Актёры, танцовщицы, певцы, клоуны, фокусники... излюбленные персонажи американского художника Эверетта Шинна (1876-1953). Его полотна, посвящённые сценическим искусствам, трудно спутать с чьими-либо ещё — резкие контрасты, загадочная игра света и тени, насыщенная палитра — всё это создает удивительный эффект "присутствия в театре". Будто бы, глядя на картину, ты вдруг начинаешь слышать дыхание зала, шуршание дамских платьев; ощущать характерный сладковатый аромат грима и духов... Но главное — артисты, чудесные существа, светящиеся, как бенгальские огоньки в ночной тьме.
Мало кому удавалось выразить свою любовь к тем, кто на сцене, таким восхитительно простым, предельно ясным, и вместе с тем самобытным приёмом. Кажется, это очевидно: мы — в тёмном зале; они — на освещённых подмостках... Однако Шинн идёт дальше сугубо реалистической достоверности, перед нами не зарисовка с натуры, а некий символ, что-то вроде свёрнутой формы высказывания, или даже целого рассказа художника о том, что он видит, но в большей степени — о чём мечтает. Красноречивы зеркальные позы актрисы и зрительницы (такие композиционные рифмы свойственны автору); женщины как будто смотрят друг на друга, замерев на мгновение... О чём они думают в этот момент? Возможно, сидящая в ложе хотела бы оказаться на сцене, а та — нежная, излучающая белый свет — спрятаться в полумраке ложи от сотен жадных глаз, устремлённых на неё...
В статьях от Эверетте Шинне непременно упоминают, что он стал прототипом главного героя романа "Гений" Теодора Драйзера. Это действительно так, но в тексте мы не найдём никаких подробностей о том, как писались картины о театре. Само слово #театр упоминается в книге не так часто, и в основном в связи с посещением спектаклей. Роман вообще посвящён скорее взаимоотношениям Юджина Витлы с окружающими его людьми, чем его творческим исканиям (в New York World об этом написали резко: "история художника, жаждущего известности и гоняющегося за женщинами..."). Тем не менее, произведение стоит прочесть. Хотя бы для того, чтобы понимать жизненные обстоятельства, в которых происходило становление личности этого одарённого человека, причины его душевных кризисов; лучше представлять общественное устройство и особенности быта того времени...
Эверетт Шинн и театр
Интерес к театральной деятельности и участие в ней сопровождали художника с ранней юности, причудливо переплетаясь с его стремлением к реализации в живописи. В детстве он обожал цирковые представления, которые давала в его родном городе Вудстауне (штат Нью-Джерси) бродячая труппа. Подражая акробатам, мальчик даже сам выучился некоторым трюкам. Интересно, что первой его работой в качестве художника стало изготовление афиш для Вудстаунского оперного театра, где служил его старший брат, Уолтер Шинн.
Впоследствии, будучи уже взрослым, Эверетт Шинн продолжает своё "параллельное" увлечение изобразительным и театральным искусством. Не прекращая создавать сценические образы на бумаге и холсте, он обрёл известность в качестве драматурга и продюсера, получив шутливое прозвище "Поражённый Сценой". Более того, будучи иллюстратором в газете "Филадельфия Пресс", Шинн дебютировал как актёр. Группа Роберта Генри, лидера "Восьмёрки", выступавшей против господства Национальной академии, ставила любительские спектакли. Это были комедии, водевили, пародийные сценки, и Шинн, к тому времени сдружившийся с Генри, с удовольствием исполнял в них комические роли.
К моменту постановки "Твиллби", самого известного из этих спектаклей, Шинн уже больше года учился в Пенсильванской академии. Ему не нравилась академическая учебная программа, в которой особое внимание уделялось рисованию по старинным слепкам, а затем только по живым моделям. Шинн описал Академию как просто “клуб”, отметив, что он и его друзья мало занимались реальной работой. Он чувствовал, что его самым важным обучением была практическая работа с газетами, которая требовала острых наблюдательных навыков и сильной способности запоминать и точно записывать характерные репортажные детали. Академия, правда, стала местом встречи с будущей первой женой — художницей Флоренс Сковел (к 1933 году он будет уже четырежды разведён).
Перебравшись в Нью-Йорк, Шинн поставил себе целью начать публикацию своих иллюстраций в "Harper's Weekly" — респектабельное, популярное и очень желанное издание, где обычно получали заказы лишь хорошо зарекомендовавшие себя иллюстраторы. Шинну отказывали каждую неделю, но он не сдавался, и продолжал настаивать на собеседовании. Лишь через год ему наконец разрешили встретиться с редактором и издателем Джорджем Харви. Отметив преобладание уличных сцен Нью-Йорка, образы, которые тогда доминировали в творчестве Шинна, Харви спросил, есть ли у художника цветное изображение Метрополитен-опера и Бродвея в метель. Шинн уверенно ответил "Да!" и обещал вернуться со своими работами на следующее утро.
Конечно, никаких работ у него не было... Он бросился за необходимыми принадлежностями, рисовал всю ночь — и утром был уже в приёмной. Харви взглянул на только-только завершенный труд... и предложил художнику внушительную сумму в 400 долларов за права на публикацию рисунка, который стал первым цветным разворотом журнала в номере от 17 февраля 1900 года.
Первой картиной, выполненной маслом (до неё Шинн предпочитал пастель) стала "Танцовщица балета" (1901), один из длинной вереницы театральных сюжетов. Связь Шинна с театральным миром стала уже очевидна всем, благодаря его выставке 1900 года "Буссод, Валадон и компания", на которой были представлены пастельные портреты трех важных знакомых: драматурга Клайда Фитча и актрис Элси де Вулф и Джулии Марлоу. Поговаривали, что в Марлоу он был влюблён, и провёл много часов за кулисами, наблюдая за ней, а потом выражая свои чувства в красках...
Но писал Шинн не только её, и поддерживал личные отношения не только с ней. Мир театра был для него родным. К примеру, Дэвид Беласко (знаменитый в то время театральный продюсер, которого называли "Епископ Бродвея") был покровителем Шинна, и пригласил его в качестве декоратора для росписи стен грандиозного нового театра, который строил. Когда здание открылось в 1907 году, театр Стайвесант (позже переименованный в театр Беласко) и многочисленные фрески Шинна с аллегорическими фигурами вызвали всеобщее восхищение.
В 1900 году Шинн с женой совершили путешествие в Европу, где художник выразил искреннее восхищение творчеством Э. Дега, с которым ощутил родство мировоззрения, и даже ракурсов, которые он выбирал для своих работ, связанных с театром. После возвращения из Парижа Шинн все больше увлекался театральной тематикой, не придавая больше особого значения суровым городским сценам, которые были для него характерны... Он был художником-сценографом, арт-директором, сочинял и лично писал декорации... и, разумеется, картины: "Белый балет", "Репетиция", "Уличная сцена. Париж", бесчисленные закулисные сюжеты... Даже собственный автопортрет Шинн написал в гриме клоуна.
Преданность художника театру была охарактеризована позже в каталоге выставки 1943 года. Шинн принимал непосредственное участие в организации шоу в Бруклинском музее. Каждому художнику была дана краткая биография, и в статье о Шинне, написанной, вероятно, в тесном сотрудничестве с ним, говорилось, что его "особый интерес представлял театр, который предоставил сюжеты для многих его картин. Он также проектировал, оформлял и писал для театра ". В последнем абзаце Шинн писал о себе: "Его интерес к театру был глубже, чем просто рисование..."
