27 марта 1990 года в Лондоне открылся музей Шерлока Холмса. Кирилл Горячок вспоминает, как в советском цикле фильмов о знаменитом британском сыщике создавался образ викторианской Англии.
Режиссер Игорь Масленников признавался, что «английская тема» преследует его с детства. Во время войны, в эвакуации, мальчишкой он зачитывался Диккенсом и впитывал в себя далекий, для тех лет и вовсе фантастический мир викторианской Англии. И уже будучи 48-летним режиссером, за плечами которого несколько успешных картин, Масленников получил шанс воплотить на экране этот мир, созданный некогда в юношеском воображении.
«В том, что я клюнул на этот сценарий, большое значение сыграла обстановка в стране: хотелось улететь вслед за сценаристами куда-то в заоблачные дали, заняться чем-то приятным, не связанным с тогдашней повседневностью. Хотелось «поиграть в англичанство». Таким полетом в волшебную страну в итоге и стала экранизация Конан-Дойла. И не только для режиссера, но и для всей страны.
Очевидно, Масленников увидел в сценарии Дунского и Фрида ту самую Англию со страниц Диккенса, которым зачитывался в детстве. И вместе с художником Марком Капланом, с которым он уже работал на «Сентиментальном романе», первым делом принялся сочинять киномир, в котором будут обитать знаменитый сыщик и его ассистент. Авторы создали очень камерное пространство, в котором стилизация сочеталась с ностальгическим «ретро». Предметы обихода дома на Бейкер-стрит были подлинными: что-то предоставил «Ленфильм», что-то съемочная группа приносила из дома, в частности столовое серебро, фарфор и хрусталь. Неслучайно в интерьерах квартиры Холмса узнается атмосфера и царской России: «Мы сделали великое открытие: материальная жизнь России последней трети XIX века ничем не отличалась от жизни остальных европейцев, англичан в том числе. Конечно, планировка дома в Англии делается до сих пор на двух уровнях. А вот вещи, реквизит, мебель, посуда, ширмы, ковры, газовые светильники, обои, оконные рамы, двери — все в те времена было едино».
Съемки первого фильма проходили в Риге. Вместе с оператором Юрием Векслером и Марком Капланом режиссер нашел свою Бейкер-стрит на улице Яуниела. Здесь же, кстати, снимались сцены другого культового советского сериала «Семнадцать мгновений весны». Остальная же Англия нашлась в Ленинграде, на Петроградской стороне и в павильонах «Ленфильма». В частности, мрачным особняком Стоунеров стало поместье XIX века на улице Крылова, 4.
Несмотря на то что съемки проходили не в Великобритании, в «Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне» ощущается особый, чисто английский колорит. Масленников, с одной стороны, воспроизводит викторианские черты подробно и щепетильно, а с другой — пародирует и высмеивает чопорность, педантизм и высокие манеры англичан. Особенно заметно это в чинности ритуалов — приема пищи, карточных игр, бокса. В первой же серии камера с особым вниманием следит за тем, с каким достоинством завтракает Ватсон: аккуратно приподнимает крышку кастрюли с овсянкой, разбивает верхушку яйца маленькой ложкой, ровно мажет маслом корочку хлеба ножом. Эти детали прекрасно передают черты характера героя и одновременно раскрывают быт и его особые правила. Чтобы ни происходило, какие бы преступления ни совершались, в доме на Бейкер-стрит обязательно подадут завтрак ко времени.
Камерную атмосферу фильма подчеркивал саундтрек Владимира Дашкевича. Он искал вдохновение в музыке Бенджамина Бриттена и его вариациях на тему барочного классика Генри Перселла. Дашкевичу удалось не только блестяще стилизовать заглавную тему под викторианский мотив, передать имперское достоинство и благородство, но и выразить в музыке ироничное отношение ко времени. По крайней мере, с первых нот его мелодии в голове возникает сцена с сидящими у камина Холмсом и Ватсоном, попивающими шерри и обсуждающими только что блестяще раскрытое дело. Картина так и напрашивается на пародию.
Рассказы Конан-Дойла в свое время несли тревожное ощущение того, что мир несовершенен и полон зла, с которым необходимо бороться. Англия Масленникова, наоборот, очаровывает милым консерватизмом, кажется, здешний комфорт и стабильность незыблемы, ведь на их страже стоит Шерлок Холмс. Это по-своему «детский» мир, в котором царствует вера в торжество добра и справедливости, мир благородства и поступка.
Но вряд ли кто-то будет спорить, что в отдельных эпизодах «Шерлока Холмса и доктора Ватсона» присутствует и атмосфера тревоги. Некоторые сцены и вовсе сняты так, будто это настоящий хоррор. Достаточно вспомнить шепот девушки в дверном проеме перед смертью: «Пестрая лента». А «Собака Баскервилей» и вовсе перепугала многих советских детей. Интересно, что уже в первой серии «Знакомство» режиссер лаконично объясняет, откуда черпал вдохновение в сценах ужаса. На столе в комнате Холмса разложены портреты «его друзей». Знатоки кино с легкостью опознают на них актеров хорроров 1920–1940-х годов — Лона Чейни в облике Призрака оперы, Конрада Фейдта из «Кабинета доктора Калигари», Фредрика Марча в гриме мистера Хайда и других.
Этот красивый оммаж отлично дополняет эстетику картины, подчеркивает условность и кинематографическую природу экранизации. Понятно, что Масленников не собирался с детальной точностью иллюстрировать произведения Конан-Дойла, но на их основе создал свой киномир. И поразительно, с какой органичностью режиссер переходит с комедийной интонации к триллеру, затем к мелодраме, пафосу благородства, а затем вновь — к иронии, смеху. В этих стилистических играх кроется немалая доля успеха «Шерлока Холмса и доктора Ватсона».
