В прошлый раз мы бегло рассказали о политической жизни Римской империи накануне Никейского Собора. На этот раз читателей ждет рассказ о самом Соборе – как он проходил, кто присутствовал, какие решения принял, а в следующий раз мы расскажем о том, к чему это все привело.
Религиозная политика накануне Собора
После соглашения с Лицинием, известного как Миланский эдикт, последовал целый ряд других нормативных актов, закрепляющих статус христианства. Так, священнослужители были освобождены от военных и муниципальных обязанностей (март 313), были отменены различные обычаи и установления, направленные против христиан (315), разрешено освобождение рабов-христиан (до 316), клирики были освобождены от уплаты налогов (319), узаконены завещания в пользу католических церквей (321). Вместе с тем, император запретил переход в клир куриалам, обладавшим большим состоянием.
Католическая церковь была освобождена от налога на недвижимое имущество (кроме церковных земель), ей было предоставлено право отпуска рабов на волю (но только с доброй воли хозяина и при свидетелях). Также ей была дана судебная власть, хотя она распространялась только на гражданские иски. Христианские храмы получили право убежища, которым на протяжении веков уже пользовались эллинистические храмы.
В 320 году была основана Церковь Гроба Господня в Иерусалиме, а в следующем 321 году император провозгласил христианство одной из государственных религий и предоставил Католической церкви колоссальные субсидии.
Милитаризация Церкви
Параллельно с этим прошел ряд поместных соборов. Радикально изменилось отношение государственной церкви к войне. Католическая церковь римской империи постепенно, шаг за шагом становилась не только государственной, но и военной. Теперь она осуждала убийство на уровне отдельных людей, но вдруг начинает прославлять массовое убийство на полях сражений.
Характерно, что незадолго до этого поместный собор в Эльвире (Испания), проходивший около 306 года, постановил пожизненно не допускать до причастия всякого, кто, даже косвенно (по доносу) содействовал казни либо изгнанию, и даже в час смерти их к причастию не допускали.
Однако вскоре ситуация изменилась диаметрально. Поместный собор в Арелате (Арль, Франция) постановил «в согласии со Святым Духом и его ангелами» отлучать от церкви дезертировавших христиан. Относительно Святого Духа, любопытно сравнить данное постановление с Евангелием: когда жители самаритянского селения не приняли Христа, и ученики пожелали, чтобы огонь сошел с неба и истребил самаритян, Иисус резко одернул их, сказав им: «не знаете, какого вы духа».
Отныне христианин, вступивший в армию в мирное время, но желающий выйти в отставку в случае начала войны, не может делать этого под страхом отлучения. То есть – в майские календы 313 года триарий Корбулон Ювента был отлучен от церкви за то, что ликвидировал мятежного варвара, а уже в майские ноны его коллега ауксилиарий Юний Фламин подвергся отлучению за то, что бросил пилум на землю, увидев крест на груди вражеского воина. Как в таких условиях служить отечеству – непонятно.
Примечательно, что в это же время Лициний также объединяет свою армию при помощи христианства и вводит первую христианскую молитву для легионеров. И все же христиане в легионах пока еще были пока меньшинством.
Непосредственно Собор
Накануне Пасхи 325 года синод под началом уже знакомого нам Осия Кордубского рекомендовал императору созвать общий собор. Синод был уполномочен расследовать Арианский спор, возникший в грекоязычной части империи. Император приказал созвать всех епископов в Никее в Малой Азии (провинция Вифиния). В то время на востоке империи было около 1000 епископов, и еще порядка 800 на западе. Однако из 1800 делегатов на собор прибыло лишь порядка 250 человек. Точное количество участников собора неизвестно – даже непосредственные участники, как Евсевий Кесарийский и Афанасий Александрийский, путаются в показаниях, называя количество от 250 до 318 участников. При этом среди них были делегаты христианских общин за пределами Римской империи – Персия и Индия (один участник), королевство готов, Грузия.
При этом внутри Римской империи делегаты распределились следующим образом: латиноязычные провинции Запада прислали всего пять делегатов – из Калабрии, Карфагена, Испании, Галлии и провинции Дуная. Вроде бы были также делегаты из Британии, так что может быть, и шесть. Все остальные делегаты представляли грекоязычный Восток, и среди них были такие могущественные фигуры, как патриархи Александрии и Антиохии (титул «патриарх» возник несколько позже, но все же это были значимые кафедры).
Император созвал собор по линии Римского Сената, и потому был председательствующим, хотя и воздержался от участия в голосовании. Осий Кордубский присутствовал на Соборе в качестве папского легата (хотя сам термин «папа» появился позже).
Собственно, само понятие «Вселенский» в ходе Собора не использовалось, и впервые упомянуто Евсевием в своем панегирике. В то время данный термин имел совершенно конкретное значение – вернее, целых два. Согласно первому, Ойкумена включала Европу, Азию и Африку. Со времен Кратета (150 г. до н.э.) бытовало представление о четырех материках – Ойкумене, и еще трех, соответствующих Южной и Северной Америках и Австралии. Согласно второму значению, Ойкуменой называлась Римская Империя.
