Тема рабства отражена в сериале довольно изящно. Глядя на сытые и довольные лица рабынь, забываешь о том, как эти девушки попали в плен.
Следует заметить, что в Европе в описываемом 16 веке рабство уже было отменено, то есть, сами европейцы были большей частью свободными людьми. Однако и они уже начинали шариться по сторонам и образовывать колонии в разных сладких местах земного шарика.
Жителей колоний, разумеется, тоже порабощали и даже частично привозили в Европу в качестве прислуги. То есть и европейцы беспредельничали, но не так красиво, как это делали Османы в сериале.
В первой серии показано, как обращались с девушками, предназначенными для султана. Александру к столбу привязали и даже по фейсу ударяли.
Но это были, конечно же, не продвинутые турки, а татары. Что вы хотите от орды? Полагаю, за свои противоправные действия все эти разбойники получили ататашки и нагоняй.
Вообще девушки попадали в рабство не по вине завоевателей. Всех их привозили в гарем или татары или пираты. Жалкий внешний вид рабынь говорит лишь о том, что они были неряхами.
Попав в гарем, девицы тут же приобретали человеческий вид, получали наряды, украшения и бежали учиться играть на лютнях.
Сами турки ничего плохого себе не позволяли. Рабам у них жилось лучше чем на родине. Хозяйка Ибрагима чуть с горя не померла когда Сулейман увез с собой ее любимого раба.
Женщина всю душу вложила в мальчика - дала образование, даже скрипочку ему приобрела. Только хотела в консерваторию отдать учиться, а его отобрали. Зря Ибрагим в детстве рыдал, знал бы, как здорово будет за границей, не рвался бы назад в свою задрипанную Паргу.
То, что Валиде Султан и ее команда в виде Дайе хатун распускали руки, не удивительно. Мордобой был не с позиций хозяйки в отношении рабынь, а исключительно за неподобающее поведение в приличном обществе.
И Афифе хатун тоже фалакой пользовалась не для собственного удовольствия. Девушки ругались, кричали в общественном месте, в общем, сами нарывались.
Когда рабыни устроили бунт с поджогом их никто палками не бил. Там все по закону - члены профсоюза предъявляли свои требования в отношении оплаты труда и обещанного повышения жалования.
Поразительная гуманность наблюдается во время военных действий армии Османов. Казалось бы, захватили город - грабь, не хочу, тешь свою солдатскую душеньку. Ан, нетушки.
Султан строго-настрого приказывает свирепым янычарам не только граждан не трогать пальчиком, но и их имущество.
Двоих неразумных янычар, ослушавшихся приказа, велено казнить за то, что то ли козу изна_силовали, то ли курицу сперли. Не янычары, а дети малые, не слушаются приказов и все тут.
Правда у себя дома в родной столице те же самые янычары свирепствовали так, что жителям мало не показалось.
Город спалили, будущему свекру Бали бея башку чуть не оторвали, до дворца добрались и тоже подожгли бы к такой то маме, если бы султан Сулейман своевременно не прискакал.
Но тут следует принять во внимание, что все эти несанкционированные действия были направлены против граждан империи. С рабами янычары так обращаться не посмели бы, за это и головы лишиться можно.
На грустные мысли наводит эпизод с османским отморозком, который приобрел в частную собственность Фирузе и еще какую-то девицу. Пользуясь тем, что его никто не видел и к кадию не сбегал, этот недостойный товарищ чуть ли не волоком тащил девушек по дороге и не давал им воды.
В семье не без урода. Зрителям показали, как отдельные несознательные граждане пренебрегали законом и проявляли негуманное отношение к рабыням. Разумеется, таких, как этот торговец, было не много.
Турки любили своих рабов, заботились о них, отдавали им последний кусок хлеба. Темные народы, завоеванные этими гуманистами, почему-то были недовольны таким положением вещей, бунтовали, старались скинуть ненавистное османское иго. Словом, по привычке тянулись от света назад в свою любимую темноту. Не нравилось им рабство.
Какими красками не раскрашивай рабство, оно всегда останется строем, ущемляющим свободу людей. Это не зависит ни от страны ни от времени, в котором происходят события. Вряд ли все рабы в Османской империи были счастливы. И даже если так, голодать на свободе предпочтительнее сытого рабства.
