Ася Кревец
Ссылка на третью часть: https://zen.yandex.ru/media/zazeradio/russkii-kosmizm-i-drevnie-mify-chast-3-626a5f5c650d2138c737e563
Первобытные люди и философы-космисты по-своему видели пути преображения хаоса в космос, понимая данную модель в особом ключе. Однако в том, что те и другие подразумевали под космосом, можно усмотреть при желании немало общего. Что касается хаоса, то здесь усматривается лишь примерное сходство... Ведь для древнего человека хаос - это зияющая бездна, мгла, беспредельный мировой океан… Это и хтонические чудовища, которые губят людей, которых побеждал, например, Геракл. Чудища, несущие смерть, которым люди порой отданы на заклание (вспомним жертвы минотавру или морское чудище, для которого была прикована Андромеда). Силы хаоса – это то, что есть изначально и что способны изменить боги, это также своего рода рок, заклятье, тяготеющее над людьми, причем в борьбу с этим могут вступать герои. Для космистов разлад, который существует между живыми существами, названный Федоровым в том числе и «законом всеобщего пожирания» (сводящийся к тому, что питанием для одних живых организмов служат другие), заложен природой, которую человек в силах собственной творческой энергией претворить в гармонию и красоту.
Интереснее, пожалуй, было бы рассмотреть понятие космоса. Помимо того, что человек древности полагал, что из бездны и мрака путем некой творческой воли или же самопроизвольно возник мир, что было уже созданием космоса, он нередко считал, что на протяжении всей истории космос продолжает твориться из остатков хаоса. Согласно некоторым мифологиям, все движется к достижению своего рода благодати или во всяком случае вечной жизни, в которой для смерти не будет места, или же душа будет бесконечно переселяться в других людей, животных и растения, как описывал представления древних Тайлор. Тема бессмертия звучит у многих космистов. Показательна формула Куприевича: «Смерть противна самой природе человека». Биокосмисты 20-ых годов 20-го века, особенностью которых была опора на последние достижения науки и техники, выпускали журнал с названием «Бессмертие». О том, что воскрешение отцов – это нравственный долг каждого, писал Федоров. Философ полагал, что как раз из погребальных обрядов древности, которые занимали огромное место в культуре, возникло искусство, которое таким образом явилось попыткой мнимого воскрешения.
Реальность будущего названа религиозными космистами, к которым принадлежал Федоров и его ученики, Царствием Божьим, Царствием небесным. Это мир братской любви, родства и всеобщего творческого единения. Здесь можно упомянуть в самых общих чертах, каким видели царство будущего древние египтяне. Для древних египтян будущее представляет собой «выход в день» (название «Книги Мертвых» точнее было бы перевести «Книга выхода в день»). Тогда люди обретают возможность взойти на солнечную ладью вместе с богами. Точнее человек, который состоит из множества сущностей, обретает ту из них, которая имеет название ах и может переводиться как «лучезарный». Эти аху бессмертны и совершенны, причем изображения, передающие это состояние человека, рисовали его в самом расцвете жизненных сил, в самую цветущую пору. Как и в Новом Иерусалиме, в этом мире уже нет храма, потому что повсюду царство истины, именуемое маат, которая раньше пребывала лишь в островках храмов. Именно для попадания в загробный мир трупы мумифицировались, причем не только трупы царей, после чего в ином мире мумии распеленывались на полях иалу, где их хозяева, доставленные в целости и сохранности, обретали новую жизнь.
Древние славяне-язычники для того, чтобы умершие члены племени попадали в рай (или вырий, откуда прилетают весной птицы), сжигали их трупы. Рай же напоминает зеленый прекрасный сад, где жили все предки. Огонь (Сварожич) охранял путь людей в этот сад (царство Сварога, всеобщего отца). Кроме того сама природа души считалась огненной. Существует этимология слова «воскрешать», возводящая его к слову «крес», что в древности значило «огонь» (отсюда такие устаревшие слова как кресало – огниво, кресати – высекать искры, крестник – июнь, месяц огня).
Если некоторые культуры связывали достижение бессмертия и блага в ином мире в том числе со способом погребения, то ряд философов-космистов считали, что люди смогут обрести желанную вечную жизнь благодаря достижениям науки и техники, когда люди станут сотворцами природы и Бога. Кроме того космисты уповали на саму эволюцию, которая приведет мир к совершенству.
