На следующий день начальник смотрел на меня как Ленин на буржуазию, его строгий взгляд прошивал меня насквозь как пуля и в кабинетном воздухе кружил вихрь напряженности.
Конечно, я ушел с боевого задания, не став дожидаться, пока судья изъявит желание пригласить меня в судебное заседание и просто ушел, прикрываясь аргументом про трудовой договор, свой рабочий график до 18:00 и возможным опозданием на электричку.
Мой руководитель конечно же поинтересовался, успел ли я на электричку вчера, не зря ли я ушел в 18:30.
"Не зря" - ответил я. "Приехал замечательно, ещё даже не было десяти часов вечера". Начальник посмотрел на меня опустошенным взглядом, в котором читалось легкое уныние и вопрос "зачем я тебя убогого взял на работу". Мог ведь и не взять, это он решал и о своем выборе видимо уже ни один раз пожалел.
Да уж, вот он я. На меня еще пару месяцев мои коллеги по цеху смотрели как на умалишённого. Не дождаться суда и откровенно свалить, прикрываясь опозданием на электричку, было крайне спорным решением с моей стороны. Но это им так казалось, я то был вполне уверен в своей правоте. Сейчас я конечно себе иногда задаю вопрос, почему меня тогда просто не уволили.
Думаю, что не уволили по двум моментам: во-первых, мой руководитель в это время сам увольнялся и уже написал заявление об уходе по своим личным мотивам, так получилось, и видимо ему было уже не до меня и моих выкидонов; во-вторых, юридически я был прав, а начальник любил показать полное соблюдение трудовых прав сотрудников и поэтому возможно по этой же причине не стал давить. А так, конечно, случай действительно забавный, представить себе что-то подобное сейчас я даже не могу. О времена, о нравы.
Катаясь в электричке с утра до ночи напролет по маршруту Голутвин-Москва я постоянно наблюдал людей, которые в ней катались точно также, как и я, но они в ней еще и работали. В основном это продавцы всякой всячины, от шариковых ручек и янтаря до пирожков с капустой, а также музыканты и попрошайки.
У каждого местного работника в электричке были свои привычки, свои уловки и характер, своя манера поведения и способы продаж. У большинства подобных персонажей было столько своих заморочек, что они запоминались лучше, чем тот товар, которым они торговали ежедневно.
Главным среди продавцов шариковых ручек был мужчина примерно 40 лет, любил работать исключительно рано утром, в другое время суток я его никогда не видел. Он заходил в вагон очень робко, как будто извинялся за то, что нарушит сейчас спокойствие спящих постояльцев электрички, и затем некоторое время стоял, осматривая своих потенциальных покупателей.
Шариковые ручки у него в продаже были самые обычные и дешевые, которые можно было только увидеть в Москве и области. Он долго и в красках описывал, почему вы должны купить эти ручки, какое благо они привнесут в вашу жизнь и как она станет от этой покупки богаче и ярче. Затем следовало перечисление от него целого списка акций и скидок, если вы решите купите не одну, а сразу, скажем, две или даже три шариковые ручки.
Постоянные страдальцы электрички по маршруту Голутвин-Москва уже знали этого продавца ручек как своего близкого родственника, и я его знал в том числе, в первую очередь потому, что прямо в процессе его продажи шариковых ручек ему обязательно звонила его мама. Я не припомню ни одного случая, чтобы он пытался продать пассажирам вагона ручку и при этом ему бы не поступил звонок от его мамы, такого просто не было.
Звонок мобилы продавца играл очень долго и громко, но в итоге он никогда не оставлял звонок без внимания, прерывал свое выступление перед пассажирами и обязательно брал трубку, громко произнося: "Да, мама, привет, давай быстрее, я на работе, меня клиенты ждут". При этом прежде, чем ответить на звонок своей мамы, он прерывал свою речь, делал паузу в несколько секунд и громко просил извинений перед пассажирами вагона за то, что его прерывают, обычно произнося: "Прошу прощения, господа и дамы, поступил важный звонок".
Конечно, когда ты это видишь в первый раз, то наверно думаешь, что это действительно может быть важный звонок от мамы, но когда ты видишь одно и тоже изо дня в день, то этим уже не проведешь. Постояльцы знали, что сейчас будут обычные вопросы от мамы покушал ли он, как он там на работе, не зашивается ли и подобное. Я никогда не понимал, что такого важного может быть в этих вопросах, что его мама звонит ему каждые несколько минут, что этот продавец шариковых ручек вынужден брать трубку буквально в каждом вагоне. Ну что такого важного в том, покушал ли он сегодня утром или не покушал? Этот секрет я так и не раскрыл.
В итоге, поговорив со своей мамой минут 5, и раскрыв окружающим важную информацию о том, что он сегодня все-таки успел покушать и теперь полон сил, он наконец-таки клал телефон в карман своих джинс и продолжал говорить про важность покупки шариковых ручек.
Был еще один продавец шариковых ручек, но он продавал их очень странно. Он заходил в вагон очень вальяжно, с гордо поднятой головой, показывал небольшой полиэтиленовый мешок с шариковыми ручками и громко заявлял о том, что он их продает. А потом начиналось.
"Знаете такую станцию Хорошово? Знаете? Ну так вот, я там был и ничего хорошего там нет!"
Конечно, каждый в вагоне знает станцию Хорошово, она ведь буквально третья станция от станции Голутвин в направлении Москвы.
"А знаете станцию Конев Бор? Знаете? Ну так вот, я там был и коней там нет!"
Конев Бор это следующая станция маршрута Голутвин-Москва, после станции Хорошово, и конечно ее также все знают.
И он начинал перечислять таким образом почти все станции, которые помнил, и заканчивал свои фразы подобным образом "... там нет!" А если он ничего не мог придумать, как ему казалось, "говорящего" про ту или иную станцию, то он делал небольшие паузы и затем печально, скажем так, наносил этой станции жестокое оскорбление.
"А знаете станцию платформа 113 километр? Знаете? Ну так вот, говно это, а не станция!"
