Когда Япония достигла авторитарного мира в период Эдо (1603-1868 гг. н. э.), многие боевые методы, которые больше не были актуальны, перестали использоваться, в то время как другие изменились в соответствии со временем. Кэндзюцу (системы боя на мечах для поля боя) было переработано для дуэлей и городских боев. Большинство буси жили в городах, и большинство переулков были очень узкими, по обоим сторонам которых находись строения. Весьма вероятно, что акты насилия в городе могли случиться в такой обсьановке, за исключением случаев, когда открытая площадка храма или святилища использовалась для дуэли. Таким образом, гораздо более важными стали не только акцент на поединке один на один в большинстве рюха, но и прямолинейные подход и отступление. Во многих ситуациях обходные, а тем более круговые движения были невозможны. Именно в эту эпоху Итто-рю и её ответвления стали воплощением японских систем боя на мечах.
Дзюдзюцу все больше фокусировалось на невооруженных или легковооруженных конфликтах, которые могли бы произойти в неспокойном обществе Японии в период Эдо. Другими словами, дзюдзюцу сосредоточилось на уличных драках и системах ареста для полиции. При изучении упор делался на броски и болевые, а не на захваты и прижатия, чтобы облегчить нанесение смертельных ударов, ставшие основой ударных техник, которые теперь стали более полезными, когда доспехи больше не мешали.
Именно в этот период влияние китайских боевых искусств действительно стало значительным, а не только распространением нескольких текстов из Китая и их искажения в популярных руководствах. В 1619 году, примерно в то же время, когда распространялся трактат «Хэйхо Окугисё», в Нагасаку прибыл человек из Китая по имени Чэнь Юаньюнь (陳元贇, по-японски Тин Гэнъин, часто неправильно произноситься как Чень Юаньбин и Тин Гэнпин).Чэнь (1587-1671) был родом из китайского региона Юйхан, недалеко от знаменитого храма Шаолинь. По этой причине Комацубара То предполагает, что Чэнь, возможно, изучил техники боя с шестом и дыхательные упражнения, связанные с ополченцами монастыря Шаолинь, которые в то время славились борьбой с японскими налётчиками на прибрежные районы.
Сначала Чень переехал в Киото, где стал известен как поэт, знаток китайских классиков и гончар, приобретя множество японских учеников, изучавших каждую из этих дисциплин. Около 1625 года Чень переехал в Эдо (современный Токио), где сначала поселился в храме Кокусёдзи в Адзабу. Согласно записям в «Хонтё Бугэй Сёдэн» («Краткие отчеты о боевых искусствах нашего государства; глава 10») Хинацу Сигэтаки, Чень Юаньюнь обучал китайским техникам борьбы трех странствующих воинов: Фукуно Ситироэмона, Исогай Дзиродзаэмона и Миура Ёдзиэмона. Этот эпизод до сих пор остаётся предметом споров. Хинацу, чья книга была опубликована в 1716 году, утверждал, что это событие явилось источником японского дзюдзюцу. В том же году другой автор, Идзава Банрю (1668–1730) опубликовал книгу под названием «Бусикун» («Уроки воина»), в которой он подверг критике версию Хинацу, предполагающую, что японское дзюдзюцу начинается с Чэнь Юаньюня.
По словам Хинацу, основатель Кито-рю, Фукун Ситироэмон, был человеком, уже известным своими способностями в сумо, а также опытным в Синкагэ-рю кэндзюцу. Фукуно прочитал о китайских методах борьбы в Убэй Чжи и отправился увидеть Чена, чтобы узнать о них.
Согласно переводу Хонтё Бугэй Содэн:
Секретный текст о кэнпо («закон кулака») гласит: В настоящее время оно известно, как явара (написано с использованием иероглифов для дзюдзюцу), в Убэй Чжи это называется кэн (кулачное искусство). В древности это называлось сюбаку. Это началось в Японии в нынешнюю эпоху (то есть в период Токугава), когда Чэнь Юаньюнь приехал в наше государство и остановился в храме Кокусёдзи в районе Адзабу в Эдо. Трое ронинов по имени Фукуно Ситироэмон, Исогай Дзиродзаэмон и Миура Ёдзиэмон пришли в храм, где он останавливался. Юаньюнь сказал: «В Великом Китае Мин есть техники бросков людей. Я не знаю этого искусства, но я наполнен (満つるмицуру, старый вариант современного слова митиру 湖ちる) этими техниками». Эти три самурая слушали [объяснения Юаньюнем] техник и сами разработали их, так они их поняли. Позже их способности усовершенствовались. Таким образом, явара начала распространяться по стране с этих трех человек».
