– Марина Тимофеевна Семенова – мой педагог, которая приняла меня в театре и сделала, наверное, больше всех для меня в жизни, потому что к тому времени моя мама уже скончалась.
Она была для меня и семьей, и учила меня быть педагогом. Я учился у Пестова в институте, а ей сдавал экзамены. Она у меня в театре вела практику. Эта была ее личная инициатива.
Марина Тимофеевна всегда мне говорила: «Педагогическая работа – она всегда бескорыстная. Ты главное запомни, что когда ты увидишь ребенка, который будет достоин, чтобы его поддержать, надо обязательно помочь. Обязательно. Остановиться и сделать, чтобы у него было все хорошо».
Я же понимал, что она со мной очень строга для того, чтобы я был всегда первоклассным, что она мне поэтому не дает расслабиться. Я человек ленивый, не любящий напрягаться. Она меня все время держала в ежовых рукавицах. Когда она ушла из театра, мне стало очень тяжело, потому что я себя сам пытался заставить работать, как она меня.
И вот когда исполнилось 70 лет ее работы в Большом театре, я пришел на ОРТ и сказал, что хочу, чтобы вышла какая-то передача. Я ее снял сам. Я работал тогда во «Взгляде». Тогда это был мой первый сюжет, сделанный самостоятельно, потому что человек 70 лет прослужил в Большом театре.
Есть книга про Марину Тимофеевну, изданная очень давно. Единственная на тот момент книга про нее. Большой театр как обычно просто забыл про то, что юбилей у великой Семеновой. И мы когда сняли передачу, а я всю хронику брал из этой книги, и говорю ей: «Марина Тимофеевна, подпишите мне». Она мне подписала, а я сослепу (я без очков не вижу), смотрю и думаю – ну, написала «на добрую память». А дома уже перед тем как убрать ее на полку, открываю и вдруг вижу «Люблю Цискаридзе», я открыл рот от удивления!
От нее этого в письменном виде я вообще не представляю, что кому-то она писала вот такие слова.
И потом, когда уже прошло время, было ей 95 лет, Большой театр выпустил открытки посвященные ей. Был большой юбилей у нас. И я пришел к ней после юбилея, говорю: «Марина Тимофеевна, подпишите мне открытки». А в тот момент она уже отдала мне свой класс. Я уже вел класс. И она мне написала – «Марина – Коле». Она просто взяла и уравняла нас. И она сказала: «Это не просто слова», когда мне отдавала эти открытки.
Это для меня очень важная вещь, потому что мне как бы эстафетную палочку отдали и сказали: «Вот теперь ты».
– Николай Максимович, скажите, вот были великие балерины, которые у всех на языке, и вы с некоторыми были знакомы, с той же Улановой. С Плисецкой. А сейчас уровень женского балета упал или это только кажется, что он упал?
– Вы понимаете: в чем дело? Время поменялось. Отношение к театру поменялось. Люди, которые раньше были главными людьми в стране – это те люди, которые служили в театре на первых ролях, и те, кто снимался в кино на первых ролях. Теперь ведь главные люди, кто снимается в шоу, в сериалах, даже не те, кто играет в кино – в серьезном кино, тем более не те, кто служит в театре.
А балет – это самое, наверное, искусственное из искусств, мертворожденное, так скажем, придуманное, и сказать, что у него сейчас прямо расцвет зрительской любви – нет. Но, конечно, любят каких-то определенных артистов.
