Долго не было свободного времени, но вот вроде появилось. Продолжу рассказ о своей совсем не героической службе. Тут были комментарии, что мол ты чмошник, что сдачи дать не мог. Спорить не собираюсь, как и доказывать то, что один в поле не воин. И покрепче меня ребята терпели то, что придумывали "любимые дедушки"- вспомнить бы хотя бы то, что творилось в инфекционном отделении 321ОВГ или печально известные "линейные стройбаты". Для себя лично я поставил цель выжить(но разумеется, не любой ценой). Впрочем, об этом я уже писал.
Читая большинство воспоминаний о службе в Советской Армии ловлю себя на мысли что каждый старается приукрасить себя, быть покруче.
Я стараюсь писать максимально честно и не с точки зрения борзого деда. Для меня настоящими чмошниками являются к примеру, не "Дима Двухдорожечный" или даже опущенные пацаны в Инфекционном отделении 321ОВГ , а те, кто довёл их до этого- старослужащие -беспредельщики, уроды и подонки. И знаете, мне не важно, что с этими старослужащими делали их "дедушки", как они их дрочили - Человеком можно и нужно оставаться всегда.
Не спорю, встречались гнильё, стукачки, лизоблюды и среди младшего призыва, а кто-то понимал лишь увесистую плюху(и в отношении этих "кадров" это было правильно!), но речь не об этом. Речь о беспределе, когда подонок упивается своей вседозволенностью.
Если же говорить о тех, кто так и не смог приспособиться к Армейской жизни, кто может быть и не сломался, но и не стал пусть и не авторитетом, хотя бы ровней большинству из своего призыва, то тут тоже, не всё так однозначно.
Многие из таких вот пацанов могли принести Советской Армии много пользы, если бы их таланты использовали по назначению. Но в Армии индивидуальный подход к каждому воину это редкость.
Но пожалуй хватит о "чернухе", которой будем честными, хватало и на гражданке (просто в Армии всё гнилое нутро было на виду). По разному было. Не плакали всё время, забившись в угол. И работа любимая была и курьёзные случаи. Всё как в обычной жизни. Об этом и пишу. А кому нужна героика, так это точно, не на этом канале.
Первое увольнение я помню очень смутно:
-Проверка внешнего вида перед выходом, прогулки где-то по Чите.
Солнечный ясный денёк, молодые девушки, праздношатающийся гражданский люд, фонтан около кинотеатра Удокан.
Денег на развлечения попросту не было – копеек 70, наверное. Главное свобода (хоть и шугаешься патрулей). В конце концов, можно просто подремать на лавочке, где-нибудь в скверике. Время в первом моём армейском увольнении пролетело незаметно. Вот уже вечереет, пора возвращаться в часть, но автобус, идущий в Песчанку, как на грех долго не приходил. Когда автобус наконец-то пришёл, я понял – опаздываю!
Опоздание из увольнения это конкретный «залёт», который грозил не только нарядом вне очереди, но и так скажем, «прессингом» от «дедушек», что в принципе можно пережить, но в Армии как известно практикуется «воспитание через коллектив» - «залёт» любого из нашего, младшего призыва это дрочево для всего нашего призыва.
После того, как я вышел из автобуса, до окончания увольнения оставалось менее 5 минут. Существовало 2 способа попасть в часть:
- Через КПП - это минимум 10 минут бегом.
-Обычный способ, которым пользовались все офицеры и прапорщики части, живущие неподалёку, со стороны автобусной остановки - перелезть через забор около санчасти.
Эта отполированная штанами офицеров, прапорщиков и срочников часть забора, с уже смотанной по краям колючкой находилась почти рядом с остановкой. Естественно, я решил штурмовать забор. Хотя физкультура всегда была моим кошмаром, в этот вечер я побил все рекорды и по бегу и по прыжкам в высоту - эх, видел бы меня мой школьный физрук!
Приземление было, мягко говоря, неординарным. До сих пор не верю, что можно запрыгнуть в седло скажем из окна и не повредить "самое ценное".В общем, в тот день у меня это получилось, прямо как в вестернах Гойко Митичем.
Только в качестве боевого коня оказался старлей 2 роты Орленко, в тот день бывший дежурным по части. Я приземлился ему прямо на шею.«Боевой конь» оказался не уросливым, хорошо объезженным. Он не сбросил меня на землю, а проскакал шагов 10. Потом аккуратно снял меня с шеи, подержал на весу моё щуплое тело и спросил:
-А ты, кто воин?
-Военно-строитель рядовой (имярек) первой роты!
-Откуда?
-Из увольнения!
-Понятно…
-Опаздываешь?
-Опаздываю, товарищ старший лейтенант!
-Беги!
-Погоди, стой!
Останавливаюсь.
Старлей трёт свою бычью шею - вес старлея Орленко 130 кг чистых мышц, без единой капли жира, рост не меньше 190.
-После отметки о прибытии, дуй в автопарк, возьмёшь литров 10 отработки и вымажешь весь забор!
-Есть!
Поручение Орленко я выполнил на пять с плюсом, ответственно, извазюкал забор качественно, правда и сам перемазался, но ничего, ночью я своё обмундирование застирал. Когда прибежал в автопарк, меня естественно хотели припахать деды, но когда услышали, кто дал мне приказ, от души налили отработки.
На утреннем разводе части было пасмурно, моросил мелкий дождь, что для Читы вообще-то редкость - дожди там напоминали тропический шторм - непроницаемая стена воды хлещет с ужасающей силой, превращая улицы в реки, хлещет так, что на ногах устоять трудно, но, как правило, недолго, минут 10…15, а потом снова чистое небо.
В общем, этим утром было темно, мокро и противно. Офицеры кутались в плащ-палатки и постоянно тёрли у себя между ног, обнюхивая пальцы. Брюки почти всех офицеров и прапорщиков были в отработке.
В этот несчастливый день я заступал в наряд по роте. Примерно через час после развода меня вызвали из роты на плац.Там меня обступила толпа разъярённых офицеров и прапорщиков. Со стороны это выглядело, так, как будто стая коршунов собиралась заклевать маленького мышонка…
-Ты что, ж сука делаешь, а!?
-Это приказ старшего лейтенанта Орленко!
"Коршуны" вспорхнули и расселись по скалам.
-Ну, тогда другое дело!
-А то часть превратили в проходной двор!
-Давно пора, надо было эту лазейку закрыть!
Авторитетный мужик был бывший десантник Орленко, за какие–то грехи переведённый в стройбат. До самого моего перевода в 348 ВСО Орленко выделял меня среди других солдат, приветливо улыбался, иногда разговаривал со мной «за жизнь».
Увидев меня после Ада инфекционного отделения 321 ОВГ, с почти неработающей правой рукой, огромными глазами и весом 48 кг (при моём росте 178), он сказал:
-Давай, ешь, набирайся сил!
И часто в столовой, когда принимала пищу наша рота, он стоял рядом со мной, смотрел, чтобы меня не обделили и басил:
-Что ж ты такой худой, кушай, я вот 120кг, похудел немного!
И что интересно, даже деды нашей роты никогда не ставили мне в вину такое внимание ко мне офицера.
Вообще, нормальный был дядька этот старлей, дай ему Бог здоровья!
