– Коля, расскажи, пожалуйста, про уникальные мастерские Большого театра, потому что это такое место, которое, к сожалению, в настоящий момент...
– ...отсутствует! Да. Если мы будем про это говорить – сейчас будет «плач Ярославны», сколько у нас уничтожено в стране!
Дело в том, что, например, в том нашем старом спектакле «Ромео и Джульетта», которому подражали многие зарубежные балетмейстеры, создавая свои версии, ведь все это делалось по эрмитажным картинам и так далее.
Если вы попадете в Эрмитаж и придете в залы Итальянского Возрождения, вы увидите, что оттуда все, рисунок на костюмы, даже декор взят в спектакли Вильямса.
Надо отдать должное Франко Дзеффирелли, который видел наш балет, который был потрясен этим спектаклем, и он в своем фильме является и художником. Есть одно его интервью, где он подробно рассказывает, что даже цвет костюмов он оставил тот, который был у Вильямса в советском балете «Ромео и Джульетта», потому что все очень точно было им сделано.
Костюм, который был у меня в первом акте у Меркуцио, он… я не знаю, где он сейчас находится, он был пошит из настоящей золотой парчи. Вот из чего был сделан настоящий занавес Большого театра. Он из золота был – настоящий! Мне только меняли вставку, которая олицетворяла мою рубашечку, и меняли подкладку.
– Ты имеешь в виду колет?
– Да, колет был пошит из настоящего золота. Это очень тонкая работа. Мало того, там много было вышито золотой нитью руками, все эти узоры. И конечно, удивительна та вещь, что с 46-го года, когда этот спектакль был создан, а мы восстанавливали в 95-м году, все основные костюмы были в нормальном состоянии. Их только чистили и обновляли белье, а все остальное было оригинальным. Это, конечно, удивительная вещь, как качественно тогда все делали.
К сожалению, мастерских сегодня не существует. Даже те вещи, которые были изобретены нашими мастерами. У нас было все настоящее, у нас все было вышитое. А ручная вышивка сейчас стоит очень дорого. Это «от кутюр» настоящий. Это стоит безумно дорого, и ни один театр в мире не может себе позволить ручную вышивку, даже тамбурную вышивку, потому что таких машин не существует.
В мастерских Большого театра и в мастерских Мариинского театра они есть. В Мариинском еще делают тамбурную вышивку. У нас уже практически ее не делают. Цветы, которые у нас были сделаны, – это все ручная работа. Ни один театр мира себе такого не позволяет – легче купить в Китае ведро искусственных цветов, чем сделать все руками.
Конечно, это все очень сильно обеднило сегодняшний театр. Но опять-таки обращаю ваше внимание: все, что сделано в Англии, они не шьют новые костюмы для новых исполнителей – они их перешивают десятилетиями. Вот костюмы, которые вы можете сегодня увидеть в английском театре, во многом могут быть пошиты лет 30–40 назад. Просто они в таком состоянии хранятся. У нас, конечно, лежит все так, можно сказать «гниет под дождем»…
– Про дверь расскажи в мастерских – про сейфовую дверь.
– Была у нас в Большом театре сейфовая дверь, где хранились ткани и украшения. Это была комнатка без окон и дверей, туда имела вход только одна дама. Звали ее Муза Николаевна – царствие небесное! – замечательная женщина. На двери висел огромный амбарный замок, потому что сейфовая дверь, и ключ от этой двери всегда был у нее на шее. И она мне говорила: «Для тебя, Цискаридзе, открою».
Открывала она эту дверь, заходила туда и могла вынести, например, ткань начала XX века или ткань конца XIX-го или какие-нибудь украшения в коробочках действительно чешского хрусталя, который привозили тогда. Никто тогда не ценил этих вещей – можно было купить все ведрами, но это просто дорого стоило. А в 90-е годы этого уже ничего не было, потому доставали все оттуда под большим секретом.
