Перечитываю сейчас «Жизнь Арсеньева» и думаю: пожалуй, и я мог бы написать такой роман. Если бы память моя хранила столь живо детские воспоминания, как сохранила их память шестидесятилетнего Бунина; если бы детство мое и юность прошли в помещичьем поместье, расположенном на той самой черте, где лес встречается со степью; если бы вокруг меня в детстве был чарующий лесостепной ландшафт с дальними видами, перелесками, логами и тихими речками; если бы на моих глазах вырождалось и поэтически исчезало патриархальное, степное барство; если бы иметь слух, зрение и обоняние как у юного Бунина и его, живое и трепетное, ощущение природы. Кажется, при наличии всего перечисленного и таланта особого не требуется; пиши себе, придерживаясь, хотя приблизительно (все равно ведь никто не проверит), хронологической последовательности, о себе самом все, что вспомнишь и получится чья-то жизнь.
Но! Бунин у нас один.
Нобелевскую премию за «Жизнь Арсеньева» Бунину присудили в 1933 году, выходит, что писал он эту «Жизнь» в возрасте приблизительно шестидесяти лет. А пишет о своем, конечно, о своем! детстве, как будто это было вчера. Вообще, нет никакого сомнения, что Бунин всегда, или почти всегда, пишет о самом себе, или о том, что могло бы с ним произойти, но по каким либо причинам не произошло. Он сам для себя – целый мир. Неисчерпаемый.
Правда, от повторов Иван Алексеевич не свободен. Отец его героя, Алексея Арсеньева, это прямо промотавшийся помещик, Арсений Семенович, из «Антоновских яблок», сам герой сильно похож, даже внешне, на Митю из «Митиной любви», на Виталия Мещерского из «Натали». Но, с другой стороны, напиши Бунин свой единственный роман лет на тридцать раньше, то, возможно, не было бы не только повторов, но и некоторых из его замечательных рассказов. Понятно же, что Бунин пишет роман о себе, что подтверждается даже детальным совпадением некоторых событий его реальной и «романной» жизни, поэтому он и собрал невольно в романе все самое хорошее из того, что было уже написано. По-другому и быть не могло, ведь и рассказы в большинстве своем, и роман об одном и том же.
Примечание: справедливости ради отметим, что рассказ «Натали» был написан позднее «Жизни».
Удивительным природным даром наделен был Бунин: в нем гармонично слились воедино поэтическая мечтательность и отстраненность от мира житейского и, вместе с ними, острота и свежесть ощущения жизни. И дар слова. Пишет ли он об охватившем его детском восторге при виде коробочки с ваксой, или о подаренных ему сафьяновых сапожках и плеточке со свистком в рукоятке, которые он уложил с собою в постель, чтобы не расставаться с ними ни на минуту, он всегда находит самые подходящие слова.
Содержание романа совершенно не поддается сколько-нибудь внятному изложению. Если только совсем уж в телеграфном стиле: родился, резвился, учился, влюбился и т.д. Можно добавить, что детство – это лето, потому что кроме лета из детства больше ничего не запоминается, и, что деревенский мир расширяется постепенно, по мере взросления героя. А не как в городе: вышел из метро не на своей станции, а там другой мир.
Сюжет, как таковой, отсутствует. Вернее, он есть, но состоит из поездок поездом и пароходом по стране и верхом на Кабардинке со станции и обратно. В промежутках между поездками герой скучает, пишет стихи, любуется волнующей его природой, влюбляется, ссорится с любимой, охотится, бродит по улицам Орла, «наблюдает и изучает жизнь», мучительно долго готовится что-то совершить, но ровно ничего не совершает, а в основном бездельничает и любуется собой. Он отчасти нарцисс. Причем «от младых ногтей»: еще семилетним мальчиком радовался на свое отражение в мамином зеркале. Мало в нем по-человечески понятного и хорошего. Возможно, и сам Иван Алексеевич Бунин был не слишком приятным человеком, но открываешь его роман на любой практически странице и понимаешь – это хорошо.
