пронзительными ее нотами, звучавшими громче всех, были по-прежнему сочные мазки красной моркови и чистые тона белой репы, щедро рассеянные вдоль рынка, оживлявшие его своей двухцветной яркой каймой. На перекрестке улицы Центрального рынка капуста лежала горами: огромные белые кочаны, плотные и тяжелые, как бомбы из тусклого металла; кудрявая капуста, широкие листья которой походили на плоские бронзовые чаши; красная капуста - головки ее заря превратила в роскошные цветы, багряные, как забродившее вино, вмятины на ее боках отливали кармином и темным пурпуром.
Напротив, на перекрестке св.Евстафия, проход на улицу Рамбюто забаррикадировали оранжевые тыквы, выстроившись в две шеренги, брюхом вперед. И то тут, то там в корзинке вспыхивали золотисто-коричневые лакированные головки репчатого лука, кроваво-красная куча помидоров, блекло-желтая горка огурцов, темно-фиолетовая связка баклажанов; но в этой звенящей радости пробужденья кое-где еще зияли провалы тьмы - ряды редьки, черневшие, как траурные полотнища.»
У Золя есть еще несколько столь же ярких описаний рыбных рядов, мясных и сырных лавок и фруктовых прилавков, правда фрукты у него, в отличие от овощей или колбас, несколько эротизированы.
Описывает Золя рынок уже своего времени, после большой перестройки, а вообще, рынок в этом районе известен с XII в. Переезжая пару раз он наконец разместился в уже возведённых Филиппом-Августом городских стенах, говорят, что на землях выгнанных им из города евреев, местность называлась Шампо (поляны?).
Интересно, что с начала рынок был продуктовым в меньшей степени, чем эээ, как бы это сказать, промтоварным, что ли? Кожа и изделия из нее, ткани всех видов, галантерея, меха, уголь, были конные ряды, и всегда, похоже, были старьевщики, т.е. торговцы поношенной одеждой. А из продуктов питания наибольшие площади занимали торговцы морской рыбой и зерновой рынок, был небольшой отдел мясников и пекарей.
Парижские купцы и ремесленники были обязаны торговать на рынке в определенные дни и часы. В эти дни им приходилось закрывать свои
мастерские и магазины в городе.
Будучи сначала на окраине, в XVI в. рынок уже занимал центр города и требовал реконструкции в соответствии с современными нуждами и Франциск I приказывает переоборудовать рыночную площадь. В этом виде она и дошла до второй половины XIX века. Во время этой перестройки по периметру рынка возвели дома с аркадами, так называемые Столбы (Piliers les Halles), где как раз разместились старьевщики.
Луи-Себастьян Мерсье в «Картинах Парижа» рассказывает, что торговали они
«подержанным платьем в плохо освещенных помещениях, так что пятна и полинявшие краски материй становятся совершенно невидимыми. Покупатель уверен, что купил черное платье, но как только он выйдет на свет, — оказывается, что оно зеленое или лиловое и покрыто пятнами, как шкура леопарда».
Вот это прекрасная картинка, это веер без каркаса, демонстрирует рыбный аукцион XVII в., если присмотреться, видно, как здесь 2 торговки дерутся, как молодой человек, похоже, ест устриц и бросает раковины на землю, как монах-доминиканец очень тщательно изучает большого ската. Кстати, тот же Мерсье обвиняет постящихся монахов в том, что их запросы и способность платить любые деньги за товар поддерживают высокие цены. И кончено, поставщики двора, которые немедленно скупают все лучшее.
Это аукцион именно морской рыбы, речная продавалась отдельно. Перевозка с побережья не должна была превышать 2 дней, еще утро аукциона и день на прилавке, в общем, свежей морской рыбы было найти в Париже сложно.
