«Летят журавли» Михаила Калатозова — трагическая история о любви, измене и смерти на фоне потрясений Второй Мировой войны, сегодня считается не только одним из сильнейших советских фильмов (с чем согласилось и жюри Каннского кинофестиваля, отдав фильму «Золотую пальмовую ветвь» в 1958 году), но, попросту говоря, выдающимся примером операторского искусства, которому нет аналогов.
Сергей Урусевский — виртуоз ручной камеры, сокрушавший вестибулярные аппараты зрителей задолго до Эммануэля Любецки и Роджера Дикинса, выстроил особый поэтический язык картины: головокружительные полёты камер по лестницам и московским улицам (ради подобных сцен оператор конструировал и забирался в специальную люльку), ритмические фразы-повторы, сопоставляющие эпизоды по эмоциональной смежности (пустая, беззаботная Москва немного погодя превращается в тревожный город, заставленный противотанковыми ежами — в сценах, снятых с одного и того же ракурса). И самое главное — экспрессивная тональность картины, подчёркнутая в наиболее эмоциональных эпизодах: бомбежка Москвы превращает будничную жизнь в смятение и хаос, приведённую в действие какой-то игрой космических сил.
Оператор Урусевский добился невероятного: каждая сцена фильма выглядит законченной пластической фразой. Пространственная глубина в кадре возникает благодаря множеству оттенков серого — особенно хорошо это чувствуется в домашних сценах с пролётами по коридорам. Не говоря уже о том, с какой ловкостью камера разрезает плоскость экрана, превращая «Летят журавли» в иммерсивный театр — переживание героев становится зрительским переживанием: как за героев фильма, так и за всех людей, прошедших горнило военных мук и вышедших победителем в кровопролитной бойне с немецкими захватчиками.
Больше о кино - в Телеграм- канале t.me/cinemacritique
