Людмила Ивановна Рослякова (02.05.1952) — окончила Саратовское театральное училище им. И.А. Слонова (курс народного артиста РСФСР А. Чертова), актриса Саратовского театра кукол «Теремок» с 1989 г.
С 1975 г. по 1989 г. работала в Харьковском государственном академическом театре кукол им. В. Афанасьева. В 1986 г. поступила на заочное отделение театрального факультета СГК им. Л. Собинова и в 1991 г. окончила полный курс по специальности «актёрское искусство».
Общаться с Людмилой Ивановной оказалось очень легко и просто. Каждое её слово наполнено энергией. Каждая фраза — жизнью. Она много улыбается, смеётся, жестикулирует и словно светится изнутри. Этим своим внутренним светом она окутывала нас все интервью. И кажется, что уходя, мы даже унесли его частичку с собой.
– Как получилось, что Вы выбрали профессию артиста театра кукол?
Ещё в пятом классе я пришла во Дворец пионеров. Привёл меня туда Станислав Шалункин. Он с детства увлекался куклами, а я с ним в одной школе училась, он меня на год был старше. Я с детства была фантазёркой и всё время что-то придумывала. Всё время ездила на какие-то экспедиции — я это очень люблю. Вообще экстрим люблю. Путешествия люблю. Всё люблю. ЖИЗНЬ люблю во всех её красках и проявлениях. И вот он говорит: «Слушай, мне кажется, тебе надо во дворец пионеров!» И рассказал какие там кружки: русские гармошки, бальные танцы, драматическая секция и кукольный театр. А я уже тогда теневой театр показывала, на стене что-то изображала сама. В общем, были у меня уже склонности к лицедейству. Я говорю: «Слушай, Стасик, драма меня не очень интересует, а вот что-то такое необыкновенное, когда вещи оживают, вот это – да». Я не могла тогда выразить мысли точнее, была ребёнком. Он говорит: «Мне кажется, тебе надо в куклы!» Вот так я и пришла.
– Расскажите про свои самые первые шаги в мире театра кукол.
Руководителем во дворце пионеров у нас была Вера Ивановна. Здесь я узнала о многообразии кукол: тростевые, петрушки, мимирующие куклы… Мы играли «Неизлечимое». Расскажу про бабку из этого спектакля. У неё всё лицо было подвижное. Чтобы ей управлять, нужно вставить указательный палец в нос, большой и мизинец в щёки. И настолько у неё мимика яркая… Я, когда увидела, была поражена! У нас была очень хорошая художница. Её куклы – это что-то! Настолько было выразительно.
Затем я иду в театральное училище, и моим педагогом становится Александр Семёнович Чертов. Мне всегда везло на педагогов. Он учился с Юрием Любимовым, ставшим главным режиссёром театра на Таганке. Представляете, какие это педагоги были! Вторым педагогом была его жена, Татьяна Александровна, она закончила ЛГИТМиК. У нас, кстати, Геннадий Игоревич Шугуров тоже его закончил. Так вот, она вела у нас технику “отстранения”. То есть ты работаешь с куклой, и как бы со стороны видишь своего персонажа. А Александр Семёнович был другой школы. Он требовал вкладывать страсть, душу. Сколько мы этюдов переделали! Например, «рука в перчатке с шариком». Помню, была у нас коррида в этом жанре, я там быка играла. На палец надевала шарик, у которого было два рога. Небольшой акцентик.
Ещё синхронисты были. Один из нас стоял перед ширмой и открывал рот, а второй был за ширмой. Он озвучивал. Никаких магнитофонов или магнитных лент не было, пели вживую. Нужно было точно попадать в артикуляцию рта.
А затем я вышла замуж и уехала в Харьков. Проработали там с мужем 14 лет.
– Какие Ваши первые ощущения от работы в театре?
Когда я уезжала из Саратова, он был городом с очень плохой инфраструктуры. А я попала в Харьков, где большие проспекты, метро, театр. Театр восхитительный! Это было четырёхэтажное здание с лифтом, наподобие БТК.
