«На обложке журнала — выразительный фотомонтаж: человек с перекошенным от страха лицом в ужасе отшатывается от больших ножниц. Подпись гласит: «Ноэль-Ноэль в конфликте с цензурой». Один из своих номеров французский журнал «Регар» посвятил глубоко волнующей кинематографистов проблеме цензуры. В разнообразных материалах журнала убедительно показано, что представляет в наши дни цензура кино во Франции.
Официальная цензура, осуществляемая специальной комиссией контроля за фильмами, призвана вырезать из кинокартин кадры, слишком «смелые», с точки зрения буржуазной морали. Однако та же комиссия (не столько из нравственных соображений, сколько в интересах правящих кругов) может запретить любой фильм, причем обычный срок действия запрета в таких случаях не меньше шестнадцати лет...
Существуют и другие, весьма своеобразные виды цензуры: демонстрацию уже разрешенного фильма может, например, запретить префект или мэр, руководствуясь при этом законом обеспечения «общественного порядка», принятым в 1884 году, то есть еще до изобретения кинематографа.
Много интересных замыслов талантливых сценаристов и режиссеров не было осуществлено из-за запретов со стороны того или иного министерства. … вынужден был замолчать Анри Клузо, пытавшийся снять фильм о «грязной воине» в Индокитае: на этот сюжет наложил «вето» министр по делам заморских территорий.
Немудрено, что в этих условиях наблюдается болезненная гипертрофия внутренней «самоцензуры» сценаристов и режиссеров. Создатель фильма, напуганный строгими запретами и дезориентированный придирками цензуры, начинает напряженно прислушиваться к осторожным советам рассудка, стремящегося избегнуть конфликта с властями. Художник всячески ограничивает себя, чтобы обойти рогатки цензуры и предотвратить возможный запрет фильма. Это зачастую приводит к гибели острых сюжетов и к тому, что вне поля внимания кинематографистов остаются значительные общественные проблемы, глубокие темы современности.
Свирепые ножницы цензуры уничтожают не только отдельные кадры и уродуют целые картины. Цензура подвергает запрету и многие темы как таковые.
Чего нельзя касаться французским кинематографистам?
Чтобы привести перечень «запретных» тем, понадобилось бы немало места! Это и колониальные войны, и коллаборационизм, и вопросы расизма. Рекомендуется также не касаться борьбы рабочего класса против предпринимателей, не распространяться о второй мировой войне и т.д. и т.п. Не напоминает ли это знаменитый монолог Фигаро из бессмертной комедии Бомарше: «...Я только не имею права касаться в моих статьях власти, религии, политики, нравственности, должностных лиц, благонадежных корпораций, Оперного театра, равно как и других театров; лиц, имеющих отношение к чему-либо, я могу писать совершенно свободно... под надзором двух или трех цензоров».
«Вакханалия цензурных запретов не раз касалась и демонстрации во Франции советских фильмов. Своеобразный рекорд запрещения, — пишет журнал «Регар»,— побил советский фильм «Броненосец «Потемкин»: он находится под запретом уже 27 лет!» …
Сетуя на притеснения со стороны цензуры. виднейшие кинематографисты Франции единодушно заявляют, что вымарки и сокращения (не говоря уже о запрещениях фильмов) не только мешают творчеству мастеров кино, но в еще большей степени ущемляют интересы зрителей.
Лун Дакэн, страстно выступая против цензуры, подчеркивает, что она в основном защищает интересы тех, кто стоит у власти, и выгодна только им; такая цензура убивает смелые идеи еще в зародыше. …
Разговоры о цензуре, как о блюстительнице моральных устоев, справедливо вызывают у французских кинематографистов ироническую усмешку. По мнению Ноэль-Ноэля, люди, стоящие у кормила власти, опираются на цензуру в целях сохранения своей власти. «Это доказывает, — говорит он, — что цензура в первую очередь является политической. Однако ханжество состоит именно в том, чтобы не показывать, что препятствуешь свободе выражения. Поэтому политическую цензуру выдают за цензуру якобы моральную. Но... тогда непонятно, как она пропускает то, что можно увидеть на наших экранах».
В подтверждение Ноэль-Ноэль приводит весьма типичный текст объявления в прессе:
«Совершенно исключительный!.. Фильм, который заставит вас вздыхать от вожделения!.. Чувственный!.. Очень смелый! Возбуждающий «Каприз Венеры» с аппетитной Ава Гарднер, которая сеет катастрофы, волнует сердца и предельно возбуждает нервную систему, с Диком Хэймсом, обворожительным певцом — исполнителем «Любите ли вы меня». Речь идет о девушке, лишенной чувства стыда, которая не только изобрела любовь, но и освоила все ее ухищрения. Одеяние этой Венеры весит всего 410 граммов. Американские критики утверждают, что существуют 32 положения, чтоб смотреть этот фильм... Несовершеннолетние не допускаются»...
Процитировав это «скромное» объявление, Ноэль-Ноэль с полным основанием спрашивает: «Разве после этого можно считать, что у нас существует нравственная цензура?» Артист полагает, что нужна настоящая моральная цензура, которая не пропускала бы на экран фильмов, оказывающих пагубное влияние на молодых зрителей.
Примерно такого же мнения и Жан Габен: «Желательна цензура, которая запретила бы для молодежи безнравственные и гангстерские фильмы». …
Эти высказывания виднейших деятелей французской кинематографии свидетельствуют о том, что прогрессивная часть художественной интеллигенции Франции ясно сознает, каким тормозом для се свободного творчества стала буржуазная киноцензура с ее реакционными политическими требованиями и ограничениями» (Т. Кулаковская, 1956).
Кулаковская Т. Французское кино в тисках цензуры // Искусство кино. 1956. № 12.
