ГОРДОСТЬ УФЫ – ТРЕНЕР, КОРОЛЬ ЛЫЖНЫХ ТРАСС.
Каждый летний вечер, когда все, умаявшись за день готовились ко сну в стенку нашей квартиры раздавался стук, а затем слышался голос нашего соседа дяди Саши, - Александра Адольфовича Книсса. – Вадик, пора, идем на речку купаться. И эта процедура ночного купания в Белой была ежедневной и могла прерваться лишь в дождливую погоду.
Есть люди, которые оставляют после себя добрую, светлую память. Именно к ним и относится дядя Саша, иначе я его и не называл даже будучи взрослым мужчиной. Истину говорит народ: человек жив до тех пор пока его помнят. Именно к таким людям можно отнести и этого человека – Александра Адольфовича Книсса, заслуженного тренера РСФСР по лыжным гонкам, заслуженного работника физической культуры Башкирской АССР. Он родился 2 апреля 1920 года в Уфе в состоятельной немецкой семье.
Я поведаю о тех фактах из его жизни и его семьи, которым был сам свидетель. О некоторых из них даже его дочь Лидия и дети-двойняшки Владимир и Георгий не знают или едва ли помнят из-за их далекого детского возраста.
Их семья поселилась в нашем дворе в конце сороковых годов. Жила в том же доме где и наша семья по адресу: улица Павлуновского, 7. Наша квартира имела номер 2, а их номер 3. Я хорошо помню, как его мальчишки донашивали одежду своей сестры. Их мать очень красивая женщина татарка еле успевала штопать им одежду. Такое было повсеместно – война не щадила ни кого. Все перебивались, как говорили раньше – с воды на хлеб.
Дядя Саша устроился на работу в Уфимский педагогический институт на должность преподавателя физкультуры и тренера по лыжам, а потом в этих же должностях стал работать в Башкирском сельхозинституте.
Двор наш жил дружно, помогая друг другу чем только можно. Вначале пятидесятых еще при карточной системе, моя мама предложила нашим соседям – Прасковье Павловне Синякиной (тете Паше) и тете Рае Книсс идею: сложиться имеющейся у них мукой и картошкой чтобы испечь пирожки, а затем продать их на базаре. Я хорошо помню, как они втроем складывали свою выпечку на большой поднос. Укрывали лежащие на нем горячие пирожки несколькими слоями ткани и, торопясь чтобы они не остыли, шли на базар – на Верхнеторговую площадь. Что же получилось из их «бизнеса»? Во-первых, они вскоре расстроенные вернулись домой. Во-вторых, ни подноса, ни пирожков, ни денег у них не было. Оказалось, как только они пришли на базар и стали предлагать свои пирожки покупателям то первыми оказались милиционеры. Недолго думая, прикинув, что собой представляют эти горе продавцы пирожков, они взяли их на испуг. Пригрозили отвести всех в милицию, а затем сдать в органы ОБХСС ( отдел борьбы с хищением социалистической собственности). А эта организация наводила на всех ужас: можно было не только "схлопотать" огромный штраф, но и попасть в "места отдаленные". Естественно наши «предприниматели» испугались и, во избежание не минуемой неприятности отдали этим милиционерам весь свой товар вместе с подносом. Благо, что тетя Рая сумела уговорить их об этой «милости», разговаривая с ними по-татарски.
В те трудные послевоенные годы многие семьи содержали у себя домработниц. Как правило ими были женщины кто по каким то причинам не нашел себе работу. А ее как во время войны, так и после нее найти было очень трудно. Такая домработница жила в приютившем ее доме как обычный член семьи. Один раз в год по предварительному согласованию с хозяином семьи ей предоставляли отпуск. По мере возможности по праздникам дарили подарки. В ее обязанности входили – уборка по дому, стирка белья, приготовление еды. Такая домработница некоторое время была и в нашей семье. Это была родная сестра Александра Адольфовича тетя Оля. Скромная, худощавая женщина с присущей всем немцам аккуратностью и исполнительностью. По истечении срока работы в семье таким домработницам ее хозяин давал на руки справку-свидетельство о том, что она работала в их семье в такое то время. Эту справку заверяли штампом в домовом комитете, и она являлась документом подтверждающим стаж ее работы и учитывалась при выходе на пенсию.