Сократ Схоластик считает датой открытия Собора 20 мая, а торжественное закрытие – 20 августа, то есть в 20-летний юбилей правления императора. Заседания проходили в центральных палатах императорского дворца в Никее. Сначала шли предварительные дискуссии по Арианскому вопросу. 14 июня на заседания Собора прибыл император, и в тот же день начались голосования. Согласно актам Халкидонского собора (451 г.), главное вероопределение было принято 19 июня. 25 августа отцы Собора торжественно отпраздновали юбилей императора, и в тот же день состоялось официальное закрытие Собора.
Теперь, пожалуй, самое главное: акты, то есть протоколы заседаний Никейского Собора не сохранились. Подлинников соборных определений и постановлений, скрепленных подписями епископов, также НЕТ. Предположительно, они были, но это чисто умозрительные построения, не основанные на реальных фактах. Также предположительно, они были утверждены императорской печатью, что придавало им силу государственных законов. Созомен утверждает, что подлинные экземпляры этих деяний Собора хранились в государственном архиве в качестве государственных документов. Однако не сохранились не только оригиналы документов, но и их полные копии (с включением перечня имен подписавшихся епископов). Вы будете смеяться, но бюрократический фарс на этом не заканчивается. Дело в том, что перечня имен подписавшихся под «деяниями» епископов тоже НЕТ. То есть: мы достоверно не знаем, кто принял, что приняли и как принимали.
По мнению профессора В.В. Болотова, к числу соборных документов относятся Соборное изложение веры (он же Символ Веры) и Правила Никейского Собора. Приблизительное содержание их восстановлено по сохранившимся отрывкам. Вроде бы даже к Символу Веры прилагалось анафематствование Ария. Вроде бы Правил было 20.
Евсевию Кесарийскому на Соборе было очень неуютно. Накануне Антиохийский поместный собор отлучил его и двух других деятелей от Церкви, оставив окончательное решение на «Собор в Анкире» (г. Анкара), где и предполагалось провести Собор вместо Никеи. Но император справедливо решил, что без личного присмотра на Соборе непременно выйдет скандал. Забегая вперед, скажем, что так оно и вышло, и даже присутствие императора не помогло. Отлученный Евсевий решил перехватить инициативу, выступив с изложением своего вероисповедания, составленного им таким образом, чтобы угодить всем. Будучи лидером партии последователей Оригена, он изложил вероисповедание в терминологии Оригена, при этом ничего конкретно направленного против ариан, в его тексте не было.
Дальше начался форменный цирк: император в целом одобрил текст, но по наущению (вероятно, Осия Кордубского) вписал туда слово «единосущный». Воспользовавшись этим, ортодоксальная часть Собора начала слово за словом отыгрывать изложение веры Евсевия в свою пользу, превращая его в оружие против ариан (любопытно, что в то время их называли «порфирианами»).
Арианский спор
Не станем утомлять читателя изложением богословской сути Арианского спора, однако проясним немного предмет спора. По мнению наиболее авторитетного в данной области исследователя Т.Г. Сидаша, «учение о Троице — это «индоевропейский догмат», встречающийся как системообразующий по преимуществу в религиозном сознании индоевропейских народов». Ни в Ветхом Завете, ни в Коране этот догмат не содержится, и мусульмане с иудеями последовательно отвергают догмат о Троице.
В то же время, в античной философии догмат о троичности Бога присутствовал с самого начала – Пифагора, который диалектически развил триадологию Орфея и Элевсинских мистерий. В I в. н. э. учение Пифагора дополнил платонизирующий стоик Нумений, учивший о Троице как о трех божественных Умах. Со времен Нумения все без исключения античные школы различали в божестве Ум созерцаемый (или Отца), Ум созерцающий (или Сына) и Ум творящий, т. е. Душу или Св. Дух. Так, один из ведущих мыслителей неоплатонизма Плотин детально проработал учение о Трех Ипостасях, в которых видится и существует Бог.
Иными словами, «не было и быть не могло никакого изначально иудейского или, тем более, христианского троического сознания, которое можно было проповедовать на эллинской почве. Дело обстояло прямо наоборот: нужно было донести до людей, обладающих всего лишь библейским сознанием, умозрительную тайну Троицы», резюмирует Т.Г. Сидаш. И она была донесена: за сто лет до Никейского Собора термин «Троица» встречается в трудах Оригена, а до него эта концепция в том или ином виде представлена у Поликарпа Смирнского, Игнатия Антиохийского и Юстина Философа.
Таким образом, ко времени Никейского Собора троическая проблематика обсуждалась уже около тысячи лет. Отметим также, что относительно Святого Духа на Никейском Соборе не были принято никакого решения, и вопрос взаимоотношений третьей ипостаси Троицы с Отцом и Сыном был урегулирован уже около 362 года.
Казалось бы, дело ясное: император предоставил площадку для диспута, и сам однозначно выразил свою позицию, включив термин «единосущный» в вероисповедание Евсевия. Дальше оставалось только поднять всю тяжелую артиллерию аргументов в пользу Троицы, на худой конец даже какого-нибудь Тертуллиана вспомнить, и карта Ария была бы бита очевидным образом.
