На кровати лежало стопкой несколько матрасов, какая-то перина, все это прослаивалась одеялами и покрывалами.
- Прямо принцесса на горошине, - усмехнулась я рассматривая все это добро.
- Тетя любила гостей, вот и держала у себя все это постельное, чтобы можно было матрасы гостям постелить и одеяло дать, и не обидеть. Там у нее на балконе две раскладушки, и на антресолях одна детская лежит. У нее все кресла раскладываются. Гостеприимная была очень, - Людмила с тоской смотрела на все это великолепие на кровати, - Правда к старости стала вредной, но гостей любила.
- А теперь нам все это нужно отволочь на помойку. Мы же не будем оставлять себе эти матрасы? - я посмотрела на нее внимательно. - Нет, конечно. Знаешь, когда она нам стелила матрасы, то всегда рассказывала что вот на этот Левик написал, а вот на этот дядю Петю стошнило, - Люда начала смеяться, - Бабушка у нас очень экономная была, говорила, а чего такого, я же простынкой чистой кипяченой застелю и спите себе, пахнет чуток, но не в собачей же будке.
- Логика железная, - рассмеялась я, - Давай их на руликом сворачивать на кровати, перевязывать веревкой, и к двери ставить. Как все скрутим, так начнем на помойку таскать.
- Может один матрас оставим? - спросила она.
- Как скажешь. Что решила с квартирой делать?
- Сдавать наверно. Нам прибавка к пенсии с Пашкой не помешает. После нашей смерти детям квартира останется, - она улыбнулась.
- Может продать, прокутить? Моря, океаны, загранпоездки, одежда и еда всякая разная. Пожить в свое удовольствие, - спросила я, внимательно смотря ей в глаза.
- А мы и так живем в свое удовольствие. Сейчас такая ситуация в стране, что страшно в соседнее село ехать, а ты мне про моря и океаны.
- Но не всегда же так будет. Посмотреть Париж не хочется? - поинтересовалась я.
- Вот к тому времени, как все откроют, мы со сдачи квартирки на Париж и накопим. Хотя я хочу в Турцию, и там дешевле. Я присматривала себе путевки, по горячей вообще дешево получается, две наших пенсии.
Посмеялась над таким сравнением, чтобы съездить куда-то, нашим пенсионером надо несколько пенсий отложить. А жить на что?
Катали мы с ней матрасики и болтали. Связывали их старыми поясами. Вдруг наткнулись на один любопытный матрас, на нем живого места не было, весь латанный, перелатанный, заплатка, на заплатке. Остановились мы и смотрим на него вдвоем.
- Она что-то говорила, чтобы я матрас какой-то не выкидывала. Говорит, увидишь его, сразу поймешь, дескать он самый дорогой, пусть лежит, - сказала Людмила.
- Страсть какая, разве можно такое оставлять, он же весь буграми, там наверно весь наполнитель свалялся. Все комками. Домой его поволочешь? Он ко мне в крокодильчик не поместиться. Учти у меня багажник спереди. - Да, да я понимаю, но как волю тетушкину не исполнить?
- Сидит твоя тетушка сейчас на небушке и смеется над тобой. Может так над ней дед прикололся. Она матрас оставила, а теперь вот тебе достался. Мне кажется из него даже солома торчит, - я со всей силы дернула за желтую "соломинку".
Оказалось, что это обычная нитка, немного порвался шов на очередной заплатке.
- Ладно, ты права, ну куда я это убожество дену, - кивнула Людмила.
Мы попытались скатать матрас, но он был тяжеленный.
- Кирпичи, что ли она туда наложила? - поморщилась я.
Стали его сворачивать, и тут он лопнул.
- Вот еще этого не хватало. Пока допрешь его до помойки, весь в трухе будешь. Он же рассыпается на глазах.
Я его со злости сильней тряхнула и прижала, чтобы валик был плотней. Матрас тресну в другом месте и что-то со звоном упало на пол. - Что там? Очередной гвоздь, - спросила я Людмилу, которая полезла под кровать смотреть, что туда укатилось.
- Не вижу, сейчас фонариком освещу, - сказала она.
Женщина залезла под кровать и стала там шариться.
- Там какая-то монетка. Мне можно ее трогать?
- Сей момент, обожди, - сказала я и нырнула под кровать.
На полу лежала довольно большая монета, номенал разглядеть не удавалось.
- Вылезай, монету не бери, пошли смотреть, - скомандовала я.
Мы с ней выбрались из-под кровати, и принялись трясти матрас. Он совсем лопнул, и из него чего только не посыпалось. Люда и я смотрели на все это великолепие ошалелыми глазами.
- А тетушка то была права, матрас то дорогой, - еле прошептала я, - Вот тебе и Турция, вот тебе и Багамы.
Весь пол был усеян золотыми и серебряными монетами, золотыми украшениями, небольшими металлическими серыми брусочками, какими-то мешочками.
- Обалдеть, - только и смогла произнести Людмила.
- Новый наматрасник шьем? - спросила я ее.
- Не знаю, - ответила она растерянно, - Я могу что-нибудь из этого взять?
- Да хоть все бери, - рассмеялась я, - Ваше наследство. Делать то, что будем с этим добром?
- А ты никому не расскажешь? - она села на колени и стала рассматривать украшения.
- Нет, - я пожала плечами, - Точно?
- Угу, - кивнула я.
- И даже Саше.
- Тем более Саше, - заверила я женщину.
- Никому не рассказывай, я потом решу, что с этим делать. Вот только нужно все куда-то спрятать. Порвался наматрасник, как жалко, - зашептала она.