Однажды поздним вечером я возвращался домой из кино. Наша небольшая улица Павлуновского одним концом упиралась в улицу Салавата Юлаева (бывшую Бельскую), а другим, южным, отвесно обрывалась в Малый Труниловский овраг. Улица никогда не имела освещения да и домов на ней насчитывалось с десяток. Я уже подходил к воротам дома как за спиной услышал душераздирающий крик о помощи – Вадик, помоги! Я бросился на голос. На углу улицы, прижавшись к стене дома и откинув назад голову, стояла тетя Рая. Вдоль улицы Салавата в сторону Случевской горы убегали двое парней. Я стал громко стучать в закрытые окна углового дома. Вышли люди. Оказалось, что тетю Раю ударили ножом в спину и отобрали у нее сумку. Я опрометью побежал домой и сообщил об этой трагедии отцу и дяде Саше, Они вместе с вышедшими соседями срочно отвели ее в Тукаевскую больницу, благо, что она находится рядом. Там ей тут же сделали операцию и сказали, что если бы еще чуть-чуть, то рана могла быть смертельной.
Я помню, как меня вызывали в милицию – вначале для выяснения обстоятельств, а затем для опознания пойманных преступников. Следователи их нашли вскоре. Они сразу исключили архиерейских ребят, зная, что в Архиерейке существует не писаный закон – своих не трогать! Действительно, ими оказались двое пришлых парней из Нижегородки.
Семья Книсс состояла из пяти человек и ютилась в небольшой квартире в том же доме, в котором жили и мы. Это были части большого дома, как и два других дома нашего двора принадлежащие Федору Степанову. Наша квартира имела общую тонкую стенку с квартирой Книсса. Обе семьи платили хозяину дома деньги за занимаемую ими жилплощадь.
Я рос крепышом – не маленьким, но и не очень высоким мальчишкой. И вдруг за лето вытянулся сразу почти на 8 сантиметров. Если в классе я до этого я стол где-то в середине спортивной шеренги то сейчас стал стоять чуть ли не первым. У меня стало прихватывать сердце. Мама, естественно, забеспокоилась и повела к врачу, но ни каких изменений у меня не было. Об этой моей каверзе с сердцем услышал дядя Саша и, как тренер объявил маме свой диагноз - не беспокойтесь. У него все нормально. Просто из-за резкого роста сердце пока не справляется с возникшей нагрузкой. А мне буквально приказал - каждое утро бегай! С тех пор начиная с 13 лет я, не смотря ни на что, стал ежедневно бегать и заниматься спортом – вначале лыжами, а затем волейболом и туризмом.
Пришла пора выбора дальнейшей профессии. Вначале я тайком от родителей, еще обучаясь в седьмом классе, позарившись на красоту морской формы и рассказы отца о войне узнал адрес морского училища подводников в Севастополе. Послал туда письмо с просьбой прислать мне правила приема. Представьте себе, ответ пришел. Отец с матерью прочитали его и предложили альтернативу: окончи 10 классов и если не раздумаешь то поступай в высшее морское училище в Ленинград или в Ригу. Я согласился.
Предложение о поступлении в сельхозинститут вначале пришло от Геннадия Кручинина члена сборной города по волейболу, сына друга моего отца. Он, зная, что я увлекаюсь волейболом и бегаю на лыжах сказал, что к спортсменам в их институте относятся весьма благосклонно. Второе, и решающее предложение, прозвучало от дяди Саши. Иди к нам на лесной факультет. К тому же ты любишь природу, рыбалку, поступай. Я послушался. Сдал экзамены хорошо: две пятерки и две четверки, но своей фамилии в списке зачисленных абитуриентов не нашел. Конечно, расстроился. Тут же взял свои документы в приемной комиссии с выпиской оценок о сданных экзаменах и, не заходя домой, отнес их в приемную комиссию геологического техникума. В те годы он находился на улице Ленина в здании Башкирского геологоуправления. Там, глядя на мои оценки вступительных экзаменов, удивились, что меня не приняли в институт. И без лишних слов приняли мои документы.
