Альтернативные воззрения на мировую историю иногда пугают. Окончательностью приговоров. Если, например, открывается, что египтяне не могли наличествующими средствами обработать и переместить некие блоки, то бесполезно указывать, что теми же самыми средствами гранит обрабатывался везде — от Рима, до Петербурга. Даже опасно указывать. Ибо тогда окажется, что и Питер построен неизвестной высокой цивилизацией с помощью виман, лазерных болгарок и гранитного литья, а потом лишь откопан. Ибо — не могли же.
По этой причине, когда речь заходит о том, чего не могли монголы (спойлер: вообще ничего не могли, такой уж им был положен предел), меня начинает беспокоить судьба калмыков. В настоящий момент альтернативная наука не осведомлена о существовании этого народа, но когда-то же узнает. И тогда, калмыкам может быть отказано в реальности.
В чём проблема? В XVII веке калмыки перекочевали на северный Кавказ из Монголии. Что-то там не поделили с другими племенами, и переселились сначала в Сибирь (если что, то граничащая с Казахстаном Сибирь — это степи). Потом из Сибири — на Южный Урал, на Волгу и, наконец, туда, где Калмыкия расположена сейчас. Причём, всё это в высшей степени цивилизованно — с разрешения властей. Российская Империя, как и Римская до этого, отводила земли федератам.
То есть, калмыки, в принципе, проделали тот же путь на запад, что и монголы в XIII веке. Интереснее, — ибо подробности похода известны намного лучше, — другой их поход. Когда в 1771 году часть калмыков, не поделив что-то (на самом деле, многое, не не суть) теперь уже с российскими властями, решили вернуться назад.
Когда на территорию Цинской Империи засобирались 170 тысяч человек с миллионом голов скота (не считая мелкого), в Петербурге в восторг не пришли, но русские гарнизоны на Волге не рискнули препятствовать переправе столь многочисленной — и хорошо вооружённой — орды. Однако верным короне казахам, тогда именуемым киргизами, было дано понять, что с калмыками они могут поступить на своё усмотрение, а имущество беглецов оставить себе. Что, как выяснилось, соответствовало планам самих калмыков. Они тоже собирались поступить с казахами по законом военного времени.
Как следствие, на вылет через территорию современного Казахстана калмыки прошли с непрерывными боями, и память об устроенной ими резне казахи бережно хранили множество поколений. Калмыки казахов, надо думать, тоже надолго запомнили. Прорыв дался ценой потери 60% личного состава и практически всех стад. Но всё это неважно. Важно, что поход занял семь месяцев. Скорость движения составляла в среднем 25-30 километров в день
То есть, возникают два вопроса. Во-первых, как монголы могли потратить на тот же примерно путь в семеро больше времени? И во-вторых, как они вообще дошли, если представить по три лошади на лицо, пять лошадей в ряд, четыре метра дороги на лошадь и шесть кило сена в день на неё же? Нельзя же представить. Да и дороги там никакой нет.
Ответ на первый вопрос прост. Монголы сделали большой крюк к югу, да и вообще — не торопились. Понимали, что завоевание стран «до последнего моря» без них не начнётся, когда бы они не приехали. Ответ же на второй ещё проще: не нужно представлять глупости. Движение орды не так выглядело.
Представить нужно, для начала, некую условную Калмыкию. Или реальную, так даже проще. Посмотрев на карту, можно понять масштаб. Это территория, на которой кочевники удобно помещаются вместе со своими стадами и, соответственно, непрерывно кочуют, чтобы заготовкой сена себя не утруждать и круглый год обеспечивать скот подножным кормом... Теперь, берём Калмыкию и сдвигаем её границы по карте в нужном направлении. Юниты внутри рамки приходят в беспокойство, а затем и в упорядоченное движение. То есть, кочуют уже не как попало, а единообразно, чтобы успеть за рамкой.
...Тут нужно отметить обстоятельство, вроде бы донельзя банальное, но как показали комментарии к другим статьям не всем очевидное. Кочевники кочуют не от пустой охоты к перемене мест. А потому что держат очень много скота и не заготавливают для него корм на зиму. То есть, круглый год скот питается кормом подножным и быстро его на некой территории выедает. Приходится разбирать юрты и переселяться. Причём, частота этого неумолимого «приходится» обратно пропорциональна богатству угодий. Весной табор может долго сидеть на одном месте, зимой же, когда ложится снег, или летом, когда трава выгорает, кочевники вынуждены быстро двигаться.
...То есть, кочевники в любом случае в пути, как лютой зимой, так и жарким летом, и движение рамки ничего не изменило для них. Они не сталкиваются с дополнительными затруднениями, исключая возможность того, что рамка заведёт их на территорию занятую другими племенами, с которыми придётся сразиться. Но если пойти толпой, то чужаки — это уже не опасность, а облегчающий путь источник ресурсов: нового скота, взамен павшего, и прочей добычи.
Орда движется не по дороге, которой нет и которая не нужна, а широким фронтом, занимая достаточную, чтобы найти корм для коней, площадь — тысячи или десятки тысяч квадратных километров, в зависимости от численности. Это беспорядочная на первый взгляд, но в действительности блестяще организованная благодаря опыту бесчисленных поколений, мешанина из следующих своими маршрутами стад, табунов заводных лошадей, караванов с нонкомбатантами и военных отрядов — в том числе и осуществляющих дальнюю разведку пастбищ и вражеских сил по периметру. Если враг обнаружен разведкой на неком направлении, воины начинают стягиваться туда, гражданские же пытаются покинуть угрожаемую зону. Сбор сил и подготовка к сражению может занять два-три дня.
Это не гипотеза, а описание реальных образа жизни и тактики походов кочевых народов XVIII-XIX веков, зафиксированной наблюдателями. Орда калмыков отличалась от «монгольских армий» только масштабом. Достоверных случаев, когда бы более значительное количество кочевников переселялось бы на огромное расстояние одной волной, на самом деле, история не сохранила. Вероятно, именно калмыки поставили рекорд. Монголов — в одной колонне, как минимум, — всегда было намного меньше.
Субедэ привёл на Волгу 15-20 тысяч воинов (не считая племён, присоединившихся дорогой). Только воинов. Гражданское население двигалось далеко позади другим маршрутом. Потом приходили и уходили ещё какие-то тумены, но вразнобой и немного. Так что, собственно монголов (половина которых, к тому же родилась уже в степях Поволжья), у Бату оставалось всего 5-10 тысяч.
...И тут уже можно вернуться к первому вопросу, дав на него серьёзный ответ. Монголы двигались так медленно, — вообще медленно, везде, в среднем, вдвое медленнее пеших армий Наполеона или Александра Македонского, — потому что могли себе это позволить. Их несметные полчища были небольшими, по численности соответствующими средневековым европейским армиям. Необходимость восстанавливать силы лошадей подножным кормом сильно монголов задерживала. Но это было не слишком обременительно, — при такой численности, — и оно того стоило. Отдохнувшие и слегка отъевшиеся кони позволили совершать единичные длинные переходы при необходимости.
У калмыков же, напротив, возникла проблема. Они пошли слишком большой ордой, которая, чтобы прокормить скот, быстро выедавший траву, должна была непрерывно и с неприличной поспешностью двигаться. Либо рассеяться, утратив связность. Стада, не выдерживая темпа, вымирали, воины на уставших конях не успевали ни реагировать на атаки казахов, ни устраивать ответные набеги для возмещения потерь в имуществе.