Первый этаж – это зимний сад с соловьями. Второй этаж – музей кукол с 25 стран мира. Третий этаж – это уже наша сцена. Я работала с живым оркестром. В театре была оркестровая яма, там сидели музыканты.
Играли 12 спектаклей для взрослых. Ну и детские спектакли, конечно. С утра у нас был тренаж: вокал, пластика, разминка. В спектаклях было это всё. Мы должны были быть как размятый пластилин, подготовленными во всех сферах. Я побывала в настоящем театре! Ездили на гастроли, летали и на самолётах, и на вертолётах. Актёров даже спрашивали, когда они детей планируют. Вот такие бывали разговоры. Потому что, если планируешь детей, ты выпадаешь из репертуара. У нас в труппе было 48 актёров. Несколько бригад: стационарная, выездная. Всё работало как один механизм. Приезжали многие режиссёры, даже из других стран, хотели поработать в этом театре. А мы со спектаклями тоже ездили заграницу: во Францию, Бельгию.
– Была ли какая-то особенная атмосфера у вечерних спектаклей?
Конечно. Главный администратор, Слава Панченко, выходил на вечерний спектакль, как белый лайнер. С бабочкой! Зрители приходили, раздевались, переобувались, женщины поправляли макияж… и вот такими красивыми заходили в духовный храм. Да, я считаю, что театр – духовный храм.
– О родном городе не забывали?
Нет. Александр Семёнович Чертов открыл набор на курс в Саратовском театральном институте и предложил мне поучиться. У меня тогда уже ребёнок родился. Но в Саратове осталась моя семья: сестра, родители. Я подумала и согласилась. Я вообще люблю учиться, идти вперёд. Быстро приехала в Саратов, поступила ещё в институт. Так в 37 лет я закончила уже институт и опять у Чертова.
– Вспомните свой первый выход на сцену. Что это был за спектакль?
Это было в Харькове. Спектакль назывался «Заячья школа». Как есть «Весёлая школа» у нас, только это была заячья школа. Ученики были – зайцы. Приходил учитель, медведь, и начинал урок. Но зайцы все были индивидуальны, каждый имел свой неповторимый характер.
– А каким образом характер куклы можно выразить в спектакле?
Я вообще считаю, что в театре кукол очень важен художник. Именно у него есть возможность визуально воплотить характер куклы. И он должен быть не просто художником, а должен быть ещё и скульптором.
Например, если я играю персонаж ведьмы или кикиморы какой-то, сразу возникает вопрос – «КАКАЯ кикимора»? Кикиморы разные бывают. А какая это кикимора? У куклы очень важен профиль, нос, глаза. Чтобы до последнего ряда было видно какие глаза!
Или, например, актёр говорит, что будет играть солдата! А какой солдат? Какой у него характер? Вот у мы играли спектакль «Чёртова мельница», и там тоже был солдат. Простой. Мог на камень сесть и кушать. А как его изобразить? Так и изображали: котелок у него солдатский, ложка, перо (он писал всё время), черновики его. Поэтому в театре очень важны актёр, художник и режиссёр. Вот три кита, на которых строится спектакль. Если хорошая режиссура, но нет настоящего художника в спектакле, то нет и спектакля. Куклы все на одно лицо, нет характеров. Ну тут опять же зависит от того, что хочет режиссёр. Я не лезу в режиссуру. Я – актриса, и должна заниматься своим делом. Должна воплотить то, что хочет режиссёр.
– Сложно ли понять режиссёрские задачи?
Наша профессия очень сложная. Иногда режиссёр знает, что он хочет и актёр его понимает, а иногда даже сам не может выразить свои ощущения. Это только сейчас я начала понимать, почему режиссёры могут кричать или нервничать. Да боже мой! Это такая сложная профессия! Я многое видела, и могу сказать, что хороших режиссёров театра кукол очень мало. Это штучный товар. Это мэтры!
– Какое правило Вы вывели для себя за время работы в театре?
Надо все время трудиться. Если ты ничего не делаешь, то ничего и не будет. И поэтому мой девиз – «Дерзай! Твори! И удивляй!». Всё время нужно удивлять. Выходить на сцену как первый раз, всегда играть «на полную катушку». Цель творчества – самоотдача.