Хинацу продолжает рассказывать, что Фукуно объединил то, что он узнал от Чэнь Юаньюня, со своими навыками в сумо, превратив это в Кито-рю дзюдзюцу. Учитывая, что сумо существовало в Японии более тысячи лет, и что боевые рюха, основанные на борьбе, уже были широко распространены в Японии, как могла школа Кито-рю рассматриваться кем-либо как первая японская система боевой борьбы? Единственное объяснение, которое я могу придумать, состоит в том, что Хинацу утверждал, что Кито-рю настолько отличалась от существовавших школ, подобно как бейсбол, возникший из «английской лапты», или Теория относительности, заменяющая старую ньютоновскую физику. Кито-рю, должно быть, отличалась от того, что японцы уже знали в таких старых школах борьбы, как Такэнути-рю или Араки-рю.
Однако, проблема в том, что никто на самом деле не знает, чему учил Чэнь. Были ли это только техники борьбы или его наставления касались методов дыхания и других форм тренировки тела, о которых я описал в Главе1? Учитывая сочетание в Кито-рю силовой борьбы с глубоким акцентом на динамизм инь-ян и утончённые техники, вполне вероятно, что последнее. Возможно, «ключевым» словом в приведенном выше отрывке является «мицуру». Хотя он скромно заявляет: «Я не знаю этого искусства», Чэнь утверждает, что он «наполнен» или «имеет в большом количестве» (два альтернативных перевода мицуру) этими техниками — другими словами, он глубоко их изучил. Чэнь был не новичком, а экспертом, достаточно опытным, чтобы произвести впечатление на трех закаленных воинов.
Однако изменения в чтении или копировании одного иероглифа может изменить историю. До наших дней информация передавалась двумя способами: устной передачей и рукописными копиями. В любом случае небольшие ошибки могут привести к значительным изменениям в интерпретации. Например, Тэрада Масакиё, крупная фигура в Кито-рю дзюдзюцу, в 1729 году написал руководство под названием «Токасю». В нём он пишет это слово как миру («видеть»). И снова перевод профессора Уильяма Бодифорда:
Однажды Чэнь Юаньюнь разговаривал [с Фукуно Ситироэмоном], сказав: «В Великом Китае Мин существует искусство, которое позволяет мягким и слабым схватить (тору) крепкого и сильного человека. Я видел (миру) [то есть изучал] эти техники в течение многих лет. Фукуно слушал [Юаньюня] о техниках и смотрел, как [Юаньюнь выполняет] техники, и изучал их вместе с дзюдзюцу, над которым он работал, создавая свои собственные техники, пока его способности не созрели. Это начало всей явара, и от него оно распространилось по стране. Это не то, что Чэнь Юаньюнь знал и чему учил. Скорее всего, это быто то, что Фукуно полностью разработал своими усилиями (куфу; по-китайски - кунг-фу) и стало основой для всех стилей (рюха), распространившихся во всех направлениях.
Хотя профессор Бодифорд подчеркивает, что в те дни «миру» в разговорном употреблении означало «изучать», а также «видеть», это, косвенно, уменьшает уровень знаний Ченя, которыми он якобы обладал. Кстати, именно этот текст Кано Дзигоро, основатель дзюдо и один из последних мэнкё кайдэн Кито-рю, процитировал в своем эссе «Дзюдзюцу».Кано тратит много времени в своем эссе, пытаясь установить, что, хотя Чэнь, возможно, оказал некоторое влияние на японское дзюдзюцу, оно было минимальным. Он перефразирует этот важный отрывок следующим образом:
Однажды Тингэмпин рассказал им, что в Китае существует искусство захвата человека, которое он сам практиковал (выделено автором для акцента), но так и не смог постичь его принципы. Услышав это, эти трое мужчин провели исследования и впоследствии стали очень искусными.
Кано изучил различные тексты, в которых цитировался Чэнь Юаньюнь, и пришел к выводу, что, хотя Чень мог иметь некоторое небольшое влияние, в остальном он не имел большого значения в развитии японского дзюдзюцу. Конечно, у Кано был доступ к гораздо большему количеству записей, чем у меня, многие из которых цитируются в его статье, и фактически он был лицензирован как мастер-наставник в Кито-рю. Он до мозга костей знал, о чем я всего лишь догадываюсь, причем весьма далеко. Более того, он полностью затмевает меня как ученого и мастера боевых искусств. Таким образом, читателю было бы разумнее больше полагался на доктора Кано, чем на меня.
