Не смотря на то, что замужество и материнство - было основной целью в жизни для любой женщины, далеко не всем удавалось ее достичь. На то было множество причин, одна из которых весьма банальна - женщин было больше чем мужчин (согласно переписи населения 1851 года, женщин в Великобритании насчитывалось на полмиллиона больше, чем мужчин).
В середине XIX века эту проблему пытались решить "экспортом женщин оптом". Например, в колонии. В 60-х годах XIX века было основано Общество эмиграции женщин из среднего класса, оно помогало приличным женщинам уехать в Канаду, Австралию или Новую Зеландию. Подобные организации обеспечивали эмигранток жильем и помогали им устроиться на работу в незнакомой стране.
На фоне открывающихся перспектив появились женщины которые сознательно отказывались от замужества, это давало им больше свободы и возможность самостоятельно распоряжаться собственным имуществом.
Среди великих "старых дев" можно упомянуть и Джейн Остен, и Эмили Бронте, и Флоренс Найтингейл.
В 1844 году Энн Ришелье Лэм писала:
"Незамужняя особа является кем-то, а замужняя уже никем. Первая сияет собственным светом, вторая же лишь отражает сияние своего супруга, в котором, согласно закону и общественному мнению, она растворяется полностью".
Однако чтобы жить свободно женщине необходимо было иметь хоть какой-то источник дохода. Небогатые старые девы влачили унылое существование: им оставалось или выбирать одну из малочисленных профессий, доступных женщинам, или посвящать свою жизнь заботе о более удачливой родне.
Одной из таких дам была Мэри Кингсли, племянница писателя Чарльза Кингсли. Отец привил Мэри страсть к науке, в особенности к химии и антропологии - в свободное от пациентов время он изучал Африку.
Однако долгое время Мэри не могла заниматься любимым увлечением - все деньги семьи уходили на обучение брата, а Мэри занималась домом. Но в 1892 году умерли родители, а год спустя брат Чарльз уехал за границу. В услугах Мэри более никто не нуждался. Ей было тридцать один. Она так и не вышла замуж и могла надеть чепец (так она объявляла, что теперь стала старой девой и больше не ищет женихов).
От ощущения собственной ненужности Мэри собралась умирать, но не в Англии, а в загадочной Африке к которой так много лет лежала ее душа.
Летом 1893 года высокая худощавая леди, одетая по моде викторианской Англии в длинную шерстяную юбку, застегнутую наглухо хлопчатобумажную блузу, в широкополой шляпке, с кружевным зонтиком в руке и дорожным мешком за плечами, сошла с корабля «Лагос» на западноафриканский берег.
Друзья советовали ей носить в Африке мужскую одежду, но мисс Кингсли, воспитанная и чопорная английская леди, отказалась наотрез. Как она потом рассказывала, платья не раз выручали ее из беды: однажды она провалилась в западню, но пышные юбки смягчили падение.
Мэри легко сходилась с людьми, как с местными племенами, так и с белыми миссионерами. Правда, миссионеров Мэри не жаловала. Она с уважением относилась к племенным традициям, включая многоженство и каннибализм, и огорчалась, когда приезжие европейцы выкорчевывали обычаи, не давая ничего взамен. Ведь если новоиспеченный христианин оставит себе только одну жену, то куда же деваться остальным? Впрочем, африканцам тоже от нее доставалось. Как и другая незамужняя особа, шотландская миссионерка Мэри Слессор, Кингсли боролась с обычаем убивать одного из близнецов, якобы зачатого от дьявола, и разрешала межплеменные конфликты.
Даже свирепые каннибалы из племени фанг опасались с ней связываться. Мисс Кингсли вовсе не желала, чтобы каннибалы разрезали ее на кусочки, "пусть даже и аккуратные". Прибыв в деревню каннибалов, она сразу же назвала вождя разбойником. Вождь так опешил от нахальства, что счел нужным оправдаться, сообщив ей по ходу немало полезных сведений о законах и верованиях своего племени. В свою очередь, Мэри помогла его матери, вскрыв гнойник на ее ноге и обработав рану антисептиком. Своим рандеву с каннибалами путешественница осталась довольна. Пускай она подхватила в одной хижине вшей, а в другой увидела на стенах сумки с отрезанными пальцами, ушами и "другими частями тела". Зато, по ее мнению, каннибалы очень уважали своих матушек - европейцам есть чему у них поучиться!
Нельзя сказать, что с африканцами не было проблем. Однажды её схватила группа охотников. Мэри показалась им настолько смешной, что они решили использовать её как приманку для обезьян — те ведь очень любопытны. Бедной путешественнице пришлось несколько часов провести на ногах, пока охотники не наловили нужное количество добычи.
А однажды она увидела, как в сторону деревни, где она жила, несется разъяренный гиппопотам. Дикари, побросав жилища, разбежались, но Мэри, вдруг схватила свой зонтик и с ним наперевес бросилась вперед. Она напала первой, стукнув гигантского зверя изо всех сил острием зонта по лбу. Окрестности заполнил страшный рев — аборигены предполагали, что он означает неминуемую смерть своей странной белой соседки и уж было смирились с потерей. Но они ошиблись. Огромная туша развернулась и бросилась обратно в сторону болота, а странная белая леди даже без единой царапины пошла в обратную сторону, на ходу поправляя выбившиеся из-под шляпы пряди.
Что уж говорить о крокодиле как-то попытавшегося забраться в ее каноэ, храбрая леди просто стукнула его по морде веслом! Знакомиться ближе тот тут же перехотел скрывшись в мутной воде.
Совершив несколько путешествий в Африку и поднявшись на гору Камерун, Мэри Кингсли вернулась в Лондон в конце ноября 1895 г. Целые толпы собирались послушать ее лекции, а ее "Путешествие по Западной Африке", опубликованное в 1897 году, сразу стало бестселлером.
Свой последний вояж на Черный континент Мэри совершила в марте 1900, чтобы работать в госпитале для военнопленных (в ЮАР началась англо-бурская война). Но в конце мая она подхватила лихорадку и скончалась 3 июня 1900 года. Перед смертью она попросила, чтобы ей позволили умереть в одиночку, как умирают животные, а ее тело похоронили в море. Оба желания были исполнены.