Например: «Самые вкусные вишни – наклеванные птицами и подпеченные солнцем»; или «Сладко спала вся усадьба в долгое послеобеденное время»; или «Сквозь сон я вижу – мир и красота деревенской ночи, родных окрестных полей, родной усадьбы»; или «…с утренней резкостью чувств вскочил, открыл окно, облокотился на него: белое утро, белый сплошной туман, пахнет весенним утром и туманом, от быстрого бега вагона бьет по рукам, по лицу точно мокрым бельем…»; или «… закат, морозит, расчищается западное небо, и оттуда, из этого зеленого, прозрачного и холодного неба озаряет весь город светлый вечерний свет, непонятную тоску которого невозможно выразить…»; или «Я рос среди крайнего дворянского оскудения, которого не понять европейскому человеку, чуждому русской страсти ко всяческому самоистреблению…»; или «Что случилось с Россией, погибшей на наших глазах в такой волшебно короткий срок?» и все, тому подобное. Действительно, хорошо написано, и что случилось с Россией, мы, как и автор, тоже не знаем, хотя отпраздновали (!) недавно столетний юбилей той погибели.
Попробую еще раз вернуться к сюжету: после детства следует отрочество, обучение в гимназии некоего старинного русского города, неоднократно разоряемого и горевшего. Очевидно, речь идет о Ельце. В течение обучения проживание нахлебником в семье городского мещанина Ростовцева, истового русского человека, в доме которого все идет по раз и навсегда заведенному строгому порядку. Но при этом: «Хозяин, умыв и вытерев руки, с сумрачной усмешкой кинул полотенце на голову дочери – она радостно вспыхнула» – такое не выдумаешь, такое можно только увидеть.
«Очень русское было все то, среди чего я жил в мои отроческие годы».
Отмучившись в гимназии четыре года, герой наш вернулся в родовое, сильно обветшавшее, гнездо. Немного погодя последовали какие-то метания, искания, мучения, любовь, бессмысленные и бесцельные скитания по маршруту: Орел – Ярославль – Витебск – Полоцк – Петербург – Москва – Орел. В каждом городе пребывание по одному дню, не более, и знакомство ограничено лишь вокзалом. Затем опять любовь, на этот раз казалось бы вполне благополучная, расставание с Орлом, служба по земской статистике где-то в небольшом городке на Украине. Обмолвка насчет Гоголя позволяет предположить, что это был Нежин. Но не исчезает из их душ тревога. И не напрасно: отношения влюбленных не сразу, но расстраиваются, он все куда-то стремится и чего-то ищет, делает маленькие супружеские неверности, обижается на нее, она скучает и ревнует. Любовь медленно покидает их. Наконец она не выдерживает и уезжает. И, вернувшись к отцу, умирает в неделю от воспаления легких. Очевидно, продолжая любить его. Да и он ее любил, но любил и помучить. Как, впрочем, и она его. А вы как хотели? Это же Бунин.
Можно ли назвать «Жизнь» романом? Не уверен, хотя Джеймс Джойс и основательно подорвал наше представление о том, каким должен быть правильный роман. Недавно перечитал «Войну и мир», так что все свежо в памяти. Вот это правильный роман. С расстояния в сто пятьдесят лет можно сказать: классический. Он огромен и бесконечен, дочитав до слова «конец», можно смело начинать сначала, это роман на всю жизнь. Огромное количество героев, и главных и второстепенных, перечислять страницы не хватит, у каждого свой характер, своя судьба, свой жизненный путь. Весь роман построен на движении, решительных поступках и, потом уже, на чувствах его героев. (Вот только, пожалуйста, не надо здесь про дуб, который так вдохновил князя Андрея).
А что у Бунина? Движение, правда, есть. Но что это за движение? Бунин никогда не напишет: «Петр Петрович идет по улице». Он обязательно напишет, во что одет и во что обут Петр Петрович, что на нем какая-нибудь шелковая зеленая косоворотка, а на голове его какой-нибудь дворянский картуз с красным околышем; что по одну сторону улицы какой-нибудь овраг, заросший огромными лопухами, а по другую какие-нибудь низенькие заборчики, из-за которых свешиваются тяжелые благоухающие гроздья сирени, умытые весенним дождем. И становится ясно, что для автора не так уж и важно, куда и зачем идет по улице Петр Петрович, автору важнее, что Петр Петрович при этом видит, чувствует, о чем думает и о чем, возможно, вспоминает.
И что это за поступки? Вот у Натальи Ростовой поступок, так поступок: взять да и убежать из дому с дурачком Анатолем. Или у братца ее, Николая, поступок: взять, да и проиграть сорок тысяч рублей заведомому негодяю и нечистому на руку игроку Долохову. У Алексея Арсеньева не то: поехать непонятно куда и непонятно зачем и по приезде изводить жену глупыми рассказами о своих похождениях. Чувствуете разницу?
Резюме: перечитал написанное и понял, что не в силах объяснить даже самому себе, по какой же причине следует читать Бунина. А все же следует.