Ого, тут и до сумасшествия не далеко. Того гляди начнет меня обвинять в том, что я что-то у нее украла. - Давай, все по кучкам разложим и посмотрим, куда можно убрать каждую кучку.
- А вдруг залезут и украдут? - она посмотрела на меня какими-то странными глазами. - Кто залезет? До этого никто не лазил, а сейчас залезет? Тем более сейчас начнем все выносить, соседи увидят, что в квартире брать нечего и не полезут. - Ты говори потише, а то вдруг кто подслушивает.
- Смотри, - стала складывать я в стопку серебряные рубли, - Это серебро. Можно сдать в ломбард, но примут, как лом, а можно поискать коллекционеров и попробовать продать, как антиквариат.
- Мне страшно, - вдруг она заплакала.
- Пошли чай пить, - встала я с пола.
- А как же вот это? - она показала рукой на пол.
- А куда оно денется? - спросила я.
- Ворона залетит и утащит.
- Все утащит?
- Ну колечко там или сережки, - сглотнула слюну Людмила.
- Закрой форточку. Я чайник пока греться поставлю.
Ушла из комнаты на кухню. Преображение Людмилы мне не очень понравилось. Хотя, может быть, она просто не ожидала такого. Сначала подушки со всяким разным добром, теперь матрас с золотом, свихнуться можно.
Я сидела на кухне и ждала, когда согреется чайник. Людмила почему-то не торопилась пить чай. Накрыла на стол, вытащила из сумки пирожки. Люда тоже что-то взяла с собой, но не буду же я у нее в пакете капаться. Пошла за ней в комнату. Она застилала полы покрывалами и что-то бормотала себе под нос. - Решила прикрыть на всякий случай, а то вдруг кто в окно подглядывает. - Мы на третьем этаже. - С соседнего балкона, - прошептала она.
Вышли из комнаты, она вся озиралась. Руки у нее тряслись, а лицо покрылось красными и белыми пятнами.
- У бабушки тонометр есть? - спросила я, - Людмила, тебе нужно успокоиться. Если ты сейчас дубу дашь, то никому эти богатства уже не пригодятся. Поняла? Надо, чтобы ты голову включила и распорядилась ими по умному, а не как твои покойные родственники, свалив все в матрас. Давай, сейчас давление померяем и накапаем тебе пару капелек? Ага?
Она вздохнула и кивнула. Достала из холодильника настойку пустырника и бахнула его в рюмку с водой. Выпила залпом и села дышать, привалившись к стене. Вдыхала и выдыхала, а потом начала смеяться. Ну, думаю, все, приплыли, полетела кукушка в теплые страны.
- Я вспомнила, как я Мишку рожала. Он огромный был, 4,5 килограмма, а я весила 48 кило. Худая была, как селедка. И вот я дышала так же и думала, что сейчас лопну, как шарик, оп и все.
- И как? - поинтересовалась я.
- Не лопнула, родила, сама, чудом.
- Ну и тут справишься, - кивнула я на комнату. - Я вчера пироги пекла с мясом и картохой, и с яблоком. Будешь? - Людмила начала приходить в себя.
- Буду, - кивнула я.
Умяли с ней пирожков с пирогами, да с горячим чаем. Люда готовила отменно. Выпечка у нее всегда была высокая и душистая, а начинки она никогда не жалела. Людмилу немного отпустило, взгляд уже не был таким безумным, руки не тряслись, а к лицу вернулся прежний цвет.
- Что делать то с этим? - спросила она.
- Сама решай.
- Я не знаю, мне надо подумать, разложить все, учет составить.
- Там всякие красивые наволочки были для диванных подушек, давай туда все по кучкам сложим и на диване раскидаем между обычных подушек.
Она кивнула. Так мы и сделали. Полотенце в несколько слоев, в него один вид золота, в одну думку. В другую думку монетки, также в полотенце, чтобы сразу не прощупывались. С дивана скинули все нормальные подушечки, положили эти, и завалили их нормальными подушками, часть раскидали по креслам.
Пока все раскладывали, Людмила все считала и записывала в блокнот. Видно было, что женщина думает о чем-то. Она совсем немного времени разглядывала золотые украшения.
- Они ведь очень дорогие, - сказала Людмила, - Это ведь изумруды, а это рубины, тут гранат, а это скорей всего бриллианты. Смотри какой рубиновый кулон и серьги такие же. И все это вот так лежит в одной куче, царапается друг об друга, теряет свой внешний вид.
Она отложила рубиновый кулон с серьгами в сторону. Я протянула ей такой же перстень.
- Хоть на старости лет дорогое золото поношу, - покачала она головой.
Из кучи вынула изумрудные серьги и положила их около меня.
- Возьми, это мой подарок тебе.
- Не возьму, очень дорогой подарок, - покачала я головой.
- Твое благоразумие дорогого стоит. У меня в тот момент разум помутился, я всякое дурное думать про тебя стала, и про родных своих. А теперь поняла, что делать. Я вот эти все мешочки продам, и монеты, деньги поделю на три части, детям и себе. Украшения сама носить буду. На вырученные деньги в доме сделаю ремонт и мебель всю поменяю. Если что-то останется, то слетаю с Пашкой в Турцию.
- Ну и правильно, - кивнула я.
Думочку с украшениями она забрала с собой. Матрасы мы в тот день, так и не выкинули, так и бросили их у порога. Не было желания, да стресс дал о себе знать, ручки с ножками тряслись.
Автор Потапова Евгения
Копирование и размещение на других площадках без разрешения автора запрещено.
