«Мыслить так трудно, поэтому большинство людей судит». Михаил Жванецкий
Думается, чувство ревности, что бы о нём ни говорили (дескать, плохое чувство, недостойное цивилизованного человека), хотя бы раз испытывал каждый.
А тот, кому случалось лицом к лицу встретиться с большой и чистой (пусть даже когда-то тогда, а не сейчас приключившейся) любовью самого-самого своего человека, поймёт Изольду и не станет судить её слишком строго. Ощущения, которые испытывает человек в подобной ситуации, непередаваемы.
Развод родителей, уход отца и тревожный диагноз, поставленный пока под вопросом, но всё же... Всё это очень подкосило Изольду. А встреча с родной сестрой виновника торжества, Настей, стала последней каплей.
Изольда, несмотря на природную бойкую общительность и активность, никогда не была слишком уверена в себе и своих силах, а свалившиеся на голову испытания сделали молодую женщину тревожной и мнительной. Она всё чаще думала о том, что Гера рано или поздно захочет, чтобы в семье появились дети. А сможет ли она родить ему наследников? Большой и открытый вопрос.
Мнительность Изольды забегала вперёд, как в старой сказке, в которой молодая жена, спустившись в подвал, увидела неустойчиво стоявший глиняный кувшин и начала плакать. На вопрос встревоженного супруга героиня ответила, что когда у них родится сын, а потом вырастет, они отправят его за чем-нибудь в подвал, а там на его голову упадёт кувшин.
Иногда, когда становилось невмоготу, Изольда делилась страхами с Герой или с матерью.
Гера, со свойственной ему лёгкостью, отвечал, что ему, прежде всего, нужна любимая жена. Главное, чтобы Изольда была рядом и всегда его поддерживала, а всё остальное они переживут. Или купят. После его слов Изольде, и вправду, становилось легче, но она не хотела слишком часто прибегать к подобной терапии, чтобы не надоедать Гере своим нытьём.
Мать же неизменно отвечала:
- И в кого ты у меня дура такая? Непутёвая? Такого мужика отхватила, ведь ты ни особой красотой, ни особым образованием не блещешь, а он с тебя пылинки сдувает. Как сыр в масле катаешься. За то и любит, наверно, что дура такая редкая, очень мало таких. Не занимайся ерундой! Держись за Геру ногами и руками. И зубами. А не втемяшивай ему в голову, будто с тобой что-то не так. Головой надо жить, а не сердцем. Поверь моему жизненному опыту. Надо было мне раньше от отца вашего уходить, да всё не хотелось детей отца лишать.
Разговор об отце неизменно приводил к размолвке с матерью, и они не общались потом некоторое время. Для Изольды память Альберта была очень дорога. Ей было всё равно, когда мать бестактно обижала её, но трогать отца она не позволяла.
Вот в такой тревоге находилась Изольда в преддверии трёхлетия их с Герой супружеской жизни. Потому, когда в ресторане, где проходил праздник по случаю тридцатилетия Алексея, к ним с Герой подошла высокая брюнетка и поприветствовала Геру как старая знакомая, у Изольды всё внутри оборвалось.
- Привет, Настя, - улыбнулся Гера и положил руку на талию Изольды.
- Представишь нас друг другу? - глядя на Изольду холодно и оценивающе из-под длинных, очень чёрных ресниц, спросила Настя.
Глаза у неё были тоже голубые, как и у Изольды, однако намного светлее, как у Снежной Королевы. Длинные и тяжёлые чёрные волосы спускались на спину. Настя была намного выше Изольды; на каблуках казалась одного роста с Герой, который никогда не страдал от недостатка роста. Точёные плечи, высокая грудь и тонкая талия дополняли ансамбль.
У Изольды тоже была красивая фигура, но рядом с Настей меркли все женщины, находящиеся сейчас в ресторане. А может, и вообще все.
- Изольда, это Анастасия, сестра Алексея, - Гера выполнил пожелание Насти. - Настя, это Изольда, моя жена.
- Очень приятно, - сказала Настя так сладко, что Изольда поняла: ни фига не приятно.
И постаралась кивнуть так, чтобы Настя убедилась в её полной взаимности. Только женщины умеют вложить в мимику, жесты и интонации столько энергетики, и главное, прекрасно понимают друг друга, несмотря на дежурную словесную канву.
В течение всего вечера Изольда наблюдала, как Настя пытается завладеть вниманием Геры, однако все её стрелы летели мимо. Он был безукоризненно и одинаково вежлив со всеми, но всегда находился только рядом с женой. Изольда, пытаясь уловить в его лице проблески былых чувств, к концу вечера была натянута, как струна.
Она уже собиралась попросить Геру о том, чтобы они покинули вечеринку в числе первых, когда Настя, поняв, что терять нечего, пошла ва-банк.
- Гера, разреши пригласить тебя на белый танец?
Услышав это, Изольда замерла.
"Откажи ей, Гера! Пожалуйста, откажи!" - мысленно взмолилась Изольда.
- Хорошо, пойдём потанцуем. А потом мы сразу уедем, нам пора, - ответил Гера.
Глядя на то, как они танцуют, - оба такие высокие, стройные, красивые, - Изольда больше всего мечтала о том, чтобы исчезнуть. Не видеть, не слышать и не чувствовать. Гера что-то говорил, улыбаясь, а Настя вдруг убрала ладонь из его руки и обняла его за шею.
Изольда сама не поняла, как оказалась на улице, в прохладных сумерках. Ладно хоть, сумочку не забыла в ресторане. Она почти бежала, но не мимо парковки, не в ту сторону, куда они должны были уехать, а в противоположную.
Изольда шла по улице, не видя ничего перед собой, и даже не сразу услышала шум мотора за спиной. Потом быстро отскочила на самую обочину. Она знала, что по дороге ходить нельзя, но идти по тротуару мимо кустов было страшнее.
- Девушка, у вас всё порядке? - спросил водитель, опустив стекло, когда автомобиль поравнялся с Изольдой.
- Спасибо, всё просто замечательно. Не стоит беспокоиться.
Машина вдруг затормозила, и водитель открыл двери. Изольда в страхе отшатнулась.
- Изольда?! Это ведь ты? Вот так встреча!
Впервые взглянув на водителя, Изольда изумлённо воскликнула:
- Дима?
