Знакомство с этой певицей происходило частями, и у каждого по-своему. Её можно было узнать по голосу, не зная имени той, которая поет. И это важный момент, потому что услышав Can’t Buy Me Love или «Дилайлу», человек мог догадаться, где Битлз, а где Том Джонс. Но женский джазовый вокал без объявления для рядового слушателя назывался одинаково – «элла фитцджеральд».
По-своему важное нелинейное обстоятельство – иностранец мог видеть поющую Сару Воэн в «Корпорации “Убийство”», дебютном триллере Стюарта Розенберга с Питером Фальком. В дальнейшем этот режиссер поставит «Смеющегося полицейского», где будет еще больше безумия и крови, а ловить убийцу будет Уолтер Маттау – Джулиан Уинстон в комедии «Цветок кактуса», где голос Сары Воэн звучит за кадром в конце и начале этой циничной и трогательной истории.
Смотреть «Цветок кактуса» было можно и нужно по дюжине причин. Ради советского дубляжа. Ради хрупкой Голди Хоун и печальной Ингрид Бергман. Ради атмосферы вымышленного Нью-Йорка, не зараженной миазмами «эдичек» из «третьей волны». Ради музыки Куинси Джонса, сопровождающей игру превосходных актеров. Ради песни A Time For Love Is Any Time.
И вот что интересно: артистке удается петь абсолютно «в ногу со временем», не отставая ни на шаг, что простительно на третьем десятке лет интенсивной карьеры. Метроном заменяет часы, а списки хит-парада – календарь.
За молодежный материал брались и Лина Хорн, и Мэл Тормэ. Там сразу слышно – поют ветераны. Здесь, как в случае с Тими Йуро, возникает образ молодого дарования, вошедшего в зрелое амплуа.
Остальные фрагменты саундтрека представляют четкую «капсулу времени». Это конец 60-х. Даже фанк-версия I Need's To Be Beed With, под которую травится газом юная продавщица грампластинок из магазина «Стерео-рай», играет старомодно. Не говоря уже про инструментальные каверы The Monkees. И только заглавная вещь написана и спета словно вчера. Или послезавтра.
Лирическое отступление от джазовых форм может закончится карикатурой, если такой рискованный шаг совершает столь рафинированный стилист как Сара Воэн. Однако, в данном случае этого не происходит.
Есть такие певицы, любой текст, посвященный которым, выйдет слабее и ухабистей, чем он задуман. Он будет похож на попытку спеть как они одну из тех песен, что из года в год исполняют на Татьянин день преподаватели иняза.
При блиц-разборе манеры Сары Воэн на составные элементы мы получим оперу и романс, осовремененный блюзовым септаккордом – прием действует безотказно, если вам надо, чтобы «шансон» зазвучал респектабельней. По этой причине Нани Брегвадзе гораздо ближе к Билли Холидей в эстрадном номере, нежели местная «билли холлидей номер два», мучительно, без мастерства, воспроизводящая God Bless The Child.
Проживи Билли Холидей дольше, могла бы она запеть Билли Джоэла или что-нибудь из Райса и Уэббера? Light My Fire вполне смогла бы.
Романсировка настигла её в конце жизни на диске «Леди в шелках», который позднее будет издан в СССР. Каскады струнных под управлением Рэя Эллиса и аранжировки Клауса Огермана – всё это напоминает искусно оформленную декорацию спиритического сеанса для голоса с того света.
Аналогичным образом Рэй Эллис омолодит стандарты в исполнении юного Джонни Мэтиса, не заигрывая с аудиторией тинейджеров, а Клаус Огерман поможет консервативной Конни Френсис записать самый изысканный её альбом с песнями Бакарака и Дэвида.
В сопровождении Рэя Эллиса Сара Воэн запишет свой первый танцевальный хит, выходящий за рамки джазовой школы, и это будет Broken Hearted Melody. Слова этой песенки сочинил Хэл Дэвид – будущий текстовик Берта Бакарака.
Формально Сара Воэн – безусловно певица «довоенного качества», ведь её карьера стартовала незадолго до открытия Второго фронта в Западной Европе. Но магическое место её творчества даже не в будущем, а в некоем четвертом временном измерении. Там же, где пребывает её наследница Шерли Бесси, и Мэл Тормэ, и Берт Бакарак – ученик модерниста Дариюса Мийо.
