Утром я доложил командиру, что группа собрана, с людьми поговорил. Командир дал мне карту, на которой, тупым концом карандаша, указал район поиска. Пожелав удачного возвращения, он удалился в землянку. Вернувшись в своё хозяйство, обнаружил там почти всю свою группу, не было только Мухина и ещё одного партизана. Через десять минут подошли и они, Мухин нёс на плече немецкий пулемёт, а другой партизан коробки с патронами.
- Возьми, командир, с собой, от сердца отрываю. Мухину как пёрышко его носить, авось и пригодится, - Ерохин опять много говорил.
- Спасибо, я и сам думал о пулемёте, забыл у командира спросить.
- Ты сам командир, решай, что тебе нужнее в походе будет.
Проверив снаряжение и удостоверившись, что все запаслись провизией, отдал команду выступать, отряд двинулся к выходу из лагеря.
На третий день нашего пути, когда обходили деревню, неожиданно наткнулись в лесу на женщину, которая собирала хворост. Разминуться с ней не было никакой возможности. Дождавшись, когда партизаны скрытно обступят её, я вышел из леса. Женщина вздрогнула, внимательно на меня посмотрела.
- Добрый день, - поздоровался я, - не страшно сейчас в лесу?
- В деревне страшней, ты кто такой, что бы меня пугать?
- А на кого похож?
- Так я тебе и сказала! Спрашивай, если есть чего спросить и иди своей дорогой!
- Так я спросил, а вы не отвечаете.
- Другое спрашивай!
- Немцы, полицаи в деревне есть?
Её взгляд уже "просверлил" во мне несколько дырок.
- Есть, куда им деться. Жруть, пьють, насильничают!
- А вы всем так отвечаете?
- Нет, не всем, тока я вижу, что тебе можно.
- Ну, раз видите, что мне можно, тогда скажите, партизаны несколько дней назад здесь не проходили?
- Были, у соседки своего оставили. Ногу он сломал, они его ночью притащили. Сказали, что заберут на обратном пути. Так не идуть!
- Вы его видели?
- А то, как не видела?! Я же фельдшером до войны была, перевязки ему делаю.
- Как звать его?
- Так я не спрашивала, на что оно мне? Мне карточку на него не заполнять!
- Опишите его.
Женщина описала партизана, по всему выходило, что это был Воронин Михаил, он был в группе Фролова.
- Ваш?
- Наш! А как нам его найти?
- Тока ночью приходите, погубите соседку, ежели днём!
- Хорошо, придём ночью, как его найти?
Женщина подробно объяснила и даже немного нарисовала на снегу как пройти к соседской хате.
- Ясно?
- Ясно, спасибо.
Я решил отойти на пару километров и дождаться ночи. Тот партизан мог знать планы Фролова, нужно было обязательно с ним встретиться. Когда ночью я стал собираться в деревню, меня остановил один из партизан.
- Командир, я сам пойду. Мишку знаю, он меня, да и негоже командиру в разведку самому ходить. Случись чего отряд без командира останется, а задание не выполненным. Ждите.
Сунув пистолет во внутренний карман, партизан снял ремень и повесил на дерево рядом с карабином. Прошло около трёх часов, как мы проводили разведчика. Было тихо, лишь изредка доносился лай собаки. А вот и он! Я увидел чёрную точку, пробирающуюся вдоль забора в сторону леса. Когда я уже расслабился, увидел ещё две точки, которые шли по следам моего разведчика. Увидали всё-таки! Хоть бы не возле дома, где наш боец находится, а то ведь и правду всех погубим. Жестом я дал команду занять позицию по обеим сторонам лесной тропинки. Достал нож, шуметь было нельзя. Дождавшись, когда партизан поравняется со мной, я чуть слышно стукнул рукоятью ножа по стволу дерева, за которым прятался, тот повернулся, я дал ему знак спокойно продолжать путь вглубь леса, партизан кивнул, не меняя направление, пошёл дальше. Вот уже и преследователи показались. Это были полицаи, оттолкнувшись от дерева, я прыгнул на первого, боковым зрением видел, что на второго навалились сразу двое. От неожиданности мой полицай пригнулся, я со всего маху вонзил ему нож в спину. Нож вошёл по самую рукоять, с другим полицаем партизаны замешкались, но всё же сумели ударить его два раза ножом. Настала тишина. Я перевернул на спину своего, тот был ещё жив.
- Кто знает, что вы сюда пошли?
