В предыдущих статьях рассказывалось, как царь Иван IV не только активно развивал иностранную торговлю в Беломорье, всемерно поддерживая английскую «Московскую компанию», но и прилагал собственные усилия для поиска северо-восточного прохода по пути в Китай. Однако после смерти грозного самодержца и лихолетья Смутного времени внешняя политика российского государства резко изменилась.
В XVII веке в русской Арктике наступает эпоха «закрытых дверей».
После Смутного времени политика новой династии Романовых в отношении Русского Севера претерпевает разительные изменения. С одной стороны, Русский Север остался верным легитимным Шуйским (вопреки прогнозам английской «Московской компании») и игнорировал самозванцев. И даже более того — Строгановы не только финансировали Шуйского, выдавая царю немалые ссуды, но и собирали ополчение, пополняя войска своими отрядами. С другой стороны, страх перед захватом русской земли иноземными захватчиками был слишком велик.
С высоты нашего времени, зная о «плане Чемберлена» (английского военно-политического вмешательства во время Смуты под видом предоставления помощи, разработанного капитаном Томасом Чемберленом, участником похода М. В. Скопина-Шуйского на Москву, и предложенного королю Якову I) и происках «Московской компании» (установления британского протектората) — эти тревоги не были беспочвенными.
Студеное море, наполненное иностранными кораблями, виделось Москве угрозой, а морские успехи поморов в освоении северного побережья, как казалось из Кремля, могли привести иноземцев в глубь державы. Подобного власти допустить не могли. В 1616 году выходит царский указ о запрещении ходить в Мангазею морем. Здесь находится точка бифуркации отечественной истории, столь любимая писателями-фантастами (к числу которых относится и автор этих строк); дальнейшее освоение огромных просторов Сибири с опорой на оживленную северную морскую логистику продвигалось бы значительно быстрее, если бы этого поворота в московской политике не произошло.
Стоило ли Кремлю столь сильно опасаться влияния европейцев?
Как известно из описания ранних европейских плаваний Барроу, Брюнеля и др., иностранные суда в сложных условиях навигации северных морей не могли составить конкуренцию поморским кочам и лодьям. Кроме того, в 1600 году «королева-девственница» Елизавета I Тюдор своим указом учредила Британскую Ост-Индскую компанию. Отныне пресловутый северо-восточный проход уже не представлялся таким важным для англичан; они приступили к колонизации Индии, будущей «жемчужины британской короны».
Однако в процессе принятия московскими властями решения победила психология: уж слишком памятны были недавние нашествия польско-литовских захватчиков и тяжелейшие годы Смутного времени. «Немецкая угроза» столь часто встречалась в переписке царя Михаила Федоровича Романова и воевод, что любые возможные доводы о пользе уже налаженного морского пути казались незначительными.
Русский Север волей московских владык начинает «закрываться».
На какое-то время поморы и мангазейские воеводы сумели отстоять морской ход, однако в 1620 году Москва вновь утверждает «заказ крепкий»: «которые руские люди пойдут в Мангазею большим морем и учнут с немцы торговати мимо нашего указу, а тем их непослушанием и воровством и изменою немцы или иные какие иноземцы в Сибирь дорогу отыщут, и тем людем за то их воровство и за измену быти казненным злыми смертьми, и домы их велим разорити до основания».
Ямальский волок по пути в Мангазею перекрывается во время летней навигации заставой и начинает именоваться «воровской дорогой». Ранее процветающие Пустозерск, Усть-Цильма и Мангазея хиреют и пустеют. Снижается количество иностранных кораблей, заходящих в русские порты. В 1618 году в Архангельск заходят три английских и тридцать голландских кораблей, а уже в 1635 году – лишь один английский и одиннадцать голландских. Справедливости ради стоит заметить, что беспошлинные права «Московской компании» сохранялись с небольшими перерывами и некоторыми ограничениями вплоть до 1698 года, что позволило британцам захватить российский оптовый рынок.
Оценивая происходящие изменения в геополитической расстановке сил на Русском Севере после Смуты, А. В. Головнев, выдающийся специалист по истории народов Северной Евразии, констатирует:
«Колониальный натиск европейцев на Россию в XVI–XVII веках отозвался превращением самой России в метрополию, и этот неожиданный эффект создал ей реноме неудобной для Европы страны».
— А. В. Головнев. Европейские мореходы на Русском Севере: путешествия и геополитика XVI-XVII веков, — Вестник Северного (Арктического) федерального университета, 2015 г.
Одновременно с «закрытием» восточного пути продолжается и обратный процесс: ресурсное освоение уже разведанного Русского Севера. В предыдущей статье (см. здесь) отмечалось, что уже Иван Грозный задумывался о посылке рудокопов на Новую Землю для поиска серебряной руды «по примеру новгородцев». В XVII веке эти устремления оформились в отправку первых государственных экспедиций к берегам архипелага.
Предположения о богатых серебряных залежах на Новой Земле для московских государей выглядели вполне логичными, ведь серебро на Руси издавна везли с севера. Первая в истории России попытка промышленной разработки цветных руд и драгоценных металлов была предпринята именно в «странах полуношных близ Каменного пояса» (Н. М. Карамзин) — на полярном Урале.
Серебро в Новгород и Москву привозили из-под Пустозерска, где воеводы собирали с югры дань — пушнину, «узорочье и серебро закамское». Еще в 1193 г., когда новгородская рать подступила к стенам югорской крепостицы, местные обитатели предложили осаждающим откуп: «сребро, и соболи, и ино узорочье». В будущем из-за «серебра закамского» между Новгородом и Москвой случались споры. В летописи 1332 говорится: «Великий князе Иван (Иван Калита) приде из Орды и возверже гнев на Новгород, прося у них серебро закамское».