Вблизи новейших веяний, рядом с музыкантами новых поколений, эти вечно «сорокалетние» звучат и выглядят наравне, не опережая и не отставая от того, в чем суждено им «вариться».
Вероятно поэтому и Мэл Тормэ и волнистое контральто Сары Воэн так органично вписались в «Два часа ночи. Кафе “Парадиз”» – гениальную сюиту романтических ноктюрнов Барри Мэнилоу.
Поразительно современен в дуэте с певицей и Билли Экстайн – черный предтеча Скотта Уокера.
Кто появился раньше и кто на кого повлиял – в данном случае не имеет никакого значения. Поскольку в эпоху дефицита точных данных случайного слушателя волновала не хронология, а перемена настроения в неизменном при звуках музыки. Хотя окружающий мир оставался в прежнем, порядком опротивевшем, виде.
И не потому ли к теме из «Кактуса» так убедительно подводит сомнамбулический «Венский сувенир» австрийского композитора Хайнца Провоста?..
Если мы поставим на хорошей громкости «Фрагменты снов», записанные с Мишелем Леграном, а после них I Want You, обе вещи покажутся первоисточником, а никак не сдачей пожилыми людьми норматива на актуальность.
Сара Воэн это роскошь во всем – в голосовом диапазоне, в дизайне концертных залов. Роскошь гардероба и ассортимента деликатесов. Но встреча с нею могла состояться на самой убогой территории. Так же как просто деревья – часть убогого ландшафта – в пьесе Trees превращаются в чудо искусственной природы.
Синатра признавался, что, при прослушивании Сары Воэн ему, от белой зависти, хочется вскрыть себе вены тупою бритвой.
В американскую версию «Мрачного воскресенья» был добавлен припев-пояснение – суицид отменяется, поскольку всё самое страшное рассказчице только приснилось.
И все-таки на низких пассажах голоса Божественной Сэсси мы замечаем колебания почвы в геопатогенной зоне при лунном свете.
Tomorrow City – город завтрашнего дня; название этой пьесы Брайена Огера в репертуаре певицы звучит символично, ибо такие города вырастают на руинах своих предшественников.
Вернемся к обстоятельствам открытия Сары Воэн рядовым гражданином. Слово «панорама» имела для него несколько значений – кинопанорама, панорама международная и болгарская серия пластинок «Джаз-панорама», которые иногда можно было приобрести по госцене. Для многих эти скверно записанные и дурно оформленные сборники десятилетиями служили единственным пособием по джазу. В одном из них Сара Воэн исполняла «Историю любви» Франсиса Лея. Не менее оригинально, чем это делал на советском миньоне Пеппино Гальярди.
Затронув итальянцев, стоит отметить, что и Мина обратилась к бразильской теме под влиянием Сары Воэн.
«Джаз-панорама» не столько просвещала, сколько травмировала любителей дешевизны. Особенно жутко звучали оценки и характеристики Тони Беннета и Синатры – «что-то как-то мне оно не очень» и т.д.
Для чего надо знать и это? Я имею в виду подробности заблуждений. Чтобы не повторять их впредь, украшая новым сленгом старые глупости.
Двойственность концептуальных и тематических альбомов вроде «Синатры в лунном свете» становится очевидной не сразу. От идеального замысла с годами остаются крупицы. Эклектика и разнобой, напротив, консолидируются в немеркнущий кристалл совершенства.
Полувековое наследие Сары Воэн изобилует крайностями и контрастами. Не случайно пьеса, спетая ею в дуэте с Милтоном Нашименто, называется «Мосты».
Последний этап карьеры завершился «Бразильской романтикой», которой предшествовали «Песенник Дюка Эллингтона» в двух томах, программа битловских вещей и острое ощущение скорого возвращения в будущее.
Насколько это рационально – отыскивать следы знакомых песен в новых произведениях? Разумно ли отслеживать цитаты того, что создано ранее, в свежих записях? Что стоит за этой морокой – стремление к гармонии или одержимость самодура-консерватора? Чаще и то и другое. Ведь страх перед будущим не ослабевает по мере его приближения.
* Бесполезные Ископаемые на Радио России каждый понедельник в 21.10
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
Telegram I Дзен I «Бесполезные ископаемые» VК
