А не сходить ли нам за "карасином," дорогие читатели? Для тех, кто не в курсе: "карасин" это горючая жидкость- питание для "карасинки." Никакой ошибки! Если "карасин," то, естественно, "карасинка."
Так, повторяя за бабушкой Катей, я до подростковых лет была уверена в правильности произношения этих слов. Ну, не попадались мне они ни в книгах, ни в учебниках. Поэтому, далее, я убираю кавычки. Да и другое разговорное своеобразие Катерины Даниловны, в них заключать не стану.
Кстати, к карасинке не каждый мог приспособиться. Бабушка пускала квартирантов и нашлась молодая пара, с месяц промучившаяся на сухомятке, так карасинку и не освоившая.
Баловни цивилизации, назвав карасинку "чудовищем," съехали, насмешив бабушку. Она ничего, справлялась и даже блины на карасинке жарила. Но для этого, как вы понимаете, требовались не только мука, молоко и яйца, но и карасин. Без него карасинка становилась совершенно бесполезной вещью.
Зимних походов за карасином я не помню. Возможно, они просто не совпадали с короткими каникулами. А вот летом наступал денёк, когда бабушка торжественно объявляла:"Завтре за карасином пойдём."
И начиналась серьёзная подготовка. Из сарая доставалась невысокая, самодельная тележка, устроенная таким образом, что передняя её стенка опускалась, образуя подобие горки. С неё и "скатывался,"наполненный карасином огромный бидон, чтобы занять своё место в сарае.
Баба Катя осматривала колёса тележки: не дай бог, отвалятся на обратной дороге под тяжестью! Расстилала мешковину, чтоб бидон покрепче стоял. Он был кирпично-красного цвета, многолитровый, поскольку "кормить" карасином приходилось две карасинки - бабушкину и для квартирантов.
Я не понимала для чего бабуля корячится, сливая остатки карасина в банку: ну, поменьше на литр нальют! Она отвечала:"Умна ты, как я погляжу. Кто станет высчитывать? А мне лишнюю копейку платить. Оне ж на размер бидона смотрют. Как наполнен - всё и, чейный на дне карасин, им дел нет."
"А сколько он стоит?"- не унималась я. "Дак, семь копеек за литр." "Значит, фигня! Не жадничай." Бабушка прищуривалась:"А вота пойдёшь в магАзин за хлебушком, а я тебе семь копеек недодам. Пойди, поищи их на дороге! А то, навадилась, вместо целой буханки брать половинку, а на остальные леденцов покупать."
Такая перспектива пугала, и я переводила тему:"Еду возьмём?" Бабушка кивала:"Надоть.Часа три, а то и поболее простоять можем. Я то привычна к голоду, а ты не стерпишь." На самом деле, это было общее, неписанное "керосиновое правило," жителей частного сектора, брать с собой пожевать.
Суп, конечно, нет. Пироги, картоху "в мундирах," яйца, помидору и огурцы, если пора пришла. И непременно, семечки - семки, как говорила бабушка. Обычно ребятня, сопровождавшая взрослых, ела серьёзно, обмениваясь кусками, а взрослые больше семки грызли, напополам с новостями.
"Нарядишься?"- всякий раз спрашивала я у бабушки. И она, как всегда, отвечала строптиво:"Ишшо чаво. Чай, я не девка!" Но я точно знала: ещё, как нарядится! На другой день это подтверждалось: на бабуле оказывалась светленькая, штапельная кофточка, длинная юбка в серо-белую крапинку и, непременно, шерстяная кофта.
"Бабуль, жарко. Ведь всё равно снимаешь потом,"- говорила я, не улавливая требований "карасинового дресс-кода." "Зато строго,"- отвечала бабушка, поправляя непривычно нарядный платок на голове. В это утро её заботило, как я умыта и причёсана. Самолично заплетала мне косы, закручивая их "баранками" по моей просьбе.
Но всё - в тележке бидон, небольшая, "на две заднюшки" скамеечка, еда в кульках. Берём не воду, а только кружку - колонка рядом. Выдвигаемся. Идти не шибко далеко, через пару проездов, к деревянному магазину, в который я обычно бегаю за хлебом и конфетками.
Уже длинная очередь, ни меня, ни бабушку не огорчает. В этом и заключается "карасиновый кайф:" людей посмотреть, себя показать, пообщаться. Мне - побаловаться с ребятнёй с других улиц, бабе Кате разжиться интересной информацией.
Она идёт, выпрямив спину, слегка поджав губы, с достоинством. Здоровается со всеми, но по разному. Одним, едва кивая, другим полноценно говоря:"Здравствуй, Домаша!"