Гримо де ля Реньер в своем «Альманахе гурманов» в начале XIX в. пишет, что нечего беднякам соваться на рынок, потому что хочется купить все и унести к себе на кухню. Далее он описывает все разделы рынка, зеленщиков, мясников, молочников, которые торговали на так называемой Площадке («сarreau»), пространстве посередине, где позднее их сменили зеленщики (см. картину выше) и называет особенно добросовестных по именам, например г-жу Фонтен, торговку фруктами, но она видимо чем-то ему не угодила впоследствии и он рассказывает, что женщина была злая и лживая и уморила двух мужей.
При всем разнообразии и богатстве рыночного ассортимента, инфраструктура рынка, назовем это так, как и условия торговли были не на высоком уровне. Доступов к воде было мало, отбросы валялись под ногами, сами рыночные ряды были узки, темны и грязны, навесы, которые торговцы арендовали вместе с местом протекали и не защищали от осадков, подходы были запружены транспортом, и совершенно не соблюдался порядок выкладки товаров, т.е. фрукты продавались рядом с требухой. И еще писал, что рынок дает полное представление «не только о парижской опрятности, но и о парижской учтивости».
Потому что парижские торговки, особенно торговки рыбой, славились своим скверным, сварливым нравом и языком без костей. В XVIII веке даже возник отдельный стиль в литературе, так называемый «genre poissard»,—стиль рыночных торговок, созданный поэтом и драматургом Ваде, пользовавшийся большим успехом в свете.
с XIII в. на рыночной площади стоял позорный столб. В нем могли одновременно разместиться шесть осужденных. В стенах были проделаны дыры, через которые осужденный продевал голову и руки. Предназначен был для нечестных торговцев, банкротов, лжесвидетелей, сутенеров и богохульников.
Здесь же разворачивались некоторые события бурного периода французской истории, известного как "Столетняя война", в который, кроме собственно войны, еще вошли и многочисленные вспышки эпидемий чумы и других болезней и кровавая гражданская война. Рядом с позорным столбом стояла виселица, на которой был повешен Жан де Монтагю, сторонник арманьяков, одна из многочисленных жертв гражданской войны. в 1409 г. (есть версия, что ему отрубили голову, но тоже здесь).
В 1418 г. здесь казнили Капелюша, парижского палача, главного организатора массовых убийство сторонников арманьяков в Париже. По легенде, когда в город вошел герцог Бургундский, его приветствовал и Капелюш среди прочих, герцог пожал ему руку, но когда узнал, что тот палач, велел его казнить. (но это именно легенда, хотя Капелюша действительно здесь казнили. Вообще события Столетней войны, пожалуй, самые сложные, совсем отельная тема.)
4 августа 1477 здесь казнили Жак д'Арманьяка, герцога Немурского, обвиненного в государственной измене и заговоре против короля Людовика XI. Историк Парижа XVII столетия Анри Соваль утверждает, что последняя исповедь герцога проходила в рыбном павильоне, специально по этому случаю задрапированном черной тканью, ароматизированной можжевельником.
Новые павильоны, по проекту архитектора Бальтара, из чугуна и стекла были возведены в 50-х гг. XIX века, каждый со своей специализацией и огромными складскими помещениями в подвалах.
В 60-е гг. XX в. такой крупный рынок в центре города никак не соответствовал требованиям гигиены и рынок был перенесен в предместье Парижа, а из стройных и легких рыночных павильонов с трудом уцелел только 1. Его сегодня все еще можно увидеть в Ножан-сюр-Марн. На его месте был возведен гигантский подземный комплекс с магазинами, бассейном, оранжереей, музыкальной школой и серьезным транспортным узлом, который устарел менее, чем через сто лет и сегодня Лез Аль пережил очередную реконструкцию. Как будто стекающие во внутренний двор белые арки середины XX в. сменили плавные линии суперсовременной архитектуры, что сделало комплекс, пожалуй, менее заметным в средневековом квартале. Так что рынок, так или иначе, на этом месте сохранился.
#история парижа #рынки парижа #les halles #1 округ
Подписывайтесь на мой канал о Париже на яндекс-дзен и на Телеграм, там дополнительные истории.