Этот выбор будущей профессии геолога был не спонтанным. Дело в том, что геологом был мой родной дядя Сыров Геннадий Федорович. Человек одаренный, участник Великой Отечественной Войны, на которой он вместе с другом, будучи летчиком-штурмовиком, за оборону Москвы был награжден орденом Ленина, и их портреты были представлен в музее обороны Москвы. К тому же ему принадлежит открытие месторождение нефти в Казахстане в районе плато Устюрт. Одним словом некоторые причины подачи мной документов в этот техникум , были. Родители тоже оказались не против.
Рано утром следующего дня, когда родители собирались на работу в дверь нашей квартиры постучали. Зашел молодой человек, как оказалось, студент из не принявшего меня института. Сообщил, чтобы я срочно вернул свои документы в приемную комиссию. На мои доводы, что я уже их сдал в техникум, его не волновали. Он сделал свое дело, передал просьбу деканата лесного факультета, а остальное его не касается. Пришлось срочно идти в техникум за сданными документами.
Женщина, председатель приемной комиссии, отнеслась к моей просьбе с пониманием, сетуя, что я ухожу от них. Добавила, что если что не так, то она вновь примет их.
Я вернул документы в сельхозинститут, не понимая, что же произошло. Кому и за что я обязан своим поступлением? Прошло несколько лет прежде чем я узнал правду. Оказалось, что после того как были оглашены результаты зачисления в институт в его профком зашел дядя Саша. Как потом мне передал разговор его председатель Александр Адольфович, зайдя к нему, спросил: нужен ли институту баянист, лыжник и волейболист, притом, сразу в одном лице? Он назвал мою фамилию еще не зная, что я уже взял свои документы. Вот так, благодаря дяде Саше я попал в институт и был зачислен студентом факультета лесного хозяйства.
Правду говорят в народе – если человек одарен в одном, то обязательно он даровит и во многом другом. Это вполне подходит А.А. Книссу. Я сам лично видел, как он дома практически из ничего собирал выброшенные на свалку велосипеды чтобы воплотить свою идею – создать для тренировок лыжников самокаты. Он сетовал на то, что изобретенные им крепления ботинок на лыжи – простые и надежные в обращении не нашли поддержку среди «чиновников от спорта». А их суть была в том, что в подошве к носку лыжных ботинок крепится узкая менее 1 см металлическая пластинка. На лыжу в место, где определяется условный центр тяжести, крепятся параллельно еще две аналогичные пластинки. Расстояние между ними должно быть ровно таким, как то, что и на закрепленном ботинке. Такое крепление решало три проблемы. Во-первых, устраняло наиболее уязвимую носовую часть ботинка от износа - вынужденного сверления в ней отверстий для крепления к лыже. Во-вторых, создавала надежность сцепления ботинка и лыжи, что важно для лыжника при прохождении крутых виражей-поворотов. И, в-третьих – удлиняло срок их эксплуатации. При этом Александр Адольфович не настаивал на том, что бы его изобретение в обязательном порядке должно было использоваться в лыжных гонках. Посмотрел бы он на современное крепление лыж!
Он, как тренер-практик, предлагал использовать свое изобретение, хотя бы для проведения занятий по лыжной подготовке студентов. В творческом подходе к своей профессии он был явный экспериментатор, тренер-новатор. Я сам испытывал на себе созданные им самокаты, эту «книссовскую» новинку. Попеременные толчки ногами порою плохо управляемый "снаряд-самокат", развивал у спортсмена не только мышцы ног, но терпение и выносливость. Особенно трудно было на нем. взбираться вверх по склону. Приходилось терпеть, сжав зубы иначе не получишь результат, а следовательно вылетишь из команды.
Впоследствии я сам тренировал команду школьников по спортивному ориентированию. А они проходили и летом, и зимой. Его методика выработки терпения и выкладывания сил до последней капли на финише, дали свои результаты. Мои ребята становились чемпионами не только Башкирии, но и России и СССР. Среди них есть несколько мастеров спорта СССР по туризму и спортивному ориентированию. Несомненно в этом есть и моя закалка, полученная от Александра Адольфовича Книсса.