Все ли обретут блаженство? Нельзя сказать, чтобы этот вопрос решался всеми одинаково. Например, для Федорова Царства Божия достойны как верующие, так и неверующие и, в целом все когда-либо жившие люди. По Циолковскому, существует некий естественный отбор, отсеивающий наименее достойных претендентов на будущую жизнь. Древние культуры нередко также различали участь разных людей после смерти. По представлениям египтян прошлого, не прошедших успешно загробный суд, ожидало чудище Амт, у которого пасть крокодила, туловище льва и круп гиппопотама и которое пожирало нечестивцев. У древних славян обряд сжигания тела после смерти был привилегией для свободных членов племени, не запятнанных тяжелыми преступлениями. Нельзя обойти вниманием те мифологии, где представление о загробной жизни имеет мрачные тона. Так в Древней Скандинавии владения Хель, Хельхейм, буквально означает нечто близкое понятию ад. Древние греки, несмотря на то, что имели представление о Елисейских полях, в первую очередь видели загробное царство Аида безрадостным, а самого владыку представляли мрачным. Таким образом, космисты в своих мечтах в основном актуализировали наиболее оптимистичные взгляды древних. Помимо этого приведем высказывание Куприевича: «Мечту свою о вечной жизни люди воплотили в мифы о бессмертных богах».
Несомненно будущие благополучие, свободу, достаток, творчество, вечную жизнь космисты связывали с мечтой об освоении космоса. Еще Сухово-Кобылин выделял помимо земной стадии развития человечества предстоящую ему солярную, когда земляне расселятся в околосолнечном пространстве и сидеральную (звездную), во время которой произойдет дальнейшее освоение космоса. Можно заметить глубокий интерес космистов к отдельным планетам, в частности, Солнцу. Так Вернадский пишет об активном использовании солнечной энергии в будущем для пищи и топлива. Чижевский называл себя «солнцепоклонником». Он буквально воспел Солнце, подчеркивая его всевозможные связи с жизнью Земли, «обнаруживая замечательное соответствие между солнечными и земными феноменами», говоря его словами. Ученым даже была разработана теория гелиотараксии (от гелиос – «солнце», тараксио – «возмущаю»), согласно которой «состояние предрасположения к поведению человеческих масс есть функция энергетической деятельности Солнца». Чижевский много внимания уделяет значению периодов солнечной активности, согласия космических и земных ритмов. Он называл людей «детьми Солнца». Приведем еще одно его высказывание, характерное для космистов в целом: «Жизнь же, как мы видим, в значительно большей степени явление космическое, чем земное. Она создана воздействием творческой динамики космоса на инертный материал Земли. Она живет динамикой этих сил, и каждое биение органического пульса согласовано с биением космического сердца – этой грандиозной совокупности туманностей, звезд, Солнца и планет». Космические мечты, проекты и фантазии философов многообразны. Так, например, Циолковский видел в астероидах одновременно жилище и транспорт, которым можно управлять, «как мы управляем лошадьми».
«Породниться» с космосом философы хотели не только путем освоения его внешних просторов. Их интересовала и внутренняя метаморфоза людей, которые могли бы обрести космическую природу. По Бердяеву, люди должны обрести «внутреннее излучение света»: «Солнце должно быть в человеке, центре космоса, сам человек должен быть солнцем мира, вокруг которого все вращается. Логос – Солнце – в самом человеке должен светить». У Горского эта мысль звучит по-своему: «Если человечество может превращать световую энергию в нервную, то и обратно: организм сможет трансформировать энергию нервную (энергию мысли) в световую. Человеку не нужен больше свет, он сам является источником такового».