Однако при всем уважении к Кано, он делает два предположения, которые вызывают сомнения. Во-первых, он утверждает, что китайцы занимались только сольной практикой, а японцы - парной. Хотя это, безусловно, верно в отношении акцентов, это далеко не так в целом. Мало того, что в тысячах китайских боевых искусств существуют огромное количество практик для двух человек, но и в японских боевых искусствах также есть сольные практики - даже в Тэндзин Синъё-рю, одном из искусств, которым занимался сам Кано. Если мы расширим наше обсуждение за пределы ката («упражнения по установленному шаблону») и рассмотрим практику отдельных техник, таких как повторяющиеся махи мечом или уколы копьем, то сольная практика универсальна в японских боевых искусствах. Кано далее утверждает, что у китайцев не было борьбы в захвате, и вместо этого их тренировка рукопашного боя ограничивалась ударами ногами и кулаками. Это противоречит тем же самым текстам, которые он цитирует, в которых говорится о захватах, и далее противоречит китайским историкам боевых искусств, которые считают цзяоли (китайская борьба, почти всегда в куртках) старейшим из их боевых искусств. Читатель может решить, что Кано, который гораздо более эрудированный человек, чем я, и был гораздо ближе к источникам, будет более надежным в оценке влияния Ченя. Тем не менее, почему человек, который на первый взгляд такой тривиальный, - гончар с небольшим опытом в китайском кэнпо - вообще может быть отмечен в исторических записях? Безусловно, значительный престиж Чэня и привлекательность древней китайской культуры также придавали статус его японским собеседникам. Помимо этого, однако, материал, несомненно, был важен для Фукуно, Исогаи и Миуры.
Многие принципы Кито-рю кажутся вполне соответствующими современному дзюдо, а также элементам боевых искусств, которые включают принципы внутренней силы. В «Синто Явара Хиссё», тексте, приписываемом Фукуно, он пишет, что нужно всегда сохранять суставы рук и ног гибкими, что коси (бедра и талия) должны быть ниже, устойчивыми и гибкими, а также нельзя отвечать на атаки противника напряженными руками и ногами. Скорее, вы «оседлаете» атаку средней частью, и вы всегда должны держать часть силы в резерве, заставляя противника расходовать всю свою энергию, что приводит к тому, что он проигрывает от усталости.
Другая информация в рамках школы, начиная с самого названия, типично «китайская». Название Кито (восход и падение) - это еще один способ описания сил ян и инь, и оно точно соответствует нашему предыдущему обсуждению «земли» и «силы тяжести». Описание навыков некоторых её представителей приводит к мысли, что принцип кито был развитием классических направлении, координацией и балансировкой инь и ян в теле человека.
Тэрада Канэмон Масасигэ был главой школы в третьем поколении одной из линии Кито-рю. Под влиянием китайской классики, неоконфуцианства и дзэн он разработал новую школу, получившую название Дзикисин-рю дзюдо. Он использовал это название для описания методов, которые не были нацелены на убийство врага, а концентрировались на безоружных методах. Используя принцип мухёси («отсутствие рисунка или ритма») он разработал четырнадцать техник, которые основывались на тонком выведении из равновесия с использованием минимального контакта для подавления противника.
Принципы внутренней силы наиболее ярко выражены в некоторых навыках, которые демонстрировали наиболее известные мастера Кито-рю. Одним из самых выдающихся был Такино Юкэн, который овладел методом своего наставника, называемым мёдзюцу («таинственные навыки»). Необычно то, что его достижения записывала конкурирующая школа. Куки Нагато-но Ками Таканао, феодал, был учеником Сибукава-рю. Обладая колоссальной силой и мастерством, он был по крайней мере равным своему учителю, Сибукава Бангоро. Как только он получил мэнкё (сертификат мастерства) и, полагаясь на свою силу, а также свой статус, он начал буйную практику на своих вассалах, которым запрещено было сопротивляться, даже если бы они имели возможность сделать это. Куки, узнав о мастерстве Такино, вызвал его на поединок и, из-за высокого положения Куки, Такино не мог отказать. Вынужденный сражаться, он так легко победил его, что Куки стал его учеником. Со временем Куки создал новую ветвь Кито-рю, которая была связана с его кланом. Каким бы великим ни был Такино, его ученик Като Укэй превзошёл его. Като без оружия неоднократно обезоруживал любого ученика дзюдзюцу, который умел обращаться синаем. У него также был обладателем мэнкё в кэндзюцу.
ученик сообщил подробности встречи Такино Юкэну. Затем он добавил: «Я думаю, что он, должно быть, достиг таких странных и удивительных навыков благодаря какой-то специальной подготовке. Однако, если другие ученики увидят, как он выполняет такие техники, и попытаются повторить их, их обычные навыки потерпят крах, а это, в свою очередь, плохо отразится на имени Кито-рю. Мы не можем оставить подобные вещи без внимания». Юкэн согласился и после этого запретил Укэю приходить в тренировочный зал.
Что это была за «специальная подготовка», неизвестно, но после того, как Такино успокоился, он обучал Като Кито-рю самостоятельно.
