В центре Капана, рудничного города на юге Армении, долина Вохчи и двух её притока образует крест.
За "небоскрёбами" причудливо вписанных в горный склон советских микрорайонов длинный узкий город даёт отросток далеко на север:
В Каварт - мрачноватый, я бы даже сказал призрачный район с остаками довоенной застройки:
Но с каждым шагом вверх по склону вдоль дорог сгущается заброшенность и разруха:
Пара витков серпантина - и кругом лишь пустые дворы за гнилыми заборами, опутанные злобными, как змеи, побегами дикой ежевики.
А под ногами в пыль втоптаны керны:
И горы вокруг все покрыты язвами карьеров и фурункулами отвалов:
А "чтоб ты провалился!" в Каварте не просто слова: именно угроза провалов заставила людей покинуть районы на склонах. Более того, и дорогу наверх в какой-то момент перерезает траншея - видимо, выше грунт может не выдержать автомобиль.
Но именно из Каварта рудничный Капан в ХХ веке "стёк" к вокзалу - выше по горам руды доступнее, а потому именно здесь в 1830-40-х годах обосновались греки из Алаверди.
В Армению они попали из Османской империи, из города Гюмюшхане (Аргируполис) в горах над Трапезундом, где ещё Византия добывала серебро и медь. Лучшие рудокопы Передней Азии, в 1760-х годах они были приглашены Ираклием II, царём Грузии, пытавшимся укрепить её недолгую независимость развитием собственной индустрии. Грузинскому царству принадлежал и север Армении, в том числе каньон реки Дебед, где медные копи были известны со Средних веков - и вот на этих копях, от Ахталы до Алаверди, выросла цепочка греческих сёл.
В 1796 году их разорили персы, Грузия сломалась и сдалась под крыло России, но сами рудокопы в 100-м поколении никуда не делись, и у них по-прежнему чесались руки что-нибудь добыть. По мере покорения Закавказья Россией они разбредались по окрестным горам, и вот ближе к середине 19 века нашли себе работу в долине Вохчи, где добывать медь в 18 веке пытался ещё карабахский хан. В 1851 году к делу подключился трапезундский купец Харлампик Кундуров, вместе с братьями построивший в окрестностях Кафана несколько шахт и обогатительных фабрик, крупнейшая из которых носила звучное название "Пирдудан".
Следом за греками, в 1890-х годах, на Малый Кавказ подтянулись французы с планом строительства современных для того времени шахт. Центром их инвестиций стал Алаверди, через который прошла железная дорога из Тифлиса в Карс и Эривань, но кафанские руды были гораздо богаче, а потому и в эту глушь начал тогда просачиваться французский капитал.
Всерьёз же за освоение рудников Зангезура взялась советская власть, и если о времени постройки конкретных шахт и посёлков я сведений так и не нашёл, то дата обретения Кафаном статуса города весьма красноречива - 1936 год. Этот статус подкрепил паровозный гудок: в том же 1936 году сюда дотянули железную дорогу со стороны Баку.
Старый Каварт же неуклонно опустел. Но совсем как на Горнозаводском Урале здесь рудники и посёлки венчает церковь, словно благословляющая работяг:
Церковь Святого Харлампия (1865) не армянская, а православная, если точнее - греческая, и построил её, как можно догадаться из посвящения, Харлампик Кундуров, больше всех преуспевший в разработке здешних руд.
Теперь стоит она на сотни метров выше последних жилых домов, и путь к ней крутой да тернистый. Или точнее ежевичестый - от упомянутой траншеи вверх по склону лезть ещё добрых полчаса, а вокруг храма, натурально, укрепрайон, в котором ежевика заменяют колючую проволоку. Храм совершенно заброшен, внутри него коровы прячутся от жары и усыпают пол навозом, но высоко на горе, в одиночестве, здесь сквозь любой навоз проступают покой и святость:
Теперь, даже если бы церковь стояла на главной площади, в неё было бы некому ходить: из-за Железного занавеса мы вышли, зная как аксиому, что "в Греции всё есть", а потому что из Цалки, что из Алаверди, что из Ташкента греки при первой возможности устремились на историческую родину (покинутую, надо заметить, ещё в эпоху Анаксимена и Анаксимандра), сколько-нибудь целостную общину в бывшем СССР сохранив разве что в Ессентуках да на Донбассе.
В конце концов, своё дело в Закавказье они сделали, и в отличие от машиностроения или химпрома, медно-молибденовые рудники из всей индустрии Армении лучше всего пережили распад СССР. Причём если по добыче меди Армения дай бог если в третьей десятке, то с молибденом всё интереснее: крошечная страна занимает 5-е место в мире по его запасам (после США, Китая, Чили и Перу) и 7-е по добыче (уступая ещё Канаде и Мексике и почти вдвое превосходя Россию).
В Капане, Каджаране, Агараке и даже Алаверди (где приказал долго жить ГОК, но не шахты) греки оставили Армении её главный вклад в мировое разделение труда.
