«— Сэр, — тихо сказал Мерлин, — если мне не дозволено служить вам своим искусством, ты взял в свой дом никчемную груду плоти».
(с) К.С. Льюис, «Мерзейшая мощь»
«Ты волшебник, как я. Ты мой друг. О, мой друг!
Ты моложе меня, так прими, как совет:
Волшебства не бывает ни в нас, ни вокруг…»
(с) Скади, «Волшебник»
Одним из лучших текстов английских писателей в жанре фэнтези, помимо эпопеи Толкиена, считается «Трилогия о Мерлине» Мэри Стюарт. Она была написана позже, чем «Властелин колец»: первая книга под названием «Хрустальный грот» вышла в 1970 году. Последняя — «Последнее волшебство» — в 1979. Если Толкиен писал о вымышленной им реальности, то Мэри Стюарт — о реальной истории. Её Мерлин и прочие персонажи живут в Британии после ухода римлян, а не в сказочном Шире.
Тексты Толкиена справедливо называют эпосом, а значит, в них не показана психология действующих лиц (точнее, она проявляется в их словах и поступках), а вот книги Мэри Стюарт — психологическая проза. Читатель получает возможность не только увидеть происходящее глазами героя, но и узнать его мысли. Однако при всей несхожести этих писателей, в их творчестве есть одна общая черта, которую можно условно назвать «маги без магии».
Толкиен был католиком, в его мировоззрении понятие магии напрямую связано с колдовством, то есть зловредными чарами. У средневековых инквизиторов для их обозначения имелся специальный термин: «малефиция». В буквальном переводе «делание зла», то есть злодеяние. Вместе с тем, чудеса являются неотъемлемой частью истории в её христианском восприятии. Более того, в книгах Толкиена не только маги, посланные из Валинора, но даже эльфы порой творили нечто чудесное. Как же это всё сочеталось?
Всё просто — благие чары делаются с дозволения Бога, в случае христианских святых их вообще творит лично сам Господь. Святой лишь просит его о чуде, но не делает его лично, собственной властью и магической мощью, в отличие от колдуна. Впрочем, с христианской точки зрения, и зловредный колдун или ведьма тоже не имеют власти над магией, ведь их руками действует Дьявол, который и является подлинным источником чёрного колдовства.
Если вспомнить все случаи действия магии в текстах Толкиена, то можно удивиться, сколь малая часть из них связана с самым главным волшебником в повествовании, то бишь Гэндальфом. Ну, в «Хоббите» он поджёг магией несколько шишек, которыми друзья бросались в варгов… Что ещё? Встал на пути балрога в Мории с посохом наперевес. И вроде бы всё. Чёрное колдовство, вроде умертвий, действия моргульского клинка на раненного им Фродо и жуть, нагоняемая назгулами, встречается в повествовании куда чаще и действует намного мощнее.
Такое же бессилие магии, причём связанное с самым главным магом в тексте, есть и в трилогии Мэри Стюарт. Её Мерлин практически не колдует, большинство чудес, связанных с ним, лишь выглядят таковыми. Мерлин действует своей мудростью и знаниями, а не чарами. И в этом ещё одна причина, помимо нелюбви к магии как таковой (мир книг Стюарт вполне атеистичен по своей сути, богам и колдунам там нет места) — мудрый человек не нуждается в заклинаниях, чтобы управлять происходящими вокруг него событиями.
Однако даже безбожный и не-магический мир книг Стюарт тем не менее является волшебным. Но вовсе не из-за того, что в нём есть колдуны, феи или драконы с единорогами. А потому, что в их существовании, а также в наличии и могуществе магии абсолютно уверены жившие в ту эпоху люди. Идея, овладевшая массами, как учили классики исторического материализма, становится реальной силой.
В мире Толкиена ситуация иная. Там мир создан Творцом, который заведомо благ, а значит данная реальность не нуждается в каких-либо исправлениях, то бишь чудесах. Точнее, так было бы, если бы не падение Мелькора. Вот тогда-то магия и появилась, чёрная и злая. И чудеса тоже понадобились, чтобы исправить последствия. Например, оказалось необходимым такое масштабное чудо, как утопление Нуменора со всем его населением. Однако в прочих обстоятельствах посланцы Единого всё же стремились сколь возможно минимизировать своё магическое воздействие на реальность. Ведь любое нарушение однажды установленных физических законов мироздания порождает трещины в самой его сути и разрушает эту реальность.
