Каждый миг, проведенный в Океании, всегда определялся как совершенно типичный. С такой же легкостью и обыденностью, с какой Смит рассказывал читателям, что происходит в мире его глазами, я смотрела на это через страницы как само собой разумеющееся. Слова его подтверждались собственными догадками касаемо силы политической партии и глупости людей. Всё это больше похоже на цирк, только Уинстон не смеется, потому что одинок на трибуне. Представление становится самим собой, когда его можно обсудить, чего и не хватало главному герою - разговора с собеседником таких же взглядов.
Но начнем сначала.
Всю первую часть произведения я ощущала отвращение вместе с Уинстоном - апогеем стала, наверное, двухминутка ненависти. Это полный абсурд, что-то за гранью нормального поведения человека, когда в порядке вещей оказывается требование ненавидеть, впадать в ярость, когда обязательно последует наказание, если ты недостаточно старался, мало брызгал слюной от злости и вспомнил не все скверные слова. С таким же успехом можно ввести две минуты слез, смеха, а потом ходить «эмоционально стабильными». Впрочем, этого и добиваются продуманные люди у власти – вычеркнуть из человеческих навыков эмоциональный интеллект. Их цель – чтобы каждый в Океании, выпивая очередной стакан джина «Победа», не мог даже вообразить себе другой жизни и верил, что всё делается на благо общества.
Вся ненависть в стране обязательно должна направляться к мнимому Голдстейну
Ведь когда эмоции спровоцированы общим врагом, создается атмосфера объединения. Партия приютила всех под своим крылом лжи. Столько глупости в их словах, думал Уинстон, однако глупцом оказался он сам. Люди, узнав о так называемой "Ред пилл", не захотят её глотать. Зачем предаваться опасной правде, если можно жить "неизвестностью иллюзии", остаться в искусственно созданной реальности Матрицы. Как можно дольше продлевать моменты своей жизни и ради этого идти на поводу у любого, в чьих руках она [жизнь] оказывается.
Да, сколько примеров создает кинематограф, и человеку всё мало. Он пропускает мимо ушей ответ. Не хочет верить. Старается не верить.
- Там всё слишком грустно.
- А почему?
- Потому что слишком похоже на реальную жизнь.
Вспомнить «Голодные игры», «Игру в кальмара» - если в первом всё было окутано пеленой фантастики, то южнокорейский сериал не мог оставить телезрителя равнодушным – слишком уж приближено к нашему миру. Так и 1984.
Книга о двоемыслии повлекла за собой такое же двоемыслие - люди читают, понимают, что это правда, и стараются выдумать логические ошибки, чтобы забыть о прошлом, переписать его. Понимать, что оно было, и при этом отрицать правдивость, верить в то, что нам хотят лучшей жизни.
В книге нет ни одной лишней главы, ни одного ненужного описания - идеальная история переписывания человеческой души. Книга, доказывающая, что мы не всесильны.
Но и это нельзя назвать правдой.
Ведь сломленный Уинстон лишь доказывает силу партии. О`Брайен на своем примере показал, что человек может переписать человека как программу. Всесилен тот, кто заставит других в это верить. Заставить можно по-разному, но самый безотказный способ - через боль. Через страдания. Книга о зомбированных людях, делающих по утрам зарядку и ожидающих фанфар в сводке новостей о войне, которой нет. Вечный мир стал вечным полем боя за власть. Бесконечная гражданская война, о которой знают лишь те, кто её ведет.
Пролы заслуживают в моем сердце отдельное место. Класс, который так хорошо описывает большую часть населения, приравнивается к животным. А всё потому, что они никогда не восстанут. Они будут жить, как бы власть, будь то партия или кто другой, ни умаляли их блага. Издевались, строили загоны. Самое большое неуважение - равнодушие. Неверие в их опасность. Пролетариат действительно мог восстать и поменять всё, своим преимуществом в количестве, огромный клад человеко-часов, пропадающих за бестолковой работой над разработкой оружия, которое губит их же дома, но дающее им место на заводе. Их жизнь похожа на клетку хомячка с колесом. Они заняты своими мелкими проблемами, даже не допуская мысли о лучшей жизни. Стараясь сохранить и хоть как-то преумножить то, что есть - раздобыть товары получше, выиграть в лотерею, которая существует-то ради того, чтобы занять их умственной деятельностью за созданием алгоритмов подбора выигрышных билетов. Деньги никому не нужны. Деньги служат нам для получения легких эмоций. В этой стране нет смысла в подкупе, потому что власть выше денег.