А ещё, у меня сложилось своё отношение к критике. Я считаю, если ты не любишь критику, значит, ничего не делай, ничего не говори, ну и будь никем! Тогда тебя и критиковать не будут. (Смеётся)
– Какая Ваша самая любимая роль или спектакль, который до сих пор отзывается теплотой в сердце?
В спектакле важны эмоции и душа. Мне иногда говорят: «Вот ты здесь себя изображаешь». А что интересно зрителям? Как раз таки душа! Нужно играть с энергией. Если нет энергии, в театр идти не надо. Ну а что делать без неё?
Я люблю всех своих персонажей. Вот дай мне роль, если она яркая, если её можно выразить, она – любимая. В «Морозко» я играю зайца, я нафантазировала себе его. Если вижу реакцию детей, значит, попадаю точно. Да ведь трусливых, робких зайчиков играть неинтересно. Я могу его такого сыграть, но это неинтересно. Когда у героя спектакля есть характер, партнёрше есть за что зацепиться. Так и получается «петелька – крючочек». Важно создать атмосферу. Но задачу даёт режиссёр. Ему со стороны виднее. Вообще, со стороны всё намного виднее.
Я считаю, что в нашей профессии нужно обладать магией. Даже через ширму привлекать к себе внимание. Вот как раз Г.И. Шугурову интересны такие актёры.
– Что Вас вдохновляет?
У меня такое ощущение, что я родилась со склонностью к театру. Мне даже мама говорила, что я появилась на свет и всегда смеялась. Для сравнения, моя сестра Юля на семь лет младше меня, и она совсем другая девочка. Её черты – это дисциплина и серьёзность. А я более свободолюбивая. Люблю свободу. Меня вдохновляет свобода.
Есть мнение, что все девочки хотят сыграть Джульетту. Так ли это? Были у вас какие-то роли, которые вы очень хотели сыграть?
Всё, что я мечтала сыграть, я сыграла в Харькове. Я люблю разных героев, у которых есть характер. Пусть они хоть два раза выйдут сказать «кушать подано», но КАК они выйдут, КАК скажут, какую атмосферу создадут. Ты можешь всего несколько раз выйти на сцену, но запомниться зрителям намного больше, чем актёр, сыгравший главную роль.
В Харькове я сыграла много ролей, это хорошо. В театре нужно работать. В один день играла служанку Качу, а в другой день – принцессу. Это уже другие манеры, другое ощущение. В «Божественной комедии» мне досталась роль Евы, у неё тоже свой характер.
– Важно ли играть только главные роли?
Я вот что скажу, каждый режиссёр видит своё. Вот он мне даст в спектакле кустик подержать, я буду рада. Потому что так он видит. Можно и кустик ТАК сыграть, что он запомнится. Я с этого начинала. Когда пришла в театр, ко мне три месяца присматривались, узнавали, что я умею.
– Вы уже много лет в театре. Есть ли перед каждым спектаклем какой-то трепет, или вы уже сильно не волнуетесь?
Нет, такого не может быть. Я думаю, что пока я живу, никакого успокоения быть не может. Тем более в театре. Я привыкла, дойдя до порога, забывать обо всём, что снаружи. Сразу включаюсь в работу. И мне нравится фраза Геннадия Игоревича Шугурова – «С ходу!». Взяла куклу – всё забудь! Думай только об образе.
– Что бы хотелось сказать людям, которые идут в профессию «артист театра кукол»?
Выпускникам, которые пришли – только полная самоотдача. Работайте как в первый раз. Выкладывайтесь, не берегите себя! Наоборот, пусть лучше ты переиграешь, это режиссёр уберёт. А если вышел и показать нечего, то что он будет убирать? Что дальше делать? Перспектива должна быть. Должны быть характеры, сделанная роль, личности. Тогда зрителя это трогает и волнует.
Надо воплощать задачи, поставленные режиссёром, ведь он создаёт атмосферу всего спектакля. Тогда это и зрителю интересно!