В марте 1960 года я с командой туристов-лыжников многие из которых занимались у Книсса совершал сложный лыжный туристский поход по Карельским лесам. Перед началом похода на пару дней мы остановились в городе Петрозаводске. Утром, как обычно, я встал для пробежки на лыжи и неспеша пошел по лыжне проложенной в парке. Вскоре слышу за спиной кто-то «прицепился» ко мне. Я прибавил шагу. Не тут-то было. Я уже был готов сойти с лыжни, как услышал известную лыжникам команду – «хоп!». Я освободил лыжню. За мной остановилась женщина в спортивном костюме.
- Привет! - сказала она. Вы лыжник? Я смотрю на ваши руки и ход. Они очень грамотные. Вы, я вижу приезжий. Откуда?
- Из Башкирии, отвечаю. Уж не у Книсса ли вы тренируетесь? – вновь спросила она, улыбаясь. – Точно, у него, ответил я. - Передайте ему от Алевкины Колчиной привет! – Засмеялась олимпийская чемпионка, семикратная чемпионка мира. и лихо укатила вперед. Так вдали от родного дома я услышал знакомое и дорогое мне имя Александра Адольфовича Книсса.
Отношение к А.А. Книссу со стороны ректора института Соколова изменились только после того, как его команда выиграла первенство СССР среди сельхозвузов. Дядя Саша долгое время не мог получить квартиру. Ему все время обещали, но они так и остались лишь обещаниями. И вот победа! Да какая! Он мне лично после приезда из Ленинграда где проходили эти соревнования рассказал следующее.
«Команд-участниц было много. Собрал я ребят, настроил на нелегкую борьбу. Приказал терпеть и не поддаваться ни на какие уловки соперников. А они вполне могли быть. Без каверз соперников редко обходятся крупные соревнования – то сзади наступят на лыжи, то на спуске так прижмут, что того и гляди упадешь. Всякое бывает.
Меня на тех соревнованиях никто не знал, а с другими тренерами именитых вузов, почтительно здоровались. Вдруг, как гром с ясного неба, наша команда в первую же гонку оказывается в призерах. Гляжу, вечером при встрече мне начинают приветливо кивать головой. Видно узнали. А потом пошло и пошло. И женщины, и мужчины стали выигрывать свои дистанции. Дошло до смешного. Ко мне стали подходить тренеры не только периферийных вузов, но и Москвы, Свердловска, других городов. Когда стало известно, что мы по своим показателям уже не достигаемы в командном первенстве ко мне подошли представители Ленинградской лесной Академии и, на полном серьезе, предложили переехать к ним на работу с выделением в течение года благоустроенной квартиры. Я ответил, что подумаю над их предложением».
Как говориться шила в мешке не утаишь. Суть такого предложения от ведущего вуза страны всерьез озаботило ректорат БСХИ и они выделили А.А.Книссу квартиру в пятиэтажном доме на проспекте Октября, а спустя несколько лет более комфортную на углу проспекта Октября и Округа Галле.
Несмотря на свой небольшой рост Александр Адольфович обладал сильным характером и упорством в достижении цели. Судите сами им. По самым скромным подсчетам, Александр Адольфович за свою 37-летнюю тренерско-педагогическую деятельность в аграрном университете подготовил одного мастера спорта СССР международного класса, чемпиона СССР и чемпиона шестой зимней спартакиады народов РСФСР Рашита Юнусова. Чемпиона мира и СССР по биатлону среди молодежи в эстафете Адгама Тагирова, 25 мастеров спорта, чемпионов и призеров первенств сельскохозяйственных вузов СССР, всероссийского спортобщества «Урожай».
Я помню спортобщество «Урожай». Его правление размещалось на улице Советской, на первом этаже двух этажного дома рядом, с действующим тогда роддомом. Помню Аню Захарову – мастера спорта СССР по лыжным гонкам. Общество выделяло беговые лыжи, спортивную беговую форму, лыжные мази. Частично оплачивало спортивные сборы, вела просветительскую работу среди сельского населения страны. Курировало проведение спортивных соревнований по многим видам спорта.
Прошло много лет. Как то я встретился с Римом Бакиевым – бывшим председателем Правительства Башкортостана, депутатом Государственной Думы РФ третьего созыва. Он пригласил меня к себе в кабинет, который находился в доме на улице Цюрупа. Нам было что вспомнить. Вспомнили выпускников лесфака Веру Свистун и Татьяну Юган, отец которой преподавал на нашем лесном факультете. Юрия Кравченко, Юрия Аймурзина, Павла Малухина, который некоторое время работал тренером в БГАУ вместе с А.А.Книссом.