Уинстон считал, что за пролами будущее, что оно станет возможным, когда эта огромная сила поднимется с колен и начнет отстаивать свои права. Размышлял, но не задумывался, что сам является частью этой силы. В тюремной камере мимо проходили сотни людей, среди них его же знакомые и коллеги, та самая сила, не наладившая между собой контакт для свержения угнетающих.
Книга Голдстейна как удар под дых. Я сразу почувствовала, что ее писал партиец. Ярый, умный и беспощадный. Всё, о чем прочитал Смит, было так двояко. Строки пылали мыслью - ничего не изменить, всё так и должно быть. Голдстейна нет. Потому что весь мир охвачен аглосоцоподобными Большими Братьями с новоязом в руке. Потому что так должно устояться, и такому масштабу не помешать – пока всем внушают, что каждый год они живут лучше, чем раньше. Партия отрезала все идеи к фантазии, отняла рог у коня и подарила сено, убеждая, что нет ничего лучше, как жевать и служить.
В конце книги Уинстон изменился. Не говоря о внутреннем мире, просто взглянув на его внешность, можно сказать - она отражает тех людей, над которыми он смеялся. Которых должны были распылить. И они распылились, внутри, обретя слепленную оболочку от министерства любви. Так и выглядят "новые люди" - счастливые, беззаботные, раболепные.
Свобода - рабство.
Один свободный человек - ничто.
Партия - сила.
Вторая часть книги была очень странной на фоне остальных. Пропитанная житейскими делами, первыми чувствами, можно даже сказать, любовью, чем-то очень напоминавшим дом, она дает надежду. Дивергент, который нашел своих и начал вить гнездо. В этой части был первый лучик света. Само слово "будущее" стало обретать смысл, а настоящее - очертания. Появились линии индивидуальности. Вместе с героем, желавшим сделать вклад для будущих поколений и не рассчитывавшим на благоприятный исход своей судьбы, я готова была радоваться и надеяться. Нет, я даже была уверена, что человечество победит. И оно победило. Но не та часть, за которую я болела. Ведь сила у тех, кто у власти.
Люди в этой книге стали больше походить на машины. Ведь что отличает человеческий интеллект от того же компьютера? Он может быть непредсказуем. Мыслить иначе, рождать новые алгоритмы поведения. Мыслепреступление оградило человечество от этой опасности – выдыхаем спокойно, восстание роботов не произойдет. Всех гадких утят отправят в комнату 101.
Великий и могучий русский язык. Слишком могучий. Само его существование становится преступлением. Новояз, двоемыслие — вот что убережет человечество от преступлений. Оградит от человечности.
Однако свои мысли я не хочу заканчивать также грустно, как это произошло в 6 главе последней части. Вспоминая те моменты, в которых герой чувствовал себя хорошо [относительно], сомнений нет - счастье даже в самом малом количестве можно создать в любом мире. То, что всё это стерли из его памяти, обратили в ложь и мыслепреступление, не отменяет того факта, что такие моменты были. Романтизация стала ключом к «спасению»: свежесваренный вкусный кофе на потрескивающих дровах в камине, пение дрозда на поляне, мягкая кожа, объятия, встречи, стеклянное пресс-папье с кораллом, игра "змейки-лесенки" в кругу семьи. Нам помогает создание воспоминаний, навевающих тепло и уют.
Все эти ненормальные, Сайм с его новоязом и 11 словарём - кажется, он был рад проводить время за своей работой. Ведь понятие счастья субъективное. Значит ли это, что главная цель партии провалилась? Или продолжает осуществляться - люди найдут смысл для жизни и для радости в любой кошмарной ситуации, можно продолжать ограждать их свободу и поле действия. Уменьшать количество выдаваемого сахара и говорить, как им повезло.
"Мы полагаем самоочевидным следующие истины: все люди сотворены равными, всех их Создатель наделил определенными неотъемлемыми правами, к числу которых принадлежат жизнь, свобода и стремление к счастью. Дабы обеспечить эти права, учреждены среди людей правительства, берущие на себя справедливую власть с согласия подданых. Всякий раз, когда какая-либо форма правления становится губительной для этих целей, народ имеет право изменить или уничтожить её и учредить новое правительство..."
Пока мы будем следовать этому и не приравнивать смысл этих слов к мыслепреступлению, цивилизация не начнет процесс деградации. Пока будем чтить семью, чувства, допускать философию. Развиваем наше мышление, не погрязая в картиночной памяти 5 секунд и глупых шуток. Придаём смысл всему, что делаем, отдаем себе отчет и не думаем узко с таким богатым языком. Пока вместо урезания слов и недопуска щекотливых моментов изучаем психологию и учимся уживаться друг с другом.
Мне искренне жаль тех, кто сразу стал новой версией Уинстона, не побывав на месте homo sapiens.