- Ни…, ни…, никто, - с трудом выговорил полицай, закрыв глаза, он испустил дух, второй был уже мёртв.
- Спрячьте тела, кровь снегом присыпьте, - скомандовал я, вытирая нож о ствол дерева, о тот его участок, что находился под снегом, - уходим. Не хватало нам ещё здесь бой завязать.
Партизаны быстро выполнили мой приказ, соблюдая осторожность, стараясь идти по своим же следам, мы скрылись в гуще леса.
Когда остановились на привал, я расспросил разведчика, который ходил в деревню к раненому. Тот рассказал, что там и, правда, Михаил, из группы Фролова. Сломал ногу когда пробирались через крутой овраг. Говорит, что скоро сможет встать и сам ходить. Ухаживают за ним, в старой бане лежит, с курами вместе. Сказал, что следов склада они к тому времени не нашли, группа должна была дальше, на север, идти. Значит, и мы идём на север. Судя по карте, что дал мне командир, впереди ещё одна деревня, а за ней только болото и лес. Решил дойти до той деревни, всё разведать. Если потом болото, то группа свернула или их в деревне поджидали. Такой объект как склад военных припасов должен был охраняться, как положено. Немного подремали и вышли до рассвета. Днём было идти быстрее, видно издалека завалы и овраги, заранее можно было прикинуть, где и как их обойти. Когда подошли к деревне, вечерело, обратил внимание, что не из всех печных труб идёт дым. Неужели дома пустые? А где жители?
- Пойдёшь? – спросил я у партизана, что в тот раз ходил в разведку, - посмотреть надо!
- Пойду. Чего не сходить.
- Ты не торопись там с возвращением, посиди, посмотри, послушай. Может чего и увидишь-услышишь!
- Я понял, командир.
Он снова перепрятал пистолет в нагрудный карман, снял ремень и оставил карабин. Перебегая от столба к столбу, забор огородов вплотную подходил к лесу, разведчик ушёл.
- Ты, тоже готовься, - я повернулся к Василию, - если тихо будет, с другой стороны зайди. Тоже слушай и смотри.
Василий в отряде был тихоней, людей и компаний сторонился, предпочитал оставаться один. Читал все книги, которые удавалось принести в отряд, некоторые уже раза по три. Сейчас его усидчивость была мне на руку.
- Сделаю, командир.
Он так же снял ремень и оставил карабин. Я протянул ему свой пистолет, он отказался. Показал, вынув из кармана, гранату. Я кивнул, взяв левее первого разведчика, так же прячась за столбики забора, он скрылся в темноте. Оставалось самое противное – ждать. Мы во все уши прислушивались к звукам в деревне. Где-то хлопнула калитка, тут собака гавкнула, там, кто-то крикнул, подозрительных звуков не слыхать. Оставив двух наблюдателей, дал команду остальным отойти вглубь леса, расположились, кто где. При выборе людей в группу, я специально выбирал тех, кто не курит, это был трудно. Курили почти все, а многим не курящим я не очень-то и доверял. Посмотрел на часы, три часа ночи. Что можно узнать в спящей деревне?! Днём надо идти, идти мне самому. Пригревшись, на шерстяном отрезе немецкой шинели, я уснул. В своё время, Мирон, предложил делать коконы из немецких шинелей. Разведчику было место тёплое, где спать, на чём лежать. Он долго ворковал над двумя шинелями и к вечеру показал командиру, что получилось. Всем, кто ходил в разведку, идея понравилась. Такой мешок легко скручивался в скалку и привязывался поверх вещмешка. Было удобно, только Мухину не хватало размера, он укрывался по пояс. Теперь при удачной операции забирали с поля боя не только оружие и припасы, но и шинели. Матвеич их потом долго кипятил, заразы боялся в партизанском лагере. Шили из них и подстилки на нары. Материал был добротный, а чего добру пропадать, опять же Мирону работа была. Вспомнилось, как он обрадовался ниткам и инструменту портняжному, которые принесли разведчики. Три подводы тогда на дороге им встретились, уничтожили охрану, а добро в лагерь принесли.
