У Александра Островского не бывает исключительно положительных или исключительно отрицательных героев.
Все герои у него просто живые, настоящие, а не книжные люди.
Недавно я пересматривала спектакль "Лес" Малого театра с Ириной Муравьевой в роли Гурмыжской.
Запись этого спектакля есть в сети, можете тоже увидеть. Рекомендую.
И я немного по-другому посмотрела на главную героиню.
Муравьева делает ее близкой и понятной.
И несмотря на то, что принято считать Гурмыжскую нехорошей развратной старухой, она в этой пьесе не хуже других героев, кажущихся образцами добродетели.
Вот, например, Аксюша, которую Гурмыжская пригрела в своем доме. У нее нет ни капли благодарности. Все потому что Гурмыжская приютила ее не по доброте душевной, а для того, чтобы создать образ добродетельницы.
Но ведь доброе дело все-таки сделано, независимо от того, по какой причине.
А в ответ только презрение.
Да и зрители считают, что Гурмыжская должна не просто вырастить девушку в соем доме, но и дать ей приданое. Она же богатая, с нее не убудет.
А в ответ она даже благодарности не получит, как и за то, что взяла девочку в дом и вырастила.
При первых же жизненных трудностях, Аксюша бежит топиться.
О других она при таком поступке не подумала? О женихе своем? О той же Гурмыжской, про которую все будут говорить, что она девушку довела.
Актер Несчастливцев воспринимается нами как положительный персонаж.
Тем более, что он отдал последние деньги на приданое Аксюши.
Только счастье ей это приданое не принесет. Она попадет в дом к самодуру-свекру. И вместе с мужем-тряпкой будет или ждать смерти свекра, или побежит опять топиться.
Но что еще сделал хорошего Несчастливцев, который вынужден скитаться из-за своего неуживчивого характера?
А ничего не сделал! И деньги эти он планировал просто прогулять без следа. И отдал их случайно, как и получил.
И все якобы положительные персонажи отличаются от Гурмыжской тем, что они не хотят жить, у них, у молодых, нет и доли той жажды жизни, которя есть у Гурмыжской.
И именно эта жажда жизни побуждает ее ухватить у жизни еще кусок счастья и наслаждения.
В монастырь и на кладбище она еще успеет.
Ее я понимаю, потому что она живая. А других героев с их безысходностью не могу принять.