Маруся, Дуня, Агаша - эти имена я слышала только здесь, в частном секторе. К мужчинам бабушка обращалась по имени отчеству:"Поклон тебе, Миколай Ляксандрыч!"
Большинство собравшихся, были ненамного моложе или чуть старше моей бабы Кати. И, примерно, одной судьбы: пережившие войну, отдавшие ей сыновей, мужей, братьев.
Многие - выходцы из деревни, знавшие голод, холод, тяжкий труд и немыслимые лишения. Но не разучившиеся балагурить, зубоскалить и любить жизнь.
Карасин привезут часа через два. Все это знают, но воспринимая продажу, как событие, пришли пораньше. У народа похожие на наши тележки, бидоны, скамеечки, кулёчки с едой. Все женщины приодеты, никого в "чёрной," огородной одежде.
Многие парятся в таких же тёплых кофтах на пуговицах, как у бабули. Но "карасиновый дресс-код" соблюдён, и начинают снимать шерстяные подарки дочерей, расслаблять узлы нарядных платков. Разбираются по интересам и по соседским симпатиям.
Раздаются со всех сторон, не мешающие друг другу фразы:"А вот давеча...", "Вчерась-то, слыхали?" У мужиков свои разговоры. К бабе Кате подходит бабушка моей подружки с дальнего проезда. Она считается "молодой" - далеко до семидесяти.
Баба Нюра моет голову, добавляя в воду чернила (мне её внучка, Ленка, рассказывала) и они отдают синевой. И брови ей парикмахерша Вера краской рисует. Баба Нюра не носит длинные юбки, как моя бабушка, предпочитая платья.
Я давно примечаю, что бабуля её не любит, хоть и не запрещает с Ленкой водиться. Вот и теперь на певучее "Здравствуй, Катерина Даниловна," она, через губу, отвечает:"И ты будь здорова, Нюра." И отворачивается, показывая, что разговор закончен. Потоптавшись, тётка Нюра возвращается к мужу - высокому, мосластому старику с палкой.
Взрослые не успевают накалякаться, сгрызть семки. Мы - детвора, набаловаться и съесть припасы, как привозят керосин. Кто-то не посчитал нужным спросить крайнего и теперь суетится, другие забыли за кем занимали. Обретается настроение, свойственное очереди: "вас тут не стояло." Но ещё час и все - с карасином.
И мы с бабулей тащимся к дому. Вернее, я скачу себе налегке, а она толкает тяжёлую тележку с бидоном. Не выдерживаю и спрашиваю:"Ты за что Ленкину бабку не любишь?" "Эт-то, какой же Ленки?"-притворяется бабушка. "Огородниковой, какой же ещё! "
"А -а, это старого кобеля жена, что ля? - догадывается" баба Катя.- Так колдовка она. Жену Митрия сгубила, ево приворожила к себе. А мне Лёля, как сестра была. Давно ишшо."
Я говорю то, что знаю от Ленки:"Да у его первой жены аппендицит был. В больницу опоздали отвезти и она умерла. Ленкина мама тогда ещё в школе училась. Дяде Дмитрию хозяйка была в дом нужна, вот он и позвал Нюру."
Бабушка сердито отвечает:"Ага, ага. Только до того дня Нюрка траву всяку - разну Лёле носила, а для Митрия отдельно чай приворотный заваривала. Да его кобелину все знали. У меня под окошком тожа тёрся, когда на Бекете, в лесу, жили."
"А Ленка, говорит, она добрая. Мамка её лупцует, а баба Нюра нет и платья покупает, куколок разных,"- возражаю я. Но бабушка упрямо считает, что "чует кошка, чьё мясо съела." Впрочем, к тётке Нюре многие относятся, как бы с опаской. Поди, разберись во взрослых делах!
Бабушка завозит тележку в сарайку, бидон съезжает "с горки" - поход за карасином закончен. Соскучившиеся по избе, мы пьём вдвоём чай с вареньем. Из радио, висящего на стене, слышится романс, прелесть, которого я уже понимаю:
"В лунном сиянье снег серебрится, вдоль по дороге троечка мчится ... динь-динь-динь."
У бабушки влажнеют невероятной синевы глаза. Она у меня красавица. Говорит особенным шёпотком:"Сердцем поют." И добавляет, обычным голосом:"Спроси, где Ленке-то Нюра платья, да куколки покупат. Сходим, куплю..."
Благодарю за прочтение. Пишите, Голосуйте, подписывайтесь, если не трудно. Лина
#семейные отношения #реальные истории, рассказы #воспитание детей #бабушки и внуки #детство #пожилой возраст