В 1491 г. по приказу Ивана III в эти суровые края для поиска и разработки медной и серебряной руды снаряжается экспедиция во главе с детьми боярскими В.И. Болтиным, И.К. Коробьиным, А. Петровым с участием иностранных мастеров. В Поморье к экспедиции присоединилось 350 работных людей. В 1492 г. «отпустил князь Великой Мануйла Илариева с грека, да с ним детей боярских… с мастеры из Италии серебра делати и меди на реке Цильме…»
Вот как писал об этом Н. М. Карамзин:
«Но издавна был у нас слух, что страны полуношные близ Каменного пояса изобилуют металлами: присоединив к Московской державе Пермь, Двинскую землю, Вятку, Иоанн желал иметь людей, сведущих в горном искусстве. Мы видели, что он писал о том к королю венгерскому, но Траханиот, кажется, первый вывез их из Германии. В 1491 г. два немца Иван и Виктор с Андреем Петровым и Василием Болтиным отправились из Москвы искать серебряные руды в окрестности Печоры. Через 7 месяцев они возвратились с известием, что «нашли оную вместе с медною на реке Цильме вёрстах в 20 от Космы, в трёхстах от Печоры и в 3500 от Москвы на пространстве десяти вёрст. Сие важное открытие сделало государю величайшее удовольствие. И с того времени мы начали сами добывать, плавить металлы и чеканить монету из своего серебра; имели и золотые деньги, или медали российские. В собрании наших древностей хранится снимок золотой медали 1497 г. с изображением святого Николая: в надписи сказано, что Великий Государь вылил сей единый талер из золота для княгини (княжны) своей Феодосии».
— Н. М. Карамзин «История государства Российского»
Из-за очевидных трудностей, связанных с удаленностью месторождения и сложностями в обеспечении продовольствием и охраны приисков, работы были свернуты. Повторно в эти края государство вернулось лишь спустя сто лет.
В разные годы XVII века на север московскими властями целенаправленно отправлялся ряд экспедиций. В 1618 -1620 годах к старинным выработкам на Цильме прибыл отряд под руководством московского дворянина Чулка Бартенева и подьячего Гаврилы Леонтьева. Длительные поиски выявили только признаки богатой медной руды, однако промышленных запасов так и не нашли.
После смерти Михаила Федоровича исследование Севера продолжил царь Алексей Михайлович.
В 1651–1653 годах попытки отыскать серебряную и золотую руду в северных широтах и возобновить разработку рудников на Цильме, «где в прежних летах из той руды медь делали», предпринимались экспедицией Романа Неплюева, служившим в 1630-ых годах пустозерским воеводой.
В 1661–1664 годах отряд под командованием дьяка Василия Григорьевича Шпилькина исследовал Канин Нос, Югорский Шар, Новую Землю.
В 1667 г. царь Алексей Михайлович распорядился направить на реку Цильму посадского человека Фому Кыркалова и плавильщика Гаврилу Иконника. Им предписывалось использовать инструменты, приготовленные в своё время для экспедиции Романа Неплюева. Ранее Фома Кыркалов участвовал в экспедициях Романа Неплюева и дьяка Шпилькина.
В нашем повествовании наибольший интерес вызывает экспедиция 1651 года, когда Посольский приказ снарядил на Новую Землю разведывательную экспедицию Романа Неплюева и Фомы Кыркалова. «Посадский человек» Кыркалов — уроженец Мезени, из чего можно сделать предположение, что ранее он бывал на Новой Земле. Экспедиции поручалось искать «серебряные и медные руды и узорочного каменья из жемчугу», а также «всяких угожих мест».
Из казны бывшему пустозерскому воеводе Неплюеву выделялась сумма для постройки в Мезени четырех кочей с якорями, парусами и прочей судовой снастью. Команду и кормщиков предписывалось набрать из поморов. Побывала ли экспедиция в 1651 г. на Новой Земле, доподлинно не установлено. Профессор А. А. Зворыкин, реставрировавший и изучавший старинный подлинник выписки из посольского приказа 1652 года, предполагает, что отряд достиг-таки Новой Земли. Об этом свидетельствует найденное в документах описание: «Та земля стала за морем, к матерому берегу нигде не приткнулась и лесов никаких на ней нет, кроме плавника, и то небольшое, и на ровных местах все камень голой». (подробнее: Зворыкин А. А. Пионеры изучения Арктики, — Природа, 1946. № 12)
После плавания Роман Неплюев прибыл в Москву и стал добиваться организации повторного похода на архипелаг. Казна отчаянно нуждалась в серебре, и потому просьбу удовлетворили. В наказе на новую экспедицию говорилось: «Послан с Москвы на Новую Землю для сыска золотые и серебряные руды и узорочные каменья и для рассмотрения всяких надобных и угожих мест Роман же Неплюев в другорядь, а с ним племянники его жилец Иван, да новгородец Микула Неплюев, да рудознатного дела мастеры с рудознатными снастями, а велено ему на Новой Земле зимовать».
Зимовка на Новой Земле представляла огромную опасность даже для опытных и подготовленных поморов, готовых к суровым испытаниям… Как прошла зимовка, и каковы оказались итоги экспедиции — расскажем в следующей статье.
***
Владимир Привалов, специально для GoArctic