Пашу Малухина я хорошо знал. Мы в одно время заканчивали институт. Он реально был фанатом лыжного спорта. Однажды я встретил его на берегу Уфимки на Каменной переправе. Он сидел дожидаясь своих студентов-лыжников, которые донельзя уставшие подходили и усаживались на землю рядом с ним. Я поинтересовался почему они такие измотанные?
- Они идут марафонскую дистанцию в 30 км и должны реально ногами и спиной прочувствовать ее длину. Это им после пригодится.
Это действо было в духе Книсса, который заставлял нас от причала гребной станции у Черкалихинского оврага идти на веслах байдарок-академичек к спортлагерю института. Грести вверх по течению реки Белой к Ногаевской горе, а это почти 30 км. Или попеременно – то на левой, то на правой ноге прыгать вверх по ступеням лестницы от этой же водной станции лишь изредка присаживаясь на отдых.
Что и говорить занятия физкультурой это одно дело, а вот серьезные занятия любым видом спорта, требующие результата, это тяжелая работа. А она посильна далеко не всем и особенно тренеру.
Трасс для лыжных гонок в городе было несколько. Одни предназначались для массовых соревнований. Они отличаясь меньшей длиной, количеством затяжных и крутых подъемов и спусков. Мастерская трасса, узаконенная спортобществом РСФСР, располагалась на Дудкинской горе в районе современного выставочного центра (ВДНХ) и трамплина. Она отвечала всем условиям: протяженностью, набором крутых виражей, серпантинами лыжни, идущих по лесному массиву и другим необходимым условиям.
Особенным удобством для организаторов лыжных соревнований было наличие туристской базы «Здоровье», расположенной рядом с трассой. Турбаза принадлежала профсоюзам БАССР, а потому позволяла избегать волокиты с размещением прибывших на соревнование спортсменов и принимать сразу до 200 человек. Обеспечивать их питанием и комфортными условиями проживания. Исходя из множества «плюсов» предъявляемых к выбору места для проведения лыжных соревнований, их проводили здесь. Трасса использовалась для проведения Всероссийских соревнований спортивных обществ «Спартак», «Буревестник», «Урожай», «Зенит», «Труд» и ряда других.
Сейчас, спустя десятилетия, приятно вспоминать сыновей дяди Саши. Жора (Георгий) окончил УГАТУ и долгое время работал на приборостроительном заводе. Володя попал в разряд моих интересов – стал заниматься спелеотуризмом, изучая пещерные организмы. Стал доктором биологических наук, профессором. А когда то они оба голоштанные бегали по нашему двору, играли в прятки и догонялки.
Память об Александре Адольфовиче Книссе жива. Недавно, совершенно случайно, о нем зашел разговор между мной и Айратом Римовичем Хадыевом, одним из родителей моей ученицы Дианы Хадыевой, ставшей победителем Всероссийской Гагаринской олимпиады школьников по географии. По этому случаю, она была награждена бесплатной поездкой в детский пионерский лагерь Артек. Разговорились. Оказалось, что он тоже занимался лыжными гонками у Книсса. Выполнил норматив кандидата в мастера спорта СССР и до сих пор не расстается с лыжами.
Марк Тулий Цицерон говорил, что нам дана короткая жизнь, но память об отданной за благое дело жизни вечна. Эти слова спокойно можно отнести к Александру Адольфовичу Книссу.
После строительства новых корпусов БСХИ, а затем «котовасии» с перестройкой институт получил статуса университета. Возродился и лесной факультет главное, сменилось руководство учреждения, а вместе с ним и отношение к прошлому. Сейчас в нем создан краеведческий музей. Один из его разделов посвящен корифею башкирского спорта Александру Адольфовичу Книссу, дяде Саше, кумиру моего детства. Именно он привил мне любовь к занятиям спортом. К сожалению, не осталось у меня ни лыж «Карелия» и «Эстония», которые я с трудом достал с его помощью. Но у меня есть главное – память об этом прекрасном человеке.