То же внимание к космосу, планетам и, пожалуй, в первую очередь к солнцу мы видим у древних. (Недаром мрачный хаос преобразуется в космос, в котором светят солнце, звезды и месяц). Это значение Солнца для предков отметил Чижевский: «Солнце было для них мощным богом, дарующим жизнь, светлым гением, возбуждающим умы. Вся мифология древних проникнута слепящей символикой солнечного луча! Интуиция наших предков привела к тому же заключению, что и завоевания науки!». Древние люди в целом мыслили космично, что подтверждает множество мифов. Приведем лишь несколько фактов. Североамериканские индейцы считали Солнце своим отцом, а Землю своей матерью. В Южной Африке распространены мифы, в которых можно угадать историю мира, заключенного в чудовище Ночи и освобождаемого восходящим Солнцем. Один из главнейших героев мифов Полинезии Мауи сам достает Солнце из вод океана. Интересно, что существует трактовка известных мифов о Персее и Андромеде, Орфее и Эвридике как солнечных, в которых речь идет Солнце, побивающем Тьму (подвиг Персея) о закате и восходе солнца (заключение Эвридики в царстве Аида и ее освобождение). Египтяне, как никто другой, славословили Солнце (Ра, Амон-Ра), посвящали ему гимны. Приведем строки из «Книги Мертвых», которые произносит умерший персонаж Ани: «Приветствую тебя Диск, властелин лучей, день за днем поднимающийся на горизонте!», «Те, кто обитают в Дуате (подземном царстве), выходят, чтобы увидеть тебя, они склоняются в знак почтения, когда приближаются к тебе, что бы лицезреть [твой] прекрасный облик. И я предстал пред тобой, чтобы ежедневно любоваться диском твоим. Да не замкнут меня в [гробнице моей], да не изгонят меня, да возродятся члены тела моего заново в момент моего любования красотой твоей точно так же, как [тела] всех, кому ты покровительствуешь, ибо я есть один из тех, кто поклонялся тебе, [живя] на земле. Да войду я в страну вечности, да прибуду я в царство бессмертия, ибо ты внемли, о владыка мой, это то, что ты приготовил для меня».
Славяне глубоко почитали Солнце, представляя его сначала божеством женского рода (загадка «красная девушка в окно глядит»), а потом мужского (пословица «Солнце – князь, Луна – княгиня»). Как пишет Белякова, «темное царство демонов (ад) виделось древнему славянину на западе – там, где заходит Солнце, где гаснут его последние лучи». Она же пишет о «космоцентрическом мировоззрении славян» (в отличие от современного – технологического). Согласно этому представлению, ощущалась связь с природой и, добавим, всем космосом. Причем подобное замечание можно отнести к древнему человеку как таковому.
Мы видим, что модель «хаос – космос» у космистов и первобытных людей в ряде случаев выражается сходным образом, однако заметим, что при дальнейшем рассмотрении подобный вывод может показаться весьма спорным.
Философия космизма, можно подумать, связана с подъемом мифосознания. Такой вывод напрашивается из приведенного сравнения. Однако можем ли мы вообще сопоставлять первобытный миф и философское учение? Не является ли их природа принципиально различной, исключающей сопоставление как таковое? Философ Осанченко пишет, что когда «античность испытывает кризис мифологического мировоззрения», точкой опоры становится Разум. И, по словам философа Петрова, «первым, кто стал учить разумному рассуждению, был философ», который смог «создать свой мир без мифологической таинственности, устрашающей непонятности и сплошной нерасчлененности. Конец сплошности и движения означал конец мифа и мифологического сознания». То есть с появлением философии миф навсегда уходит в прошлое. В работе «Миф. Мечта. Реальность» рассмотрен постмодерн как «философствующий миф», которому присуща своя «сплошность», однако сказано, что она уже иной природы, нежели мифологическая, так как философия постмодерна, в отличие от мифосознания, основана на рефлексии, то есть на апелляции к тому же Разуму. Таким образом, утверждается, что сходство философии и мифа может быть лишь довольно поверхностным.