Один из учеников Като, планируя внезапное групповое нападение на своего учителя, чтобы проверить его навыки, описал его следующим образом:
Было понятно, что у них не так много шансов на успех, потому что Укэй был из тех людей, которые обычно запирались в комнате на восемь циновок и заставляли трех или четырех своих учеников нападать на него. «Это было похоже на попытку схватить молнию или быстро исчезающего призрака», - рассказывал он. «В тот момент, когда ты думаешь, что поймал его, тебя подбрасывало в воздух. Мы были совершенно беспомощны против него».
Последняя история о Като Укэй, которую приводит Кано, настолько иллюстрирует то, каким было дзюдзюцу, что она, по крайней мере, заслуживает того, чтобы быть процитированной более подробно. Это история, которая не вызвала бы комментариев, если бы её приписали Такэда Сокаку или одному из знаменитых мастеров тайцзицюань деревни Чэнь. Кано начинает:
Такой изощрённости, вероятно необходимой в системе рукопашного боя, и такие потрясающие техники, и фантастическое состояние «не-ума» (мусин), несомненно необходимые для их очень хорошего выполнения, могли содержать элементы или аспекты, которые можно было бы рассматривать как симпо будзюцу («таинственные боевые техники»).
Это психическое состояние, несомненно, является тем, что Ёсида называет «боки» или «забытое ки» в работе под названием «Хонтай-но Бэн», в которой появляется следующий важный рассказ о Укэй Като:
В этом эпизоде борец сумо старшего ранга бросил вызов Като, когда они вдвоем обедали в чайной. Като сначала попытался возразить, но борец настоял, и когда он приготовился к атаке, Като предложил, что справедливей было бы, если бы борец подождал, чтобы застигнуть его врасплох.
Борец согласился, и Укэй сел и начал есть и пить. Через некоторое время Укэй позвал молодую служанку, чтобы та принесла ему чашку сакэ. Когда он взял его с подноса и поднес к губам, борец (который всё это время внимательно наблюдал) воспользовался возможностью и бросился, чтобы сбить Укэя с ног мощным толчком. Укэй лишь слегка пошевелился, казалось, только для того, чтобы оторвать руку нападающего от его плеча, но на самом деле он повалил его на пол. Когда борец поднял глаза, он увидел Укэя, сидящего так же, как и прежде, спокойно потягивающего сакэ, не пролив ни капли…
Борец ушел, но вместо того, чтобы вернуться домой, спрятался и подождал, пока Като пройдет мимо, чтобы снова напал на него. Но, как и в прошлый раз, Укэй повалил его в грязь всего лишь одним небольшим движением тела, даже не потревожив пламя в бумажном фонаре, который он нес. Только тогда до несчастного сумоиста дошло, какому человеку он бросил вызов. Внезапно испугавшись, он рассыпался в извинениях. Но затем он спросил, выглядя несколько озадаченным: «Но как же вы действительно бросили меня, или я просто споткнулся и упал сам?». На что Укэй ответил: «Трудно сказать, я сам не уверен».
Это событие, которое, по-видимому, произошло, когда Укэю было около 70 лет, очень напоминает упомянутую выше «забытую ки» и предполагает, что сам Укэй достиг состояния, в котором он открыто не осознавал своих действий.
Японские основатели Кито-рю уже были борцами, кроме того, они были обученными воинами. Они встретили китайского джентльмена, который утверждал, что знает методы борьбы из Китая. Если это было всего несколько ударов руками и ногами, то очень маловероятно, что они были чем-то примечательным, поскольку для этих людей это была несущественная информация. Учитывая сходство между цзяоли (китайская борьба «состязание в силе») и сумо, также маловероятно, что Чень просто дал этим мужчинам набор новых борцовских бросков, настолько новаторских и неожиданных, что это послужило толчком для совершенно новой системы дзюдзюцу.
Вместо этого они узнали что-то настолько важное, что в сочетании с тем, что они уже знали, каждый из них разработал инновационную дзюдзюцу рюха, не похожую на ту, что раньше существовала в Японии. Всё, чему он научил, должно было иметь такое влияние на таких людей, что они сделали иностранца частью своей истории происхождения и, более того, это позволило сделать известными таких людей, как Укэй и Такино. Тренировка внутренней силы - единственная такая методология, которая приходит мне на ум. То, что такая методика, по-видимому, была потеряна к тому времени, когда Кано поступил в эту почти умирающую школу, ни в коей мере не удивительно. Примите во внимание, что даже тайцзицюань немногие практикующие имеют особый уровень внутреннего развития, несмотря на многомиллионный армию практикующих. Это просто признак того, что было потеряно, а не доказательство того, что этого никогда не существовало.
Источник: Эллис Амдур. Спрятанное на виду
