Что-то в движениях безликого нападающего вызывало у Семирдина очень странные ассоциации, мешало сосредоточится на схватке. Да ещё тёплая струйка под левой рукой, означавшая, что в горячке боя юноша неосторожно порезался о трофейный клеймор не давала сконцентрировать разбегавшиеся мысли.
А противник шёл ровным, уверенным шагом, словно отмечая последние мгновения жизни Семирдина. Усилием воли юноша принял боевую стойку, выставив лезвие меча перед собой. Удерживать так тяжёлый двуручник он бы не смог, а клеймор - другое дело. Оставаясь в этом положении, легко было не только парировать удары, но и проводить контратакующие приёмы.
Миг - и ятаган взметнулся вверх, пикирующей птицей грозя ударить с верхней позиции. Клеймор глухо звякнул, отражая удар, но едва отскочив, ятаган тут же понёсся назад мощным боковым махом. Лишь повернувшись влево на полоборота, Семирдин сумел парировать коварный приём, а ятаган уже грозил ему справа, лёгкой молнией метаясь вокруг юноши.
Мгновенно вспотев, Семирдин вынужденно отступил на шаг назад, с трудом успевая перехватывать резкие и неожиданные атаки противника, который словно сросся со своим оружием - так виртуозны были все его движения и удары.
Ни о каких контратаках речи быть не могло, юноша всё больше уходил в глухую оборону, потрясённый скоростью и мастерством своего визави. А кровь продолжала тихонько течь, и каждое резкое движение отзывалось болью в левом боку.
Что-то во взгляде противника дало понять, что этот бой не может быть прекращён простым поражением юноши, поэтому он изо всех сил старался выстоять перед вихрем смертоносных ударов, сплетённых его противником в причудливую сеть. Но чем дальше, тем сильнее Семирдин слабел и отступал назад, и это видел не только он, но и его явно торжествующий противник, словно смакующий свою, теперь уже близкую, победу.
Продолжение следует.