Но не тут-то было. Согласно легенде (протоколов-то нет), главным оппонентом Ария выступил епископ Николай из города Миры в Ликии, также известный как Николай Чудотворец, ставший прообразом Санта-Клауса. Что двигало им – понять затруднительно, но вместо внятной аргументации в пользу Троицы он зачем-то начал нести какую-то околесицу про горшки, изображая все это руками, чем умело воспользовался Арий, перейдя в контратаку и используя свой моральный авторитет. По свидетельствам современников, он отличался большой набожностью и кротостью характера, поэтому на фоне юродствующего Николая его спокойствие выглядело продуманной тактикой.
Неизвестно, куда бы склонилась чаша весов, если бы Арий сумел со всей очевидностью представить Собору нелепую возню Чудотворца неуместным кривлянием, но в третьем раунде дискуссия приняла неожиданный оборот. Исчерпав глиняно-горшечные аргументы, архипастырь Николай сотворил натуральное чудо, ловким хуком отправив Ария отдыхать в нокдауне. Такой поворот диспута ошеломил участников Собора, но под давлением императора им ничего не оставалось, как признать победу по очкам за Николаем.
Однако корпоративная солидарность все же не позволила делегатам Собора оставить инцидент без внимания. Никому не хотелось, чтобы отныне рукоприкладство в среде высшей церковной иерархии стало нормой. Что совершенно логично: люди все почтенные, зачастую пожилого возраста, кому же охота получить по физиономии на глазах у коллег и императора? Поэтому вскоре состоялся закрытый суд над Чудотворцем по факту «заушения» Ария.
Следует отметить, что термином «заушение» в христианских текстах обычно называли удары, нанесенные легионерами Христу. При этом «заушение» отличалось от «биения по ланитам», то есть – пощечин. Иными словами, Чудотворец не ограничился банальной оплеухой, а дал тщедушному оппоненту полновесного «крюка» в район соединения нижней и верхней челюстей. Результаты суда установить трудно, но, по всей вероятности, Николай снова сотворил чудо, избежав дисквалификации и ограничившись устным выговором. Что не помешало ему впоследствии быть канонизированным. Как говорится, победителей не судят.
Спор о дате Пасхалии
Во времена Иисуса Христа никаких споров о дате празднования Пасхи не было – было несколько вариантов расчета даты, но классическим считался расчет согласно храмовому священству. Согласно позднейшей католической легенде, полумифический папа Сикст I (он же Ксист) организовал перенос празднования Пасхи на воскресенье лунного месяца Нисан. При этом для определения Нисана христиане основывались на расчетах иудеев. К концу III столетия многие христиане разочаровались в еврейском календаре, и выступали за создание независимой системы расчетов Пасхалии. Собственно, задача была в том, чтобы дата Пасхи приходилась на воскресенье, и чтобы ей предшествовало весеннее равноденствие.
Собственно, ввиду отсутствия протоколов, мы не может знать наверняка, была ли частью повестки Собора унификация вычисления даты празднования Пасхи. Но если предположить, что все же была, то даже в этом случае мы не имеем безусловно достоверного текста соборного определения о Пасхе. По мнению профессора Болотова, относительно празднования Пасхи было сделано на Соборе лишь неформальное дружеское соглашение – отмечать ее по обычаю Александрийской Церкви. Так, нет уверенности даже в том, что отцы Собора договорились праздновать Пасху именно в воскресенье. И уж тем более нет оснований для утверждения, что Собор постановил, что Пасха не должна совпадать с 14 Нисана по еврейскому календарю.
Решения
Итак, самое принципиальное, что можно сказать о Никейском Соборе – мы не знаем достоверно, какие решения были приняты. Протоколы Собора не сохранились.
Официальным протоколированием прений и речей на заседаниях Никейского Собора никто не занимался, а список подписей, стоявших под его «деяниями», до нас не дошел, поэтому и характер его остается пока совершенно неизвестным.
Вслед за Собором был изданы декрет императора «ко всем епископам и народам», предписывающий предавать огню сочинения Ария под угрозой смертной казни всякому, кто попытается их скрыть. Отныне всякий, не согласный с Никейским Символом Веры, подлежал изгнанию из империи. Также император издал Послание «к епископам, не присутствовавшим на Соборе». Уведомляя о том, что «по общему суду всех постановлено – святейший праздник Пасхи совершать всем в один и тот же день», император дает, однако, понять, что это постановление издано в качестве совета, а не закона.
Таким образом, Первый Вселенский Собор в Никее не был ни Первым (им был Апостольский Собор в Иерусалиме в 49 г.), ни Вселенским (поскольку его так в то время никто не называл), ни Собором, поскольку из 1800 потенциальных делегатов на нем присутствовало максимум 315 (за вычетом троих от общин за пределами Римской Империи). И если восток Империи был еще хоть как-то представлен (максимум 309 делегатов от 1000 общин), то запад с 6 представителями от 800 конгрегаций в Соборе попросту не участвовал.