Очнулся я от толчка партизана, тот указал головой на деревню, в один миг был на ногах. Партизанская жизнь научила быстро входить в обстановку, кто не смог к такому привыкнуть, тот был уже мёртв. Стараясь не шуметь, мы побежали в сторону наблюдателей. Залегли, один из них доложил, что слышит в деревне странные звуки. Толи выстрелы, толи звук пастушьего хлыста. Я прислушался, действительно, что-то подобное я слышал в деревне у бабушки, когда утром выгоняли скот на пастбище. Пастух там, зная, что им любуются, ловко выворачивал хлыст и щёлкал им так, что звук напоминал выстрел. Но, в декабре, кто коров будет пасти, да и остались ли они в этой деревне?! Один из партизан обратил моё внимание на фигуру человека, который двигался в сторону леса по тропинке, по которой ушёл Василий. Все приготовились к встрече. Видно было, что человек без оружия, по крайней мере, винтовки у него нет. Вот он упал в яму, вылез. То на коленях, то бегом продвигается прямиком к нам. Преследования не было видно, что Василия, если это был он, заставило так суетиться, не соблюдая осторожность? Нервы были на пределе! Я посмотрел в ту сторону деревни, где должен быть первый разведчик, там движения не было. Что ж, подождём, посмотрим, кто к нам так торопиться. Через десять минут, из-за трёх сосен с одного корня, выбежал Василий. Подбежав ко мне, упал рядом:
- Там! Там!
- Тихо, тихо. Успокойся, воды вот выпей. Дыхание задержи, говори, как готов будешь!
Василий чуть не пол фляжки моей осушил, закусил снегом.
- Там, командир, такое! Наших, из группы Фролова, в железную штуку впрягли, они её тащат, дорогу чистят. Полицай там, такой здоровый, всё хлыстом над ними щёлкает. Пьяные с..и, смеются, подгоняют.
- Кого видел? Фролов там?
- Фролова точно не видел, - переведя дыхание, смог вымолвить Василий, - остальные там. Двое перевязанные, кровь на тряпках, они почти без одежды! Кто в чём, даже в кальсонах!
- Сколько полицаев? Немцев видел?
- Полицаев пятеро, немцев нет.
- Командир, смотри!
Я повернулся к деревне, прячась за столбами забора, тоже без осторожности, к лесу бежал второй разведчик. Я уже знал, что он расскажет, надо принимать решение, и я его принял. Всеми силами атаковать полицаев, а там что будет. Оставлять своих тут, я не собирался.
- Всем проверить оружие, приготовить гранаты, у кого есть пистолеты. Будем наших выручать! Василий бери свой карабин и того, - я указал на приближающуюся фигуру человека, - всем быть готовым одним броском достичь деревни. Василий, поведёшь половину отряда той тропой, по которой ходил, я тут пойду.
Назвал кого по имени, кого по фамилии, деля и так не многочисленный отряд пополам. Дождался разведчика, тот был более спокоен, чем Василий и буквально за одно предложение рассказал, что видел. Взял протянутый ему его карабин и через секунду был готов к бою.
Глаза у партизан горели огнём, если бы их свет был виден, то нас бы издалека заметили. Пригибаясь, двумя группами, мелкими перебежками, пошли к деревне. Вот уже и двор дома, видно улицу, никого, только слышен звук хлыста. Выглянул в калитку, а вот они. Несколько человек в исподнем тащили за собой большой предмет, длинные верёвки были обмотаны у них вокруг шеи. Следом и по бокам шли пятеро полицаев. Расстояние метров пятьдесят. Боясь попасть в своих, приказал группе как можно тише, но бегом приблизиться, как только я выстрелю всем открыть огонь. Выбежали на дорогу, бежим, сорок метров осталось, тридцать, вдруг один из полицаев оборачивается и начинает снимать карабин с плеча, я выстрелил из пистолета, тот упал. На выстрел обернулись остальные, полицай, видимо, был сильно пьян, начиная снимать с плеча карабин, уронил его. Попытки поднять ему не дают, несколько выстрелов – полицаи лежат. Здоровенный детина, тот самый, что был с хлыстом, замер, подбежавший к нему Мухин, ударил его прикладом пулемёта в лицо, раздался хруст костей.
- Где остальные, где Фролов?
- Один сегодня умер, Фролов в подвале, - ответил мне кто-то из тех, в нижнем белье.
- Стрелять сможете?
- Стрелять не буду, резать буду! – сказал партизан с труднопроизносимой фамилией, в отряде его звали просто Гога, - веди, командир, крови хочу!
- Оружие возьмите у полицаев, накиньте на наших чего сможете. Времени нет гардероб подбирать!
Вторая группа моего отряда должна быть на пять домов впереди.
- Туда веди! - Гога указал на двухэтажный дом.
- Бегом, за мной.
