Вот пример спасительной любви посреди кромешного ада. Она — 18-летний лейтенант медицинской службы с орденом Красной Звезды на груди. Он — суровый (очень суровый) вояка. Ему 49 и он умирает.
Проживут вместе еще 28 лет. Нина везде будет с ним — и с докторским чемоданчиком.
«Его занесли на носилках, я на него посмотрела. Никогда не забуду, какой он был жалкий, какой измученный. И мне, не знаю почему, вдруг захотелось его поцеловать. Я прижалась к нему и поцеловала, а он вдруг открыл глаза. После этого его отвезли в операционную...»*
Выпускница Минского военно-фельдшерского училища Нина Гриб вспоминала, как в июне 1941-го ехала в эвакуацию: «Налетела немецкая авиация, все, в том числе и моя мама, погибли. Как я выскочила — не знаю. Побежала куда-то в лес.
На поляне увидела раненых бойцов, прямо на земле. Я выскочила на дорогу, остановила машину, уговорила забрать раненых. Их было много, а нас трое — два шофера и я, девочка. Мы грузили их как дрова. По дороге в Москву я оказывала им первую помощь <...>.
Мы приехали в госпиталь при Тимирязевской академии. Меня сразу поставили к операционному столу — раненых было много. Моих бойцов разместили в трех палатах хирургического отделения. <...> Помню, как я поехала в Кремль, где Михаил Иванович Калинин вручил мне орден Красной Звезды.
Я так и осталась работать в госпитале. Когда Андрей Ивановичу стало совсем плохо, его привезли к нам. Мне было сказано: „Иди, готовь операционный стол, привезли генерал-полковника Еременко“».
Генерал был изранен, и уже давно. В октябре 1941-го Брянский фронт под командованием Еременко попал в окружение. Еременко развернул фронт и проломился сквозь немцев, но ему раздробило осколком голень правой ноги. Самолет, вывозивший командующего в госпиталь, сам был подбит и упал. Контузия.
А в декабре Андрей Еременко уже ведет 4-ю ударную армию в контрнаступление под Москвой. Бомбежка, снова ранение — и снова правая нога. Еще 26 дней генерал руководит операцией с носилок и только 15 февраля 1942-го разрешит эвакуировать себя в Москву.
Врачи говорят: ампутация. Еременко говорит: лечите! Могло закончиться фатально. Петр Иванович Багратион под Бородино в 1812-м не был ранен смертельно: раздробило левую голень. Тоже отказался от ампутации, отошел через 17 дней — гангрена.
«Я держала градусник у него под мышкой, обрабатывала ему рану, не отходила ни на шаг. Читала ему газеты, стихи», — вспоминает Нина — Тогда же Андрей Иванович рассказал мне, что жена и сын попали в оккупацию и скорее всего погибли».
Евдокия, первая жена генерала, и младший сын Иван, попали под бомбежку при попытке бежать из Вильнюса в начале войны и считались погибшими. Сильно позже выяснится, что Евдокия была лишь ранена.
Еременко шел на поправку медленно, но уже в августе собрался на Сталинградский фронт. «Главврач сказал: „Хорошо, но тогда с вами поедет Нина Гриб“. Всю войну мы прошли вместе. Я всегда была рядом с ним со своим фельдшерским чемоданчиком».
Мне кажется, вклад врачей и медсестер в победу сильно недооценивают. Вот не было бы фельдшера Нины Гриб — не было бы и маршала Еременко. Того, который один из победителей в Сталинграде.
Он ее тоже потом спас. Нина вспоминает: «Я сопровождала раненых до госпиталя, весь обоз ушел под лед. Меня вытащили, но я повредила ногу. А Еременко сказали, что все погибли.
Он отправил своего порученца разыскать меня во что бы то ни стало. Когда меня нашли и привезли в штаб, Еременко приказал, чтобы меня поселили в его землянке на свободной кровати». Так и завязался их союз
Уже после победы выяснится судьба первой семьи генерала. Война создает безвыходные ситуации. И каждый день ставит в ситуацию невозможного выбора.
Еременко выберет вторую семью. Думаю, можно объяснить так: в первой все уже выросли, а тут — маленький сын.
Отношения были вот такие, цитата Нины (уже Еременко): «Он мне не делал предложения. Был человеком строгим, немногословным. Как-то раз вернулась домой после учебы, вижу, что стол накрыт, какие-то незнакомые люди сидят. Еременко увидел меня и говорит: «Нина, иди сюда. Будем с тобой расписываться».
Но мне нравятся и обратные примеры строгости. Следующая цитата: «Вдруг вижу, что Молотов наливает Еременко коньяк. А ему крепкие алкогольные напитки из-за ранения категорически запрещены. Я говорю громко: „Андрею Ивановичу коньяк пить нельзя“. Все молчат. Что делать? Я встала, подошла к Еременко, взяла его рюмку и — к Сталину: „Иосиф Виссарионович, за ваше здоровье!“ Выпила большую рюмку до дна».
Генерал командовал округами, получил маршала. Нина вырастила двух сыновей и дочь. Посмотрите на предпринятую семьей попытку сделать официальную фотографию.
Младшая дочь Татьяна — молодец, сразу приняла на себя командование кадром.
Но мне больше всего нравится вот этот снимок, один из последних, где они вместе. 1969-й, окрестности шахты имени Еременко.
Маршал осматривает дали, Нина бдит.
Фото © Минобороны РФ
* Цитаты из интервью Нины Еременко «Российской газете»
