Дореволюционные гимназисты из-под полы читали те произведения, которые сегодняшние школьники читают из-под палки
Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь…
— Чему равняется икс?
— Нулю.
— У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи.
(Из воспоминаний И.И. Пущина об уроке математики в Царскосельском лицее)
Образование и воспитание – тема животрепещущая во все времена. В советское время дети учились в школах, которые потом стали называть на дореволюционный манер гимназиями и лицеями, сейчас эти исторические слова заменяет сухая аббревиатура СОШ или словосочетание «образовательный комплекс»; вместо экзаменов, на которых лицеистам нужно было не стушеваться перед членами царской семьи и видными вельможами вроде Державина, современные выпускники деловито пишут ВПР, ОГЭ и ЕГЭ.
В этой книге собраны воспоминания самых разных людей — декабриста И.И. Пущина, камер-пажа Петра Дарагана, художника Дмитрия Кардовского, революционерки Веры Фигнер, философа и князя Евгения Трубецкого, хирурга Владимира Оппеля и многих других – все они рассказывают о том, как и чему они учились в свои «школьные годы чудесные».
Из нашего прагматичного времени дореволюционная Россия многим кажется золотым веком русской культуры и образования, стереотипные представления об ушедшей эпохе словно бы сформированы идеалистическими живописными портретами и чинными парадными фотографиями воспитанников благородных пансионов. Таким воображаемым картинам, в частности о женском дореволюционном образовании, вполне отвечают строчки из мемуаров Е.В. Аладьиной, пансионерки Елизаветинского института благородных девиц: «В первый день праздника Светлого Христова Воскресения, после заутрени, мы христосовались с нашею начальницею. Она снова отличала меня своими ласками и подарила мне сахарную корзиночку. Часу в десятом утра явился в институт ездовой от государыни. Начальница прочла привезенную записку. Императрица поздравляла всех с праздником и прислала нам целую корзинку дорогих фарфоровых яиц».
Вместе с тем понятно, что будни учеников и учителей во все времена состоят не только и не столько из патоки. Как пишет та же мемуаристка, предваряя свой рассказ, «особенные случаи светлыми или мрачными тенями ложатся на чистой, прелестной картине детской жизни воспитанниц: об этих-то особенных случаях скажу я несколько слов моим читательницам».
