Да простят нас заядлые охотники: их увлечения мы не разделяем. Совсем. Знаем наперечёт все аргументы противной стороны и признаëм разумными некоторые из них. Да. Но зверюшек всë равно жалко.
Однако, что прикажете делать, коль скоро имелся в отечественной истории живописец (и далеко не один), оставивший в ней свой яркий и глубокий след благодаря сценам охоты? Не можем же мы уподобиться адептам «культуры отмены» и просто молчать о талантливом и самобытном художнике.
Так что убираем подальше своë «я» и концентрируемся на объективном анализе творчества мастера. Искусство — превыше субъективности.
Итак. Рудольф Фëдорович Френц — воспитанник Берлинской академии художеств. Чем отчасти объясняется тщательность выстраивания композиции и проработки еë мельчайших деталей, которыми так славятся полотна мастера. Конечно, абсолютизировать «германскость» творчества нашего героя не стоит. Приняв российское подданство (через три года после окончания академии), господин Френц в дальнейшем испытал множественные влияния новых друзей и коллег по творческому цеху. В течение жизни его стиль заметно «дрейфовал» в сторону менее «романтизированных» (в искусствоведческом понимании термина) и более «эмоционально заряженных» сюжетов. Пусть бытие придворного живописца и не особенно располагало к экспериментам, — истинное призвание толкало прирождённого анималиста и ценителя прекрасных пейзажей на поиски новых форм самовыражения. Пусть и в ограниченном масштабе.
Да и как было оставаться в стороне от происходившего в Старом Свете грандиозного переосмысления живописного искусства, пришедшегося как раз на конец XIX столетия? Даже такой верный адепт незыблемых академичных канонов живописи как Френц нет-нет да и допускал на свои полотна приëмы и методики реалистов, ратовавших за максимально объективное отображение окружающей действительности. В ущерб еë субъективному одухотворению и символизации.
Вообще говоря, нам очень (даже слишком) часто приходится разъяснять тот факт, что тот же импрессионизм вполне себе является течением в рамках реализма. А вот академизм и романтизм, при всëм их формальном натурализме, выступают настоящими антиподами реалистического направления. Что философия, стоящая за полотном того или иного живописца, куда важнее техники мазков, при помощи которых это самое полотно создано. Тот же самый неочевидный принцип применим к описанию творчества Рудольфа Фëдоровича Френца. «Энтропию» его авторского стиля следует искать не столько в манере письма, сколько в самой сути работ. В эмоционально-смысловом посыле, стоявшем за его полотнами разных периодов творчества.
Впрочем, эту важную и крайне интересную тему мы с Вами, дорогой читатель, уже обсуждали в одном из прошлых материалов. Сегодня же речь идëт немного об ином.
Так вот. Несмотря на всë вышесказанное, «германский» перфекционизм построения композиций (переднего плана) всё-таки оставался характерной чертой работ Френца вплоть до самого окончания карьеры. Какие бы свежие веяния не «заглядывали на огонëк» его охотничьих жанровых сцен, как бы не мелькали на их фоне элементы импрессии и вкрапления экспрессии, — логика сюжета жанровых работ мастера оставалась безупречной. Зрителю не составляло труда понять ход и осознать перспективу развития событий, имеющих место на картине.
И вот недавно, подбирая материал для статьи о творчестве Френца, мы буквально «споткнулись» о сюжет полотна «Псовая охота». Выполненная широко, общо и до смелости выразительно; полная и удивительно точных и многообразных констатаций языка тела людей и животных; пронизанная химией разноуровневого взаимодействия персонажей, на котором и построен главный конфликт произведения; эта картина отчего-то «не захотела» замыкаться внутри самой себя. Как это обычно принято у произведений нашего героя. Поза находящейся справа борзой собаки представляет из себя смесь неуверенности, страха и подчинения. Жест наклоняющегося к ней егеря — требователен и твëрд. Все прочие действующие лица полотна — что двуногие, что четвероногие — также демонстрируют спектр эмоций, варьирующийся от неодобрения до непонимания.
Мы терялись в догадках. А каждая новая версия вызывала лишь новые вопросы. В чëм же причина происходящего на картине? Зачем мастеру понадобилось «подвешивать» интригу в воздухе, заставляя нас бродить взглядом по полотну в поисках фактологической опоры? Почему, вопреки своему же обычаю, ответ на главный вопрос работы оставлен живописцем где-то за рамками картины. Неужели наша версия о «берлинской логичности» сюжетов Френца дала трещину?
Мы принялись «копать». И таки нашли ответ. Неожиданный и до обидного простой. Он отыскался среди графических наработок героя нашей статьи. Оказывается, у заинтриговавшей нас картины имелся прототип. Чëрно- белый рисунок с названием «Провинилась» в точности предвосхищает композицию «Псовой охоты». Вот только правее всех на ней находится несчастный зайчик, которого увлекшаяся борзая собака не пожелала сразу отдать хозяину. Чем и навлекла на себя его гнев.
Что и требовалось доказать, дорогой читатель. Сюжет полотна в действительности был «замкнут». А вот поздняя, «масляная» версия была лишена своим автором ключевого элемента композиции. Интересно, почему. Быть может, картина предназначалась для украшения интерьеров некой высокорожденной персоны с чуткой душой, и вид жертвы охотников был (бы) ей неприятен? Прямо как нам самим? Хотелось бы в это верить.
Так или иначе, теорему о маэстро Френце как великолепном мастере академичного переднего и реалистичных фоновых планов мы с Вами только что успешно доказали. Посмотрим, что скажут об этой нашей теории смешения германского и русского стилей наши старшие коллеги. А Вам, уважаемый читатель, мы говорим спасибо за внимание и желаем приятного просмотра приведённых в статье картин! И — до скорой встречи.
🎯 Ваша подписка на канал «Живопись», «палец вверх», репосты очень важны для авторов. Поддержите канал своим участием! Большое спасибо!
#культура #изобразительное искусство #искусство