Если в мифе на месте рациональности стоит аффективное, прелогическое, то та же философия космизма возвела Разум на пьедестал, возвеличила его. Собственно именно Разум созидает тот самый космос из хаоса, согласно философии русских космистов. В учении Вернадского ноосфера как элемент более высокой стадии развития человечества названа сферой разума. Причем этому развитию препятствует именно «ограниченность разума», после преодоления которой «структура мозга будет изменена по существу, и этот организм выйдет за пределы планеты». Он называет разум «великой геологической, быть может, космической силой». Тезисы Циолковского в работе «Разум и звезды» выражают сходную мысль: «Влияние разумных существ на развитие Вселенной… Влияние разума на устройство Вселенной… Мысль как фактор эволюции Космоса». Недаром его как личности-преобразователи планеты интересуют ученые, мыслители прошлого. Для него своего рода борьбой с хаосом является одолением животных наклонностей силой ума. К глубокому изучению природы призывали другие представители научного космизма. Так же принципиальную «разумность существ», осваивающих в будущем космос подчеркивал Федоров. Сухово-Кобылин, говоря «И будет едино стадо и един пастырь», разъясняет, что «стадо есть человечество, а пастырь есть абсолютный, узами пространства не связанный Разум». Он также говорит: «… человек, как и Янус, имеет два лица, два фаса, одним он обращен к природе – это и есть его тело, а другим он обращен к духу – это и есть его мышление, т.е. чистый бестелесный дух и есть сам Разум, или разумный Бог. Боги будете, сказано в Писании». Владимир Соловьев также высказывает мысль о роли Разума как космического преобразователя: «Космический ум в явном противоборстве с первобытным хаосом и в тайном соглашении с раздираемою этим хаосом мировою душою или природою, которая все более и более поддается мысленным внушениям зиждительного начала, творит в ней и через нее сложное и великолепное тело нашей Вселенной». Сергей Булгаков считал, что мир должен обрести Божественную Софию, которая «просвечивает в нем как разум, как красота, как… хозяйство и культура». О необходимости «осмысливающего, организующего начала человеческой сознательной воли», которая собирает культуру в некое единство, писал Муравьев. Уже говорилось о концепции Горского, согласно которой будет возможно «превращение основной жизнетворческой (эротической) энергии, дробимой и расплываемой доселе на сексуальных путях и распутьях, в сознательную работу созидания (или восстановления) тела» (слово «сознательная» здесь становится ключевым). Приведем еще его слова: «… труд человеческий должен быть, наконец, организован… наука есть именно та сила, которая его организует». В самой же науке необходимо «согласование и соединение», подлинная «организация». Даже о воскрешении он пишет как о «всецело-сознательном». Само же «взаимное истребление существ» (хаос) он считает «результатом недеятельности разума».
Следует отметить, что культ разума был присущ эпохе Просвещения, которая в связи с этим была максимально далека от возврата к мифу. Николай Холодный, между прочем, отметил отсутствие разумности у первобытного человека, силу его «примитивных эмоций», которая должна быть преодолена. (Развивая мысль Горского, он пишет о «полном подчинении полового инстинкта воле и разуму человека».) Стоит подчеркнуть, говоря словами Леви-Брюля, что первобытный человек в первую очередь чувствовал, первостепенную роль для него играла «аффективная категория сверхъестественного». Иными словами, минуя логику, он на уровне эмоций имел мистические переживания, которые составляли суть его мировидения. Именно благодаря такой предельной эмоции он ощущал эту цельность мироздания. Космисты же призывали добиться целостности и единства, во многом следуя пути Разума, в котором они видели Дух. Складывается впечатление, что первобытные модели мировидения явились в новом свете и на новом уровне уже в умах философии русских космистов, устремленных в будущее, к освоению просторов Вселенной.
Литература
1. «Русский космизм: Антология философской мысли». Сост. С.Г. Семенова, А.Г. Гачева.
2. В.И. Алексеева «К.И. Циолковский: философия космизма».
3. Е.М. Мелетинский «Поэтика мифа».
4. Е.М. Мелетинский «От мифа к литературе».
5. Л. Леви-Брюль «Сверхъестественное в первобытном мышлении».
6. Л. Леви-Брюль «Первобытная мифология: Мифический мир австралийцев и папуасов».
7. Э.Б. Тайлор «Первобытная культура».
8. А.Е. Наговицын « Древние цивилизации: общая теория мифа».
9. «Миф, мечта, реальность: постнеклассические изменения пространства культуры» Под ред. Мелик-Гайказян
10. Э. А. У. Бадж «Египетская книга мертвых».
11. М. Серяков «Радигост и Сварог: славянские боги».
12. А. Ханзен-Леве «Мифо-поэтический символизм».
Также использовалась информация, почерпнутая на семинарах А.Г. Гачевой по русскому космизму и философии Федорова и семинарах М.А. Чегодаева по мифологии, предмифологии и мифотеологии Древнего Египта.
