—Сука!
Именно так начинается «Событие» Набокова в видении Драматического театра на Васильевском. Режиссёр спектакля Арсений Мыцык, а актеры - студенты 4 курса РГИСИ (курс Юрия Ицкова).
По сути "Событие" не совсем событийная пьеса: она представляет собой историю о художнике, Алексее Трощейкине, который вечно на грани между реальным миром и миром своих фантазий. Он путается в них и зачастую упускает эту грань. А "событием" в пьесе является досрочное освобождение из тюрьмы Барбашина, который поклялся убить Трощейкина за то, что тот увел у него девушку - Любовь. Вот такое вот "событие": остальное - терзания сумасшедшего художника.
Но Арсений Мыцык предупреждает: «нельзя сказать, что мы делаем пьесу в «чистом виде», скорее даже наоборот. Я бы назвал это нашим ощущением от прочитанного и фантазией на предложенную тему. Но, несмотря на некоторые сокращения и перетасовки в структуре пьесы, мы старались остаться верными не столько букве Набокова - хотя к ней относимся с трепетом, - сколько духу автора». Действительно, "Событие" поставлено максимально молодежно: это видение молодого режиссера в исполнении молодых актеров. Здесь все максимально абсурдно: все, что в голове сумасшедшего художника прямо на сцене, и кажется все это настолько органичным, что абсолютно пошло и обычно поставленные "просветления" в виде серьезных речей главной героини Любочки выглядят более неуместными в этой реальности, нежели бред.
Но самое тут главное - каким был этот бред: лица - маски, словно белые холсты, характеры и выражения которых художник рисует самостоятельно; воображаемые похороны, на который девушка в одном белье читает реп, мать Любочки до сих пор пытается вовсю продвигать свои никому не интересные рукописи, каждый продолжает жить своей жизнью, в прямом смысле танцуя на гробу Трощейкина; воображаемые также и чувства Любочки к художнику, из которых ничего, кроме ненависти и агрессии уже и не осталось, однако художнику в его бреду так вовсе не кажется.
Почему театр мемов? Потому что символы и отсылки к популярным мемам "бродят" по этому спектаклю повсеместно. Сравнимо с Бутусовым, но с помощью символов отсылается режиссер не к глубоким смыслам, а к известным всем мемам: песни из тиктока, реп на максимально заезженных битах. В этом спектакле даже вспомнили про легендарный голос из переводов Гоблина. Выглядит эффектно, красиво, но на мой взгляд - лишь попытка занять место и время не несущим смысла материалом, так что полноценно сопоставлять это с Бутусовым пока что рано. Что ж, вполне вероятно, что это лишь начало карьеры Мыцыка и первые его попытки в сложный, но восхитительный театр символов.
На сцене практически всегда находятся двое главных героев: Алексей и Люба. Барбашин тут появляется будто бы Есеньевский "Черный человек" - как тень, запугивающая Алексея. Но именно его образ мне хочется отметить: человек со зловещим оскалом, нарисованным художником, так как это именно его страх и преследующие его мысли, а не реальность; человек в костюме и шляпе; человек, красиво и поэтично курящий в стороне. Я не удержусь и назову это еще одной моей личной отсылкой: а именно - его курение, схожее с гениальными кадрами курения Клинта Иствуда. Как же стильно подобран этот образ!
Что касается художника, главного героя - Алексея, здесь над образом поработали, видимо, не так детально: его характеристика как размякшего и трусливого человека передана лишь в словах Любови, но не в образе самого актера. Возможно, дело в том, что актер внешними своими характеристиками не соответствует роли; но тут речь уже стоит вести о типажности актеров и о несправедливых суждениях в пользу внешнего сходства актера и героя.
А вот насчет образа Любочки сказать ничего однозначного я не возьмусь: впечатления от него максимально двояки. В периоды бреда художника его личный созданный влюбленной образ Любы максимально органичен: актриса отлично изображает влюбленную, "летающую", легкомысленную барышню. Но в изображении реальной жизни образ Любы не подходит под обстоятельства и выглядит как бы не к месту: актриса меняет тон, голос, интонацию, но все еще не тянет на очень уж израненную женщину, которая несколько лет назад потеряла ребенка и обрекла свою жизнь на вечность с немощным художником.
Вообще, достаточно сложно раскрыть все содержание и все образы в сокращенном варианте пьесы Набокова. Спектакль длится всего 1.5 часа, события сменяются довольно быстро, единственная относительно длительная сцена - воображаемые похороны. Почему режиссер сделал акцент именно на этом действии - не понятно. Здесь поместились долгие и затянутые мемы, суть которых можно было раскрыть быстрее и отдать должное внимание другим фрагментам произведения. Но похороны являются как бы подводкой к финалу: после них мы наблюдаем последнее просветление - самая жесткая правда из уст Любы, переходящие в финал. Художник остается в своем бреду. А мы - в размышлениях о том, что же можно вынести из этой пьесы в исполнении театра на Васильевском и студентов РГИСИ. Чью долю из дверей зрительного зала мы вынесем в качестве урока? Чью боль прочувствуем больше всего?
Честно, я не могу сказать, что спектакль отозвался у меня какими-то серьезными размышлениями или же оставил глубокое впечатление. Возможно, дело в том, что Набоков не славится успехом в сфере драматургии. Возможно, просто не нашлось такой темы в пьесе, которая могла бы быть близкой мне. А может, этот спектакль просто приятно было посмотреть, скорее, в качестве развлечения, чем в качестве попытки погрузиться в серьезную полемику с самой собой. Вероятно, именно это предотвращает нас от возможного сравнения молодого режиссера Арсения Мыцыка с великим Юрием Бутусовым.
Автор статьи: Александра Струйская