Я торопил людей, стараясь не потерять внезапность. Меня радовало, что на наши выстрелы ещё не поднялась тревога, видимо знатно вечером погуляли слуги и господа! Как я и предполагал, через пять домов к нам выбежала вторая группа, их взгляды были направлены на своих товарищей, которые мало походили на людей! Я махнул рукой на здание, меня все поняли. Как можно быстрее мы бежали к тёмному силуэту. Света в окнах не было, лишь над крыльцом тускло светила лампочка. Дверь резко открылась, на крыльцо выбежал мужчина в одних трусах, но с карабином, два выстрела, он упал. Следом за первым на крыльце показались ещё трое, мешая друг другу, они пытались выстрелить в нашу сторону, опять несколько выстрелов, они лежали, корчась от боли. Перепрыгивая через них, или просто наступая на мягкие тела врагов, мы ворвались в здание. Махнул рукой Василию, указывая на второй этаж, сам с освобождёнными партизанами распределились по первому этажу. Врываясь в комнаты, расстреливали всё, что двигалось, в некоторые комнаты сначала кидали гранату, а потом входили. Кто-то из врагов, пытаясь оказать сопротивление, в паники выбегал из комнат в коридор, направлял оружие на нас, его тут же настигали наши пули. Подбежали к одной двери, дёрнул ручку – закрыто. Гога с разбегу приложился к ней плечом, дверь то ли открылась, то ли вывалилась вовнутрь комнаты. Я в проём, Гога останавливает:
- Командир, тут я сам, Фролова достаньте!
Один из ранее пленных партизан показал на лестницу за старым шкафом. Понятно, туда идти надо! Сунулся в проём, снизу выстрел, пуля ободрала щёку, пошла кровь. Выхватил из кармана гранату, рывок за кольцо – граната полетела вниз, подскакивая на ступеньках. Взрыв, крики, стоны. Гурьбой спустились по лестнице, на полу лежат трое полицаев. Один ещё живой, не желая разговаривать с ним, выстрелил из автомата ему в лоб, затих. Кто-то из партизан уже снял со стены связку ключей на большом кольце и пытался открыть двери. Ни один ключ не подходил, да и в той спешке и нервозности, даже если бы был всего один ключ и то, требовалось бы время открыть дверь.
- Фролов, ты там?
- Здесь, Юра!
- Отойди от двери.
Сделал два шага в сторону, выстрелил в замок, дверь отошла, дёрнул за ручку, открылась. На полу, абсолютно голый и весь в крови, лежал Фролов. Партизаны подхватили его под руки и потащили на верх, там слышались звуки боя. Проходя мимо комнаты, куда меня не пустил Гога, заглянул, зрелище меня поразило! На полу, в разных позах, лежало несколько окровавленных тел, горло у всех было перерезано, у некоторых, она, тонкой струйкой, ещё брызгала. Да, он хотел крови! Подойдя к лестнице на второй этаж, я увидел группу партизан. Кто-то одевался, кто-то ожесточённо спорил, что делать с тремя пленными. Двое из них были немцами, один полицаем.
- Эти забаррикадировались, гранатой дверь выбили, патроны у них быстро кончились. Ребята говорят, что это командиры.
- Расстреляйте их, уходим. Ещё есть немцы или полицаи в деревне?
Я повернулся к Фролову, товарищи пытались одеть его почти безвольное тело.
- Если здесь все были, то больше нет. Вчера на охоту за партизанами много уехало, эти остались, за порядком смотреть!
Фролов пытался просунуть руку в рукав полушубка, если бы не помощь друзей, он сам бы этого не сделал.
- Кто расстреляет?
- Я, - Василий как на уроке в школе, поднял руку.
- Давай! Все уходим, вещи тёплые с собой какие возьмите, позже ребят оденем.
Я стоял и смотрел на партизан, которые выходили по одному в двери, такой был бой, а они все спокойные. Мне даже показалось, что им не хватило этого боя, они хотели ещё крови. Велика была ненависть к врагу у Советского человека! Василий связал верёвкой двух немецких офицеров и полицая в один клубок. Они пытались, что-то кричать, слёзы на глазах выдавали, что пощады просят. Нет вам пощады! Уже на улице, обернувшись и посмотрев в дверной проём, я заметил, как Василий вынул из гранаты чеку и уложил её между связанными врагами, как только он выскочил на улицу, раздался взрыв. Это было жестоко, но и они нас не шоколадом кормили!
Продолжение следует.
