Кандидат философских наук, старший научный сотрудник сектора философии исламского мира Института философии РАН.
Основная сфера научных интересов: исламская философия
Как Вы решили пойти в науку? Что повлияло на Ваше решение стать ученым?
Наука – очень увлекательное дело. Еще на первых курсах университета моим любимым занятием было написание курсовых. В научной работе есть какая-то уникальна романтика путешествия в неизведанное: перед тобой темная пучина, и любопытство толкает тебя заглянуть в эту тьму в поисках неведомой драгоценной жемчужины знания. Ты закапываешься в источники, и понемногу свет знания начинает выхватывать из темноты удивительные вещи, о существовании которых ты прежде не имел никакого представления. И когда тебе кажется, что все, ты осветил все тайны этого подводного мира, перед тобой открываются еще бо́льшие глубины, еще более сложные вопросы, еще большая степень твоего незнания.
История исламской мысли насчитывает ок 14 веков, а источники, питавшие ее, (я имею греческую, персидскую, индийскую и китайскую культуры) еще древнее. Из всего того наследия, что оставила классическая исламская культура, на русский переведена и исследована лишь малая толика, поэтому не могу никак отделаться здесь от аналогии с мировым океаном, изученным где-то на 5%.
Конечно, на интерес к науке очень сильно повлияли многочисленные наставники, которые поддерживали меня на разных этапах работы. В самом начале это был о. Андрей Кураев, который предложил мне когда-то подумать о стезе востоковеда. Он же познакомил меня, еще первокурсника, с вл. Илларионом Алфеевым, который дал текст своей диссертации как материал для моей первой курсовой. Он же предостерег меня от полемического жанра, сказав, что всем будет больше пользы, если я не буду выискивать слабые стороны ислама, а постараюсь увидеть его таким, какой он есть. А потом уже было просто невозможно не увлечься красотой исламской культуры. Здесь ключевую роль сыграли мои научные руководители в ИСАА – Анна Наумовна Ардашникова и Марина Львовна Рейснер. С работами Марины Львовны я познакомился еще до поступления в Университет, на страницах детской энциклопедии издательства Аванта+, для которой она написала несколько статей по персидской литературе. Встреча с ней в Университете была для меня тогда, как встреча с рок-звездой. Марина Львовна руководила моим дипломом, она же познакомила меня с Мариэттой Тиграновной Степанянц, а Мариэтта Тиграновна уже передала меня в руки Андрея Вадимовича Смирнова, который стал моим научным руководителем в аспирантуре Института философии и много лет руководит сектором, в котором я работаю с первых дней его существования. А работа в Институте философии сама по себе большая удача: ты работаешь в окружении звезд первой величины, здесь все друзья и все готовы в любой момент помочь профессиональным советом и порцией содержательной критики.
Почему выбор пал именно на философию?
Я учился в ИСАА на филологическом отделении, там же начал изучать суфизм. Исламский мистицизм показался мне очень близким в силу того православного бэкграунда, который у меня сложился на тот момент. Суфизм показался мне интуитивно понятным и в чем-то родным. Хотелось погружаться в этот материал все глубже и глубже, но филология — это все-таки наука о том, как сделан текст, а мне было интересно, как сделан смысл, поэтому философию было не миновать. Философия «покупает» тебя, конечно, сразу красотой логически выстроенных обоснований. Когда сегодня читаешь Аристотеля, ты не ожидаешь открыть для себя тайны мироздания или познать какую-то скрытую истину, но стройность мысли Стагирита заставляет испытывать настоящий эстетический восторг. Так что на вопрос о выборе философии как области научных интересов можно ответить без доли иронии: «во-первых, это красиво».
